Как известно, в 1686 году Иркутский острог был переименован в город. С превращением в административный центр городу была пожалована печать. Первоначально на печати был изображён орёл, который «в левой ноге лук держит тетивой вниз, под высподом трава», а около вырезано: «Печать государева земли Сибирские Иркутского города». Известный нам герб Иркутска, с бабром, бегущим по зелёной траве в левую сторону щита и имеющим в челюстях своих соболя, чаще всего датируют февралём 1690 года. Часто, но не всегда: иркутский историк Александр Дулов ссылается на записки губернского землемера А. И. Лосева, в которых в 1690 году герб никакой не упоминается, а говорится, что в 1694 и 1696 гг. Иркутск дважды получал из Сибирского приказа только печать. Во всяком случае, такой герб точно есть на городских печатях Иркутска 1711 и 1743 годов, а в 1790-м он был официально подтверждён императрицей Екатериной II: «В серебряном поле щита бегущий бабр, а во рту у него соболь. Сей герб старый».

Не касаясь подробно известной путаницы, возникшей по вине художника Бориса Кене, управлявшего во второй половине XIX века Гербовым отделением Департамента герольдии в Сенате и спутавшего бабра с бобром, напомним лишь, что «Описание Иркутского наместничества 1792 года» сообщает нам, что «бабр находится по Иркутской области из всех в Сибири зверей реже и превосходит своей крепостию и храбростию. Он имеет по бело-желтоватой шерсти черноватые поперечные полосы, неправильно расположенные; ростом не превосходит большого волка. Все звери ужасаются и не переходят след его; сколько же он не жесток и сердит, но здешние братские изредка убивают. Барс бабру хотя подобен, но не столько могуществен и имеет желтоватую шерсть и по ней чёрные пятна». В этом описании мы, хотя и с определённой натяжкой, узнаем тигра.

Несмотря на то, что ему принадлежит честь создания большого государственного герба Российской империи, Кене, выходец из семьи берлинского архивариуса, испортил своё реноме несдержанностью и громкими скандалами. Однажды он ошибочно определил найденную древнерусскую монету как монету князя Олега. Коллеги поправили Кене, убедительно доказав, что эта монета не более чем сребреник Ярослава Мудрого с изображением Георгия Победоносца. Грубая полемика в печати, развёрнутая уязвлённым герольдмейстером, окончательно похоронила его репутацию.

Сибирь первоначально управлялась Сибирским приказом, в котором сосредотачивались все механизмы управления — административные, судебные, военные, финансовые. Приказ ведал торговлей, ямскими, горнорудными и другими предприятиями, а частично осуществлял и внешнеполитические контакты. Подчинялся Сибирский приказ лично царю и боярской думе.

После первой областной реформы край объединяется в огромную Сибирскую губернию с центром в г. Тобольске, а Сибирский приказ по указу от 18 декабря 1708 был преобразован в Московскую канцелярию Сибирской губернии. В 1724 году Иркутское воеводство было переименовано в провинцию во главе с вице-губернатором.

Ещё через шесть лет правительство было обеспокоено снижением доходов, поступавших в казну из Сибири, и вновь в 1730 учредило Сибирский приказ, подчинив его Сенату. Правда, приказ теперь был ограничен только административными, финансовыми, торговыми и таможенными вопросами. В таком виде это ведомство просуществовало до 1763 года, когда было упразднено окончательно.

В 1736 г. огромная Сибирская губерния была разделена на две половины — Западную и Восточную Сибирь. Иркутская провинция, подчинявшаяся напрямую Сибирскому приказу, объединила Восточную Сибирь, Забайкалье, Приморье и Дальний Восток.

Что же касается местного самоуправления, то оно сильно запаздывало. Реформа 1699 года, даровавшая торгово-промышленным людям ввиду терпимых ими убытков от воевод и приказных людей право выбирать из своей среды «бурмистров», «добрых и правдивых людей, поскольку человек захотят», которые бы ведали казёнными сборами, гражданским и торговым судом, Сибири не коснулась. Только в 1722 году в Иркутске была открыта ратуша, подведомственная Тобольскому магистрату, а через год — и самостоятельный магистрат. По меткому замечанию российского историка Ключевского, городовое самоуправление, очевидно, было нужнее самому правительству, чем городам, поскольку «воеводы своими прихотями и ненадобными поборами причиняли в казённых доходах большие недоборы и запускали многую недоимку». «В реформе 1699 г. видим один из многих симптомов недуга, которым страдает русское управление на протяжении столетий. Это — борьба правительства, точнее, государства, насколько оно понималось известным правительством, со своими собственными органами, лучше которых, однако, ему приискать не удавалось», — иронизировал Ключевский более ста лет тому назад.

Воеводы, потеряв судебную и административную власть над торгово-промышленным городским и свободным сельским населением, остались управителями только служилых людей и государственных крестьян. В Иркутске первыми бургомистрами были избраны купцы М. Сухой и И. Гранин, ратманами (выборными) — П. Верховцев, И. Толмачёв и С.Котов. Становление местного самоуправления шло непросто: в 1728 система магистратов отменяется, в Иркутске вновь открывается ратуша во главе с купцом Тимофеем Бречаловым.

Магистрат следил за тем, чтобы горожане не принимали на ночлег беглых и беспаспортных, распределял на постой войска, поддерживал противопожарную безопасность. Для большей безопасности в ночное время улицы перегораживали переносными