История со счастливым концом

Четвероклассник Антон Бикинин едва успел заскочить в автобус, не удержав равновесия, выпал в открытую дверь задней площадки. Огромное автобусное колесо проехало по ребёнку. Сзади ехал автомобиль, водитель которого видел произошедшую трагедию. Не теряя времени, он взял Антона, положил в машину и отвёз в Ивано-Матрёнинскую больницу. Это и стало первым решающим обстоятельством, которое помогло спасти Антону жизнь. Кстати, ни Антон, ни его мама так и не узнали имени своего спасителя. Вторым было то, что профессор, заслуженный врач РФ Владимир Подкаменев оказался на рабочем месте и взял на себя руководство операцией.

Врачи констатировали множественные переломы скелета, в частности, переломы четырёх рёбер, обеих ключиц, костей таза, нижней челюсти, черепно-мозговую травму, скальпированные раны головы. И самое главное — полный травматический отрыв трахеи. До сих пор такая травма считалась несовместимой с жизнью. Операция шла параллельно с реанимацией, мальчика доставили в больницу в состоянии клинической смерти. У врачей было десять минут на всё: постановку диагноза, реанимацию, подготовку к операции.

У истории счастливый финал. Сегодня у Антона всё хорошо. Он хорошо учится и занимается живописью в художественной школе. В семье родилась маленькая сестрёнка.

— Владимир Владимирович, а вы сами смогли бы повторить такую операцию или здесь главная роль принадлежит случаю?

— Лучше бы не повторять. Пусть бы дети совсем не травмировались и не нужны бы были уникальные операции. Конечно, при определённых условиях повторить наш опыт можно. Главное здесь — время. Откровенно говоря, с такими травмами люди погибают на месте происшествия, их просто не довозят до больницы.

При полном отрыве трахеи ещё минут 10-15 ребёнок может дышать сам. Но не больше. Если сохраняется целостность мягких тканей и крупных сосудов шеи, воздух может поступать через просвет в трахее и частично поступает в лёгкие. Но за это время нужно успеть доставить ребёнка в больницу и начать операцию. Огромную роль сыграл человек, который привёз Антона. Не стал звонить в «скорую», ждать. Понятно, что «скорая» не успела бы доставить ребёнка в клинику.

И второе обстоятельство — профессиональная и слаженная работа всей бригады. Это реаниматолог Вера Чикинда, анестезиолог Ирина Другова, эндоскопист Валерий Иванов. Так что это коллективный труд. Были и послеоперационные осложнения, но мы с ними справились. Потом мы посмотрели в литературе и нашли большое количество публикаций, посвящённых подобным травмам у детей. Но нигде не зарегистрировано случаев благоприятного исхода именно при полном отрыве трахеи. Анализ литературы даёт нам право говорить о том, что наш Антон — уникальный ребёнок.

Государственная комиссия этой премии номинировала нас с этой же операцией в 2002 году. Но тогда мы остались номинантами. А в 2006 году комиссия по собственной инициативе пригласила нас снова. Пять лет прошло, ребёнок здоров и нормально развивается, то есть налицо отдалённый благоприятный исход. Аналогов операции до сих пор нет. И в прошлом году мы стали лауреатами премии. Кстати, впервые в истории её получил не один хирург, а сразу четыре врача. И я считаю, это по-человечески правильно.

Доктор и учитель

— Хирург, наверно, должен быть очень решительным человеком. За секунды принимать единственно верное решение, от которого зависит чья-то жизнь. Вы волнуетесь перед операциями?

— Хирург должен быть знающим человеком, это первое. И второе — это опыт. Можно много читать, много знать, прекрасно разбираться в теоретических вопросах. Но практический опыт не заменит ничто. Хирург, много практиковавший, становится более уверенным. Интуиция тоже важна. Где-то глубоко внутри нас живёт какое-то «знающее» существо. В экстремальных ситуациях это «знающее» существо и проявляет себя. Эти качества есть в любом человеке, но у хирурга они лучше развиты. А может, мы лучше умеем расслышать свой внутренний голос.

— Не жалеете, что ушли с поста директора Института педиатрии?

— Нисколько. Я делаю то, что умею и люблю делать больше всего. Это очень важно в жизни. Оперировать, передавать опыт студентам, заниматься научной работой. Я вернулся в медицинский университет и с 1996 года заведую кафедрой детской хирургии. Кстати, за 10 лет мы подготовили 5 докторов медицинских наук и 10 кандидатов. За каждой работой — научные разработки, которые имеют огромное практическое значение. Например, мы стали лучше диагностировать острые заболевания органов брюшной полости у детей. Тот же острый аппендицит.

Ивано-Матрёнинская больница является сегодня одним из немногих центров в России, внедряющих новую органосохраняющую концепцию по лечению детей с травматическим отрывом селезёнки. Я знаю только две клиники в стране, которые применяют эту тактику лечения. Это одна из клиник в Москве и наша больница. Если раньше дети поступали к нам с травматическим отрывом селезёнки, с брюшным кровотечением, то они все без исключения подвергались хирургическому лечению. Сегодня ни у одного ребёнка мы не используем хирургическое лечение. И во всех случаях получили хорошие результаты. За последние четыре года это 34 ребёнка.

Раньше этим детям делали операцию и примерно в половине случаев убирали селезёнку. А в будущем у этих пациентов риск развития тяжёлых инфекционных заболеваний и септических поражений возрастает в несколько десятков раз. Потому что селезёнка — это важный иммунокомпетентный орган, кроме того что она выполняет функции кроветворения. Поэтому даже при повреждениях селезёнки наша задача всё-таки сохранить её или хотя бы клетки селезёнки. В этом весьма преуспела научная школа Иркутского института хирургии, руководимая профессором Григорьевым. Используя их научные разработки, мы пришли к тому, что селезёнку можно сохранять у детей в 100% случаев.

— А изменилась сама структура детской заболеваемости за последние 20 лет?

— Изменилась. В 80-е годы было много пациентов, у которых имелось заболевание под названием «стафилококковая деструкция лёгких». Другими словами — острая гнойная пневмония, осложнённая абсцессами лёгкого, гнойными плевритами, бронхоплевральными свищами. Это тяжёлая инфекция, которая поражала маленьких детей, младенцев, новорождённых. Она в 80-е годы сопровождалась довольно высокой летальностью, особенно среди новорождённых. Сегодня это заболевание регистрируется крайне редко. Изменились свойства самой стафилококковой инфекции, это очевидный аспект. И второй аспект, который нужно рассматривать во взаимосвязи, — это повышение защитных свойств организма ребёнка. Иммунитет у детей в целом имеет лучшие показатели. Во всяком случае, я имею в виду нашу хирургическую инфекцию. Меньше тяжёлых гнойно-воспалительных процессов. Кстати, не только пневмонии. Гораздо реже регистрируются острые гематогенные полиомиелиты. Это воспаление длинных трубчатых костей. Заболевание требовало многоэтапных, сложных операций, делало детей инвалидами. Сейчас этих больных нет или регистрируются единичные случаи.

Этика и диагностика

— А это не связано с тем, что появляются новые всё более мощные антибиотики?

— Антибиотики делают более эффективным лечение, а мы говорим о регистрации заболеваний. Меньше обращаются дети с тяжёлыми формами острого осложнённого аппендицита, перитонитом. Аппендицит сам по себе регистрируется с той же частотой, что и прежде. Но вот осложнённых его форм — гораздо меньше. Стала более качественной диагностика. И здесь огромная заслуга первичного педиатрического звена, врачей «скорой помощи».

Есть ещё одно заболевание, в борьбе с которым мы добились серьёзных успехов, — инвагинация кишечника. Это непроходимость кишечника у детей грудного возраста. Раньше мы регистрировали 6 случаев заболеваемости на тысячу детей. Это достаточно много. Примерно 15 — 20 больных в год. В последние годы мы регистрируем такие случаи всё реже и реже.

Нарушение пищевого режима у грудничков — доминирующий фактор возникновения инвагинации кишечника. Например, 4-месячному ребёнку рекомендовано грудное вскармливание. Если педиатр рекомендует прикорм, то делать это нужно очень осторожно. А раньше, сами знаете, кормили всем, чем угодно. Хлеб давали, сало давали, а уж про манную кашку и говорить не приходится. У детей, которые поступают сегодня с инвагинацией, во всех случаях был нарушен пищевой режим. Мама накормила ребёночка грудным молочком, уложила его спать. Пришла бабушка, разбудила и докормила вкусненьким — деревенской сметаной. Вот и получили инвагинацию. Или был случай — в новогодние праздники ребёнка накормили голубцами. Грудного ребёнка! Для бабушек-дедушек это счастье, а для детского организма — катастрофа.

Мы познали причины этого заболевания. Наша клиника является первой в стране в этом отношении. Более 30 лет потрачено на изучение этого заболевания. Другими словами, мы поняли причину и механизм этого процесса и вышли на уровень управления заболеванием. Задача современной медицины в этом и состоит: не просто констатировать факт и бороться с последствиями болезни, а предупреждать её. Мы плетёмся в хвосте, а должны встать впереди болезни и управлять ею. Это мало кому дано в медицине. И возможно это только на базе глубоких научных исследований. Вот и скажите, нужна ли практическому здравоохранению медицинская наука? Конечно, нужна. Это же очевидно. Если бы чиновники это понимали, наверное, приоритеты в медицине сместились бы в пользу крупных научно-исследовательских учреждений.

В то же время появляются новые, может, даже более тяжёлые патологические процессы, особенно у новорождённых. Это, например, неизвестные нам 10 — 15 лет назад заболевания: язвенно-некротический энтероколит, перфорация желудочно-кишечного тракта у новорождённых. Очень тяжёлые заболевания, которые сопровождаются высокой послеоперационной летальностью. Наша клиника достаточно серьёзно занимается их изучением. Становятся ясными причины заболевания, разрабатываются современные методики лечения. Как правило, это дети, которые рождаются у женщин с патологией беременности. Новорождённые, перенёсшие внутриутробную хроническую гипоксию.

— То есть становится больше патологий у беременных?

— Патологий не становится меньше, это точно. Примерно у 75% беременных женщин отмечаются патологии. Раньше детей этой группы не удавалось спасти. Была достаточно высокая перинатальная смертность. Сейчас всё больше таких детей выживает благодаря достижениям медицины.

— Дети выживают, но без последствий это всё равно не остаётся…

— Именно. Эта группа выживших детей становится группой риска по развитию в последующем тяжёлых заболеваний органов желудочно-кишечного тракта. Таких крохотных пациентов у нас много. По нашим данным, это от 3 до 7 случаев язвенно-некротического энтероколита на тысячу новорождённых.

— Не присутствует ли здесь социальный фактор?

— Безусловно, он присутствует. Эта проблема изучается во всём мире. Доказано, что потребление наркотиков, спиртного до и во время беременности играет свою негативную роль в развитии плода.

— А больная экологическая ситуация?

— Мы должны говорить и о влиянии окружающей среды. Хотя, честно говоря, пока нам не до конца ясно, какие именно факторы оказывают терратогенное воздействие, то есть повреждают формирующиеся органы и системы будущего младенца.

Поэтому, говоря о профилактике таких тяжёлых заболеваний, мы должны иметь в виду, прежде всего, раннюю диагностику пороков развития. Сегодня есть технические возможности проводить УЗИ на ранних этапах беременности и диагностировать, в частности, заболевания центральной нервной системы, головного и спинного мозга. Очень много детей с такими пороками. Если удаётся на ранних этапах диагностировать пороки, несовместимые с жизнью, врачи рекомендуют прервать беременность. В европейских странах эта практика хорошо отработана, и на свет появляется гораздо меньше, чем у нас, детей с тяжёлыми пороками развития.

— Это ещё и нравственная проблема.

— Мы не рассматриваем это с позиции религии, церкви. Мы смотрим с позиций гуманизма и медицины. Гуманнее прервать беременность на раннем сроке, чем обрекать родителей и будущего ребёнка на пожизненные мучения. А если учесть, что от таких детей, как правило, отказываются, груз заботы о них ложится на государство, общество в целом. Тем более что для самой женщины это не приговор. Следующая беременность вполне может быть удачной.

Больница переполнена отказными детьми. Вот это — действительно безнравственно. Большинство из этих деток имеют нормальное развитие. И непонятно, куда их девать. Детские дома, приюты переполнены. И такая ситуация по всей стране. Мало решить проблему с детьми. А что делать с женщинами, которые отказываются от своих детей? Вот где проблема. Я не вижу путей решения. Нормальный, здравый ум отказывается понимать, почему люди могут так поступать. Это тяжёлая патология ума, души.

Медицина и шарлатанство

— Сейчас всё больше появляется платных медицинских центров. И вообще, болеть — удовольствие недешёвое…

— Я не против того, чтобы какую-то помощь можно было получать за плату. Но я глубоко убеждён, что государство должно создать равные условия для всех детей. Все дети должны получать равную помощь, вне зависимости от того, могут родители заплатить или нет. А для этого наши клиники и стационары должны быть хорошо оснащены. Пожалуйста, пришли в частную клинику, удалили родинку ребёнку. Но большие, серьёзные операции, требующие высоких технологий, должно обеспечить государство для всех детей.

Поэтому нужно создать оптимальные условия для клиник. Если нет у меня в клинике молекулярной диагностики — что я могу поделать? Отправляю делать анализы за плату. А если бы я мог сделать всё у себя, зачем тогда пациенту ходить по частным клиникам? И всё будет прекрасно, мы будем оказывать качественную помощь всем. А сегодня мы имеем здание, которое не ремонтируется годами, отсутствие нормальных условий для работы, низкую зар-плату. И, тем не менее, здесь работают люди, которые по-настоящему преданы своей профессии. Они берут на себя непосильный труд, получая при этом отличные результаты. Когда мы видим больного ребёнка, мы не думаем о деньгах, мы думаем только о том, как помочь ему. А зарплата — уже потом. Иначе не получится.

Страна становится богаче, может, пора задуматься о здоровье наших детей? Нам обещают в 2009 году ввести новый хирургический корпус. Перспективы открываются хорошие. С вводом нового корпуса мы получим и новое оборудование, современные технологии. Финансирует строительство муниципальный бюджет, но я думаю, и область будет помогать.

— А вы придерживаетесь здорового образа жизни?

— Возраст заставляет. Хотя бы для того, чтобы хорошо работать.

— Как вы относитесь к модным сейчас методикам очистки организма, голоданию и так далее?

— Я подхожу к этому как учёный, как врач. Каждая рекомендация должна быть основана на научных данных. Научных доказательств того, что эти методы эффективны, не существует. Специальных исследований не проводилось, нет их клинической оценки. Поэтому я бы назвал всё это шарлатанством. Любой метод должен быть обоснован хотя бы с позиции анатомии и физиологии. Некоторые вещи противоестественны с точки зрения анатомии. Те же чистки печени, кишечника.

Яркий пример такого шарлатанства — передача на Первом канале с Геннадием Малаховым. Я не понимаю, как такая передача вообще могла появиться на центральном канале. Людям хочется во что-то верить. Как я понимаю, расчёт делается именно на это, да ещё на низкий уровень развития старшего и среднего поколения. Бабушка в 70 лет не может быть здорова уже в силу возраста. А ей говорят: пей перекись водорода и станешь молодой. И она верит. Это хорошо, когда подобные рекомендации хотя бы не вредят. Хотя есть хорошие, умные передачи о здоровье.

Фото Дмитрия ДМИТРИЕВА

Владимир Владимирович ПОДКАМЕНЕВ родился 3 апреля 1951 года в Черемхове. В 1974 году окончил Иркутский государственный медицинский институт. До 1979 года работал врачом-хирургом в Ивано-Матрёнинской больнице. Затем поступил в целевую аспирантуру. В 1982 году защитил кандидатскую диссертацию и вернулся в Ивано-Матрёнинскую больницу. С 1988 по 1990 год работал инструктором отдела науки и учебных заведений Иркутского областного комитета партии. Курировал здравоохранение области. Занимался организацией в Иркутске Восточно-Сибирского научного центра Российской академии медицинских наук. В течение пяти лет возглавлял Институт педиатрии. С 1996 года завкафедрой детской хирургии ИГМУ. Профессор, заслуженный врач РФ.

Женат. Сын Алексей работает хирургом в центре реанимации новорождённых, кандидат медицинских наук.