Вечером парни и девчата с рюкзаками, в которых позвякивали бутылки, сели в электричку и отправились, тренькая себе потихоньку на гитаре, в посёлок Большой Луг. У Касперских там была огромная двухэтажная дача, и места хватало всем. На следующий день у компании заканчиваются запасы спиртного. Молодёжь с тоской поглядывает на дно трёхлитровой банки со спиртом, который они купили в посёлке за виадуком у бабы Лены. Предстоящая перспектива трезвого дня студентов не радует. Они держат совет.

— Можно утром самой первой электричкой в город рвануть — сотку сэкономим, на неё купим ещё спирта. Контролёров в первой электричке никогда не бывает.

Предложение Виталия, хозяина дачи, все дружно поддержали. Кроме второкурсника Валентина, который выдвинул встречное:

— Медбратья и медсёстры! Дайте мне всего лишь десятку, и я вас так уделаю — хоть до следующего понедельника! Кайфа на всех хватит. Я на одной даче видел мак — целую плантацию.

Надо сказать, что слово своё Валентин сдержал. Уделал! И не только до понедельника, а кое-кого и навеки…

— Сейчас, — излагал он свой план, — сгоняем в аптеку. Купим инсулиновых шприцев, а ночью всей бригадой залезем в огород. Опиум для народа сегодня бесплатный. А кайф какой улётный! Кто-нибудь хоть раз пробовал ханку?

Оказалось, что никто из первокурсников ещё не пытался внутривенно употреблять опиум. Первый раз для них окажется последним. Четверо выживших уже никогда не забудут первого «кайфа».

Пока Виталий, Валентин и Маргарита на оставшиеся деньги покупают бинт и несколько одноразовых шприцев, остальные дружно копают картошку и занимаются приготовлением нехитрой закуски. Когда компания вновь собралась, суррогатный алкоголь, приобретённый на сдачу, снова потёк по ещё не тронутым венам студентов.

Ближе к рассвету небо заволокло тучами и стал накрапывать тёплый дождик. Трое парней и вездесущая Маргарита отправились на дело.

— Задача, значит, простая, — командовал второкурсник. — Мак ещё не созрел, но его там целая поляна. Срезаем верхнюю часть стебля и собираем молочко. Бинтики надо как следует намочить, чтобы дозы хорошие получились.

Юные маколовы перелезли через забор и приступили к сбору наркотика. Проявляя завидное усердие, бригада сборщиков работает споро. Разразилась гроза, ливень мгновенно захлестнул всё вокруг, накрыл сплошной стеной воды. Когда команда сборщиков, промокнув до нитки, вернулась на дачу, там отключился свет.

— Мы ползажигалки сожгли, пока нашли посуду и подготовили раствор, — говорит Семён, один из выживших любителей приключений. — Темно было, ничего не видно, да и от спирта мы ещё не отошли. Так и шарахались по даче: пьяные и мокрые. Стало холодно. Дров сухих нет. Кое-как растопили печь, она ещё дымить начала. Что мы могли увидеть? Сидим, греемся, зуб на зуб не попадает. Валентин в это время сам готовит раствор. Мы ему не мешаем, чтобы в темноте не опрокинуть чего-нибудь.

Наконец внутривенный раствор в закопчённой разливной ложке готов.

— Я первый! Сам готовил — сам помру, — заявил как в воду глядевший Валентин. — Мне можно полторашку задвинуть. Остальным по кубу хватит, а то с непривычки будет перебор.

Делать внутривенные инъекции будущие медики поручили Лидии — у неё это хорошо получалось. Валентин, уколовшись, упал в старое кресло и отключился: «Ух ты, как потащило!»

Вторым вызвался хозяин дачи. Свои дозы приняли неразлучные Эльвира и Маргарита. Кольнули Кирилла, последним был Семён, который попросил: «Мне полкубика хватит, что-то боюсь я».

— Лида не сразу попала в вену, они у меня тонкие. А потом меня изнутри как ударило по глазам. Минут через пять я стал задыхаться от спазмов в горле. Во всём теле — адская боль, глаза, кажется, на лоб полезли, температура подскочила. Ещё через несколько минут у меня разбухли руки и ноги, а потом тело покрыла какая-то сыпь, — вспоминает Семён.

Всех уколовшихся в считанные минуты поразил аллергический шок. Единственной, кто не принял наркотика, была Лидия:

— Я сразу сообразила: с ними что-то не так. Языки распухли и одеревенели, они не могли ими шевелить. Всех дёргает и корёжит, глаза заплыли.

— Вызывай по моему сотовому «скорую». Быстрее, не то мы все помрём. Выручай, Лидуха, — выдавил из себя едва живой Семён.

Через час прибыла «скорая помощь». К тому времени тела маковых дебютантов полностью покрыла сыпь, очень похожая на ожог от крапивы. Они задыхались и бились в судорогах. У двоих открылась сильная рвота. Фельдшеру пришлось вызвать ещё одну бригаду. Пострадавшим поставили антидотовую инъекцию и, не теряя времени, доставили в Иркутск, в наркологическое отделение. Валентина, Марию и хозяина дачи спасти не удалось.

Как выяснилось позже, студенты укололись соком сорняка, который называется пыреем. В темноте горе-наркоманы не смогли отличить его среди несколько несозревших кустов мака. Они собрали млечный сок двух растений и, думая, что это сырец опиума, употребили внутривенно. Те, кто принял дозу поменьше, выжили. Но у неразлучных подружек частично выпали волосы и по нескольку зубов. Семён заболел тяжелейшей очаговой формой кожного заболевания — стрептодермией. Его тело покрыли гнойные язвы величиной с пятирублёвую монету. Во время суда он сидел на скамье для свидетелей и неистово чесался. Кириллу офтальмологи поставили диагноз: расслоение глазной сетчатки. Понадобилась серия лазерных операций стоимостью более 20 тысяч рублей.

— Вот укололись так укололись… Полгода шло следствие. В университете узнали, сразу проблемы начались. Мой отец «Тойоту» продал, чтобы операцию на глаза мне сделать и адвоката нанять, — паренёк не скрывает слёз отчаяния. Недаром говорят: слёзы мака заставляют плакать всю жизнь.

Единственной, кто удержался тогда от инъекции, была Лидия. Но именно её и привлекли к уголовной ответственности за непредумышленное убийство. Остальные из компании, кому удалось выжить, проходили по уголовному делу пострадавшими и свидетелями. Осуждённая получила 6 лет условно с испытательным сроком пять лет. Судимость подпортила биографию будущего врача. Одно утешение — осталась живой и здоровой.

(Имена и фамилии изменены)