Мой сын был наркоманом. Прошло с тех пор почти 8 лет, и я могу, наверное, теперь написать: «был наркоманом». Сейчас он взрослый и успешный человек. Окончил вуз, приобрёл творческую специальность и имеет работу, которая ему нравится.

Когда врач-нарколог Рыбалко описывает наркоманов-паразитов, мерзких людей, которых якобы может исправить только могила, я вижу своего сына, каким он был 8 лет назад, в болезни. Да, эта болезнь, заключающаяся в пристрастии к наркотику, изменяет личность до неузнаваемости — делает наркозависимых паразитами, ворами, лжецами. Да, они отвратительны, когда манипулируют любящими их родителями, тащат из дома вещи. Всё это я испытала, что называется, на собственной шкуре.

Только я не могу понять: зачем врач-нарколог, прекрасно, должно быть, знающий, как именно проявляется наркомания, переносит своё непримиримое отношение к этой мерзкой болезни на самих-то больных? Даже неловко за него. Сменил бы тогда место работы, что ли. Разве можно врачу так презирать и ненавидеть своих же больных? Игорь Геннадьевич Ванкон, руководитель реабилитационного центра «Перекрёсток семи дорог», помнится, говорил нам, родителям наркоманов, теряющим надежду: «Научитесь отделять котлету от мух». В смысле: человека — от проявлений в нём болезни. Хотелось бы пожелать того же врачу-наркологу.

Лечение от наркомании и состоит как раз в том, чтобы полностью изменить внутренний мир больного, его ценности, привычки, характер, внутренние установки. Вылечившись, прежний наркоман становится совсем другим человеком — он уже не паразит, не вор, не лжец, не циник. Помочь больному избавиться от зависимости и связанных с ней пороков сложно, но вполне возможно — мы видим, что сейчас десятки реабилитационных центров с успехом это делают. Я вместе с сыном и одна, пока искала, где могут ему помочь, побывала в нескольких центрах, знакомилась с программами, пациентами, руководителями. И нигде не встречала такого неприязненного отношения к больным, какой продемонстрировал в своей статье врач наркодиспансера Рыбалко. Кстати, в это медицинское учреждение на приём мы не пошли, потому что не встретили в то время никого, кому бы там серьёзно помогли.

Я думаю, ни у одного наркомана, явившегося на приём к врачу, каким бы мерзавцем он ни был в болезни, на лбу не написано, способен ли он пройти реабилитацию и стать другим, достойным человеком. Интересно, как же классифицирует своих пациентов Рыбалко, как отделяет овец от козлищ? Каким образом определяет, кого может лишь могила исправить, а кто войдёт в число избранных 10 процентов больных, поддающихся лечению и достойных сочувствия врача-нарколога? Поделился бы на страницах «Дурмана».

Мать бывшего наркомана