«Полагаю, сударыня, что мой внезапный отъезд с фельдъегерем удивил вас столько же, сколько и меня. Дело в том, что без фельдъегеря у нас, грешных, ничего не делается».

«Верно и нелицемерно служить»

С лёгкой руки Александра Сергеевича и до сих пор бытует мнение, что фельдъегерь — это надзиратель или охранник. На самом деле, конечно, фельдъегерь — это «военный или правительственный курьер для доставки важных, преимущественно секретных, бумаг», как сказано в кратком словаре иностранных слов. Этим важным делом фельдъегеря занимаются с конца 1796 года. С того момента, как император Павел I подписал указ о создании фельдъегерского корпуса России — воинской части специального назначения для несения службы связи и выполнения высочайших поручений. Принимаемые в фельдъегеря мужчины приносили клятву «верно и нелицемерно служить и во всём повиноваться, не щадя живота своего, до последней капли крови…»

— Это же возлагается и на нынешних фельдъегерей, — рассказывает подполковник Вячеслав Сорокин, осуществляющий руководство фельдъегерской службой в городе Иркутске. — Задачи нашей службы такие же, что стояли перед ней два века назад. Мы обслуживаем высший эшелон государственной власти Российской Федерации. Доставляем секретную корреспонденцию руководителям государства, Иркутской области в том числе, президенту России, членам правительства, депутатам Государственной Думы, руководству Совета Федерации, губернаторам. Этим мы заняты ежедневно. И в будни, и в праздники. Наша служба играет роль связующего звена и в том случае, если высшие должностные лица государства находятся в Иркутской области, участвуя в важных государственных мероприятиях. Мы — единственная организация, на которую возлагаются обязанности по доставке корреспонденции для государственных деятелей в дни проведения Байкальского экономического форума, а четыре года назад сотрудники нашего фельдъегерского отдела осуществляли доставку секретной корреспонденции, предназначенной президенту Российской Федерации Владимиру Путину, когда он находился на кратковременном отдыхе в Байкальске.

Особенность нашей службы состоит в том, чтобы передавать из одних рук в другие строго конфиденциальные послания, которые нельзя пересылать никакими другими средствами связи, когда есть сомнения, что, отправленное по иным каналам, оно станет достоянием третьих лиц и вместо пользы государству принесёт вред. До сих пор более надёжный способ передачи информации ещё не создан. Думаете — каменный век? Да ничего подобного. Фельдсвязь надёжнее обычной почты, телеграфа, телетайпа, телефона, радио и Интернета. Не случайно же она существует практически во всех странах мира. А в таких, как США, Франция, Англия, Германия, она постоянно совершенствуется и расширяется. И служат в ней лучшие, прошедшие специальный отбор. Российские фельдъ-егеря тоже не лыком шиты.

А путь ухабистый…

Недавно в средствах массовой информации появилась заметка о том, как совместными усилиями пассажиров и пилотов российского авиалайнера, следующего по маршруту Москва — Женева, была нейтрализована выходка московского бизнесмена, вообразившего себя воздушным террористом. Пассажир угрожал взорвать самолёт якобы имевшимся у него взрывным устройством, если экипаж не изменит курс на Каир. Когда майор фельдъегерской службы Сергей Альшевский прочитал эту заметку, то вспомнил свою историю, произошедшую с ним в конце минувшего лета.

На борту самолёта, в котором он летел со своим напарником — старшим лейтенантом Алексеем Шинкаренко, тоже возникла примерно такая же ситуация. Её спровоцировал один из пассажиров, который сначала повздорил со своим попутчиком, доведя его до сердечного приступа, а затем чуть было не довёл до этого состояния других пассажиров, нанося изо всех сил удары по стеклу иллюминатора самолёта костылём. Учитывая критическую ситуацию, экипаж самолёта принял решение осуществить вынужденную посадку в Новосибирске, и лишь действия фельдъегерей позволили продолжить рейс. Эту ситуацию фельдъегеря разрядили просто. Показали два приёма из тех, которым их учили в спецшколе, после чего разбушевавшийся пассажир, никому не мешая, долетел до пункта назначения в своём кресле со связанными руками и ногами.

Вмешавшись в эти события, майор Альшевский и старший лейтенант Шинкаренко, не исключено, предотвратили катастрофу, действуя в пределах допустимых возможностей, которые оговорены должностными инструкциями.

