Об одарённых людях говорят: «Всё от бога». Профессор Щуко эту истину не отрицает. Но что касается собственной персоны, убеждён — всё от деда, замечательного земского врача Петра Фомича Щуко. От него пошёл тот самый ген врачевания — от Петра Фомича к Геннадию Петровичу (отцу нынешнего директора Иркутского филиала МНТК).

Уж потом и до внука добрался. А своего «бога» профессор Щуко встретил позднее, где-то в конце восьмидесятых прошлого века. Звали всевышнего Святослав Николаевич Фёдоров. С тех пор зрение навсегда попало в «поле зрения» молодого офтальмолога.

Все мы при первом знакомстве — Хлестаковы. Брэнд собственного «я» диктует правила игры. Да только, слава богу, и тут ещё счастливые исключения бывают. Со Щуко, даже когда в первый раз встречаешься, возникает такое ощущение, как будто продолжаешь однажды прерванную беседу в режиме очень доверительной тональности. Для больного это бальзам на душу и надежда: «Прорвёмся, где наша не пропадала!» Хотя пропасть в нашей жизни — слишком боевой и чересчур кипучей — дело несложное.

Можно серьёзно преуспеть в профессии врача, но если при таком раскладе доктор, а тем более доктор медицинских наук, лишён дара общения с пациентом, больного чаще обычного начинают посещать сомнения в исходе операции. Я думаю, именно совокупность мастерства общения и мастерства исполнения и есть тот целительный рецепт, благодаря которому хирург становится Хирургом, а больной — здоровым.

Щуко ни того, ни другого занимать не приходится. Как лазерный хирург он давно состоялся. Что же касается мастерства общения, тут своё веское слово могут сказать не только сотни больных, которым он вернул зрение, но и тысячи телезрителей, с нетерпением ждущих на телеканале «АИСТ» популярную программу «МедоСмотр» с Андреем Щуко в качестве ведущего.

В канун 50-летия юбиляра мы долго с ним говорили о главном. О взгляде на жизнь. Причём новом — без очков и контактных линз. Значит, свободном. Без близорукости, дальнозоркости и астигматизма. Значит, качественном. И как-то незаметно сошлись во мнении, что уже никак нельзя откладывать лечение не только больных, но и самого здравоохранения. И ещё неизвестно, кто больше в нём нуждается.

— Андрей Геннадьевич, иногда мне кажется, что проблем в отечественном здравоохранении не меньше, чем одноразовых шприцев. Достаточно сказать, что средняя продолжительность жизни мужского населения в Иркутске 54-55 лет. Представьте на минуту, что у вас появилась возможность и оптом, и в розницу избавиться от всех медицинских бед. С чего начнёте?

— Начну с того, что даже представить себе не могу подобной ситуации. Причём во сне — тоже. Но, как говорится, мечтать не вредно. Так вот, я бы прежде всего обратил внимание на медсестёр и санитарок. В здравоохранении больше них государством никто не обижен. От них в послеоперационный период зависит, не побоюсь этого слова, жизнь больного. Но в медицине многие из них, как правило, не задерживаются — жить не на что. Правда, наш МНТК да ещё несколько больниц в области — исключение. Но в любом случае на одной руке пальцев хватит. Даже с избытком. Есть хронический абсурд, который никаким скальпелем удалить невозможно: как при зарплате ниже плинтуса обеспечить здоровье нации. Говорят, практика — критерий истины. Так вот на практике большинство медработников не в состоянии прокормить семью. И вынуждены — обратите внимание — вынуждены подрабатывать бесконечными ночными дежурствами, другими побочными заработками. Однако на собственный голодный желудок очень трудно качественно лечить чужой.

— Так и желающих лечить всё меньше и меньше становится. Нынче 40% заканчивающих наш медицинский университет «пролетают» мимо здравоохранения. Неужели только ради самосохранения?

— Скорее, ради самовыживания. Один простой пример. Нынче 22-25 летний выпускник медвуза с дипломом врача в кармане, имеющий жену и ребёнка, если пойдёт работать в такси, то будет получать минимум в четыре раза больше, чем в больнице или поликлинике. Помните, у классика: «Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо»? А я хочу, чтобы к скальпелю — достойную зарплату.

— А может, зарплату врачей нужно увеличить, повышая зарплату их пациентов? Не случайно же курс лечения у нас зачастую меняется от курса доллара…

— Если говорить в целом об уровне медицины, общество получает ровно столько, сколько оно платит хирургам, терапевтам, фельдшерам «скорой помощи». А иногда даже больше в несколько раз, потому что самопожертвование врачей до сих пор существует. Многие из них давно могли бы бросить своё дело, однако остаются на месте и работают почти бесплатно.

— А вы, кстати, Андрей Геннадьевич, как относитесь к платной медицине?

— Положительно. Почему, получая отремонтированную обувь, мы, не задумываясь, лезем в карман, а за ремонт глаза или сердца не желаем платить из того же кармана?

— Потому что покупательная способность большинства населения очень низкая. И на удаление даже желчного пузыря далеко не у всех есть деньги. Более того, от этого самого желчного пузыря, в одночасье ставшего ненужным, долгие десятилетия избавляли за «мерси» или в лучшем случае за коньяк с цветами…

— Сегодня этот поезд ушёл, а «пассажир» остался, причём с пышным букетом вчерашних привычек и психологией потребителя, которого за долгие годы коммунистической благодати успели убедить, что «человек проходит как хозяин необъятной родины своей». А теперь на этой самой родине цены растут намного быстрее любой компенсации, в том числе и на лекарства, да ещё, в отличие от поездов, никогда не останавливаются.

— Похоже, мы приехали. Я согласен: платная медицина — о’кей! Но, по-моему, в наших условиях дело это пока трудно достижимое…

— Вот именно «пока». Пока мы не найдём разумный баланс между ценой услуги и возможностью пациента в нынешних условиях. Посмотрите, что творится во многих районных, да и в городских больницах нашей области. В отделениях там ведётся довольно однообразная, рутинная работа. Ни современной аппаратуры, ни должной квалификации персонала. В результате — самый минимальный объём терапевтической и хирургической помощи…

— Не поэтому ли появившийся нынче слой обеспеченных людей предпочитает лечиться за границей, объясняя это недоверием к отечественной медицине?

— Почему многие иркутяне предпочитают отдыхать, ну, скажем, в Анталии, а не в Сочи? Да потому, что цены в Анталии ниже, а условия лучше. Так же и в медицине. За границей человек, затратив определённую сумму, получает более квалифицированное лечение. И дело вовсе не в том, что там врачи больше знают или умеют, а в том, что у них хорошо отлажены все механизмы стандарта обслуживания, включая послеоперационное лечение.

— Я обратил внимание, что в последние годы все разговоры с работниками здравоохранения, а можно шире — культуры и образования — с денег начинаются и зачастую ими же и заканчиваются. Быть может, потому, что «цена вопроса» стала основным приоритетом нашего времени…. Но, как бы то ни было, предлагаю перевести «стрелки» непосредственно на вашу специальность. Какое качество у врача-хирурга вы цените больше всего?

— Честность.

— А разве у бухгалтера она должна оставаться «за кадром»?

— Я о другом. Оперирующий врач в глазах пациента уподобляется богу, которому даровано право свыше распорядиться жизнью больного. Его руки — ваша надежда.

Говорят: «Всё в руках всевышнего!» А пациент на операционном столе — в руках хирурга. И от него зависит, куда больной отправится после операции — в палату или к праотцам. Вдумайтесь: у хирурга всегда есть выбор. А у больного — нет. Хирург, например, может приступить к операции, заведомо зная, что его пациенту она уже не поможет. Но можно обойтись и без операции, предупредив больного о заранее известном неблагоприятном исходе. Есть и третий вариант: даже если знаешь, что всего лишь 10% приходится на благополучный исход операции, её надо делать. Даже в том случае, когда нет надежды, бывает, в самый последний момент каким-то чудом вдруг удаётся увидеть свет в конце тоннеля. И тогда жизнь продолжается, будто уже после смерти. Только так можно остаться честным и перед самим собой, и перед больным, доверившим тебе свою жизнь.

— Как хирург, какой совет вы можете дать пациентам?

— Не доводить дело до скальпеля. На потом можно отложить покупку дачи, автомобиля, квартиры — откладывать на «потом» здоровье всё равно, что добровольно заложить под себя мину замедленного действия.

— Андрей Геннадьевич, оглядываясь на прожитые полвека, с позиции офтальмолога-профессионала скажите, пожалуйста, что в вашей профессии самое сложное?

— Зрячему понять незрячего. А ещё всегда помнить, что главное зеркало человека — глаза окружающих.

Беседовал Игорь АЛЬТЕР