А вообще фельдъегерям мало что дозволено. В основном — запреты. Строго-настрого воспрещается вмешиваться в конфликты, даже если очень сильно хочется поставить на место зарвавшегося от наглости хулигана. Нельзя доверять свой груз посторонним, вести с ними разговоры, отклоняться от маршрута, заводить знакомства.

Но зато фельдъегерю нужно быть терпеливым, уметь подавлять в себе соблазны, не терять голову от красивой женской улыбки, не позволять себе расслабляться. Одним словом, ухабист путь фельдъегеря к цели, даже если это дорога в суперсовременном лайнере или в новом джипе.

В плену своего долга

Подполковник Сорокин знает, каково его подчинённым на этих дорогах. Сам на них набивал шишки в качестве рядового фельдъегеря. А в силу нынешних служебных полномочий теперь всё больше узнаёт о приключениях подчинённых по их рапортам. Эти рапорты, конечно, написаны сухим официальным языком. Но временами они напоминают детективные рассказы. Взять письменные доклады того же майора Альшевского. Однажды, взлетев с московского аэродрома, он приземлился на нём же ровно через пять часов. В другой раз у самолёта, на котором он летел, при посадке колесо отвалилось. Такие происшествия и с другими случаются.

В 1975 году при заходе на посадку в аэропорту Омска у лайнера подломились стойки шасси. Самолёт плюхнулся на «живот» и юзом пронёсся по взлётно-посадочной полосе. На счастье, накануне прошёл снегопад, и лайнер упёрся в большие сугробы. Самолёт — в клубах пара, образовавшегося от соприкосновения раскалённых турбин со снегом. Дверь заклинило. Пассажиры мечутся в поисках выхода по всему салону. Но вот открывается запасной люк. У его проёма — пилоты и двое в офицерской форме. Сдерживая напор толпы, они помогают пассажирам покинуть самолёт, а сами уходят из него, когда в салоне не осталось ни одного человека. Спустя день архив фельдъегерской службы пополнился докладной, составленной Геннадием Афониным и Борисом Богатырёвым, которые и были теми офицерами с самолёта.

Однажды фельдъегеря Александр Орачевский и Виктор Седых везли секретные документы в дирекцию строительного подразделения, возводящего режимный объект, и попали в автомобильную катастрофу. У того и другого — тяжёлые травмы. Проезжающие мимо предлагают помощь — фельдъегеря отказываются. По инструкции не положено. Подвернулась «скорая». Фельдъегеря и врачам не даются в руки. И только когда подтянулись свои, они сначала сдали, как положено, всю документацию и только после этого подпустили медиков.

Маршруты фельдъегерей пролегали по всем, какие могут быть в природе, трассам. По железной дороге и по воздуху, по морю и рекам, по автомобильной дороге и бездорожной тундре.

Юрий Шевчук, можно сказать, на них полжизни провёл. Говорят, только в небе несколько тысяч часов налетал. Это достижение мог побить его сын Николай, который тоже работает фельдъегерем. Но, по всей вероятности, не получится. Это и понятно: отец его начинал, когда на воздушных линиях страны самолёты чуть ли не задевали друг друга крыльями, а работы у фельдъегерей было столько, что в свой очередной наряд они заступали, отдохнув от предыдущего всего одну ночь. Трудовой кодекс запрещал, а долг гнал на работу.

Юрий Петрович тогда был старшим офицером для особых поручений. И вместе со своими напарниками Владимиром Герасимовым, Прокопием Ходаковым, Иваном Онищуком, Николаем Макаровым, Валерием Валовым, Николаем Корниловым они выполняли очень ответственные задания. Возили новые учётные карточки и партбилеты. Доставляли секретную почту Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу. Привозили из аэропорта отдыхающему на Байкале президенту Югославии Иосипу Броз Тито продукты питания, корреспонденцию. Обслуживали министров связи социалистических стран, приезжавших на совещание в Иркутск. И всегда, кому бы ни предназначалась корреспонденция, передавали её адъютантам. Таков порядок.

— Но однажды мне пришлось вручать почту непосредственно в руки члену ЦК КПСС Виктору Гришину, — рассказывает Юрий Шевчук. — Пост у Гришина был большой, но несмотря на это он был прост в общении. Встречал приветливо, расспрашивал о жизни, интересовался семьёй и работой и не строил из себя важную птицу. Приходилось мне доставлять несколько раз корреспонденцию и для президента России Бориса Ельцина.

Не «светиться» понапрасну

У фельдъегерей есть золотое правило: понапрасну не светиться. Они и своё помещение в Иркутске всячески оберегают от любопытных глаз. Помещение располагается в обычном жилом здании, на фасаде которого ни вывесок, ни объявлений. Внутри здания — кабинеты с немудрёной обстановкой. И в кабинете подполковника Сорокина тоже нет ничего лишнего: стол, стулья, шкаф. В «красном углу» — вишнёвое знамя с золотым двуглавым орлом посередине и небольшим триколором в правом верхнем углу.

Такие знамёна сейчас во всех подразделениях государственной фельдъегерской службы. Они появились после того, как 24 января 1995 года бывшее Федеральное управление фельдъегерской связи при Министерстве связи Российской Федерации было реорганизовано в Государственную фельдъегерскую службу Российской Федерации на правах федерального органа исполнительной власти.

Сегодня фельдъегерская служба — самостоятельная и независимая структура. Ей приданы необходимый государственный вес и значимость.

Фельдъегеря всегда были доверенными людьми всех первых руководителей страны. Они перевозили фамильные драгоценности царей. В войне 1812 года обеспечивали бесперебойную связь фельдмаршала Кутузова с императором, участвовали в боевых действиях. После пленения Наполеона на остров Эльбу его сопровождал русский фельдъ-егерь И.В. Лицынский.

Возлагались на фельдъегерей и несвойственные им обязанности. Им даже приходилось выполнять такие деликатные поручения, как сопровождение в Сибирь декабристов Но вот как, например, некоторые из них исполняли строжайший наказ царя не делать бунтовщикам послаблений. Есть свидетельства декабристов, сосланных в Иркутскую губернию, о том, что фельдъегеря относились к ним с сочувствием. Сергею Трубецкому фельдъегерь выдал государственную тайну, сообщив, что «осуждённых участников декабрьского восстания везут не на каторжные работы, а по крепостям». Артамону Муравьёву было разрешено свидание с женой. Костромским родственникам декабриста Василия Давыдова дозволили снабдить его тёплой одеждой.

Но если кто-то из фельдъегерей и относился к декабристам сурово, то другие их коллеги полностью реабилитировали службу на полях сражений всех последующих войн: крымской, русско-турецкой, русско-японской, первой мировой. Отличились они и доставляя документы, отменяющие крепостной строй. Фельдъегеря всегда были там, где трудно и где решались самые злободневные вопросы. Иногда создавалось впечатление, будто их — целая армия. На самом же деле весь фельдъегерский корпус на протяжении века насчитывал не более ста десяти человек.

Понадобилась фельдъегерская служба и после Октябрьской революции. Сразу же после прихода к власти свою фельдъегерскую службу создал Верховный правитель России адмирал Колчак. Правительство большевиков тоже не отказалось от их услуг и имело отряд самокатчиков в Петрограде, службу внешней связи, фельдъегерскую связь Всероссийской чрезвычайной комиссии и фельдъегерский корпус при управлении связи Красной Армии. После гражданской войны в стране была образована общегосударственная фельдъ-егерская связь СССР, которая за два года до Великой Отечественной войны разделилась на три самостоятельные службы: фельдъегерскую связь НКВД, специальную связь Наркомата связи СССР и службу инкассации Госбанка СССР.

Это были неимоверно сложные времена для фельдъегерей. Кроме доставки секретной корреспонденции им вменялись в обязанность перевозка огромных сумм денег по железной дороге, сбор денег в торговых точках и доставка их в отделения Госбанков. На все эти ценности слетались бандиты. Устраивали засады. Отряд фельдъегерей каждый месяц нёс потери убитыми и ранеными.

Среди иркутских фельдъегерей они тоже были.

Потомственный «крестоносец»

Иван Дмитриевич Левченко очень сильно развеселил учащихся вечерней средней школы №16 Иркутска, когда вошёл к ним в класс и объявил, что будет набираться вместе с ними ума-разума. Ивану Дмитриевичу тогда было уже больше пятидесяти лет. Если честно, за парту он сел вынужденно: ему сделали лестное предложение — пригласили работать в отдел при управлении связи, но с условием, что он непременно повысит свой уровень образования с шести классов до десяти. Иван Дмитриевич взвесил свои возможности, посомневался, потом посмотрел на награды своего отца, полного Георгиевского кавалера, вернувшегося с германского фронта с четырьмя крестами. Посмотрел на свои фронтовые медали, полученные в окопах на Дальнем Востоке, и сел за парту. В его годы на это надо решиться. Но что значит грызть гранит науки в простой школе, когда его любая командировка — целая школа жизни.

В эти командировки Иван Дмитриевич ездил всегда с напарником, занимая вдвоём четырёхместное купе. За это их часто путали с важными персонами, находящимися при исполнении служебных обязанностей. И многие были недалеки от истины: Ивана Дмириевича и его напарника и в самом деле железная дорога обслуживала по высшему разряду. Купе было специальное, бронированное, предназначенное для нужд фельдъ-егерской связи. Такие меры предосторожности принимались из-за возможных попыток ограблений. Груз у фельдъегерей в шестидесятые годы тянул на многие миллионы рублей. Приходилось перевозить драгоценные металлы, банковскую документацию, ювелирные изделия, секретную информацию, предназначенную первым лицам советских и партийных органов всех уровней, вещественные доказательства преступлений в суды и прокуратуры.

«Правда, — вспоминает Иван Дмитриевич, — нам не говорили о содержимом багажа. Всё находилось под сургучными печатями. Этих печатей на пакетах ставили по пять штук. Но всё же интуитивно или по случайно оброненной фразе мы часто узнавали, с каким грузом имеем дело.

Едем с Сашей Хабибуллиным, — продолжает Иван Дмитриевич, — везём неприметные ящички, перевязанные бечевой. Нам не сказали, что в них. Но мы догадываемся — золотые слитки. Загружавшие их были с прииска. Нам от этого золота полный дискомфорт. Надо соблюдать предельную осторожность. Незадолго до этого глава государства Никита Сергеевич Хрущёв из тюрем выпустил по амнистии уголовников. Многие из них за старое взялись.

Едем, как положено, инструкцию соблюдаем. Один по надобности из купе выйдет — другой из него ни на шаг. Один спит — другой бодрствует. Тут обратили внимание, что мужчина папиросу за папиросой в коридоре выкуривает. И всё время в сторону нашего купе глазами стреляет. Нас это насторожило. Наступила ночь. Крупные станции остались далеко. Слышим, кто-то ручку двери пытается повернуть. Потом ещё несколько попыток делает и ещё. Настойчив. А ничего не получается. Мы замок заблокировали, заклинив ручку двери прихваченной на этот случай чурочкой. Спрашиваем: кто? Не отвечают, но и не уходят. Мы за наганы. Та ночь прошла, как в строчках Маяковского, посвящённых дипкурьеру Теодору Нетте: «…Курок аж палец свел… Суньтеся, кому охота…». Бывало и покруче. Но кто из нашего брата не сталкивался с проблемами!

На Кругобайкальской железной дороге перед самой войной сошёл с рельсов состав. А в одном из его вагонов были ящики с золотом. При катастрофе из фельдъегерей никто не пострадал. Но вагон оказался на дне Ангары. До дна — три метра. Чтобы не навлечь беду, сотрудники фельдъегерской службы достают его сами, не дожидаясь подмоги.

Был ещё случай на той же Кругобайкалке. Неизвестные подорвали поезд. А в нём должен был ехать председатель Комитета обороны Клим Ворошилов. По какой-то причине герой гражданской войны задержался в Улан-Удэ. Но диверсанты об этом не знали и пустили состав под откос. Горят вагоны. Пылает и тот, в котором ехали иркутские фельдъегеря, перевозившие секретную почту. В тот раз фельдъегерям не повезло.

Мне довелось работать с опытными фельдъегерями. Все они начинали службу ещё в тридцатых годах и Великую Отечественную войну на колёсах провели. А моему другу Василию Кайманову и под бомбёжками довелось побывать. Однажды в вагон, в котором он ехал, угодила бомба. Вагон как свеча горел. Не подступиться. Но драгоценную корреспонденцию он всё же с напарником сумел спасти».

Иван Дмитриевич на пенсии уже больше двадцати лет. А работа в его судьбе до сих пор эхом отзывается. В прошлом году ему вручили крест «За заслуги». В Сибири таким крестом он один награждён.

Фельдъегерей вообще редко наградами жалуют. Но если уж награждают, то не по пустякам. По крайней мере, каждая награда на груди фельдъегерей многого стоит.

Фото Николая БРИЛЯ

P. S. В расположении отделения фельдъегерской службы Иркутска есть мемориальная доска, посвящённая фельдъегерям Игорю Агаркову и Анатолию Большедворскому, которые 3 января 1994 года ушли в фельдъ-егерский маршрут и не вернулись. Их дорога оборвалась в небе сразу же за Иркутском, у села Мамоны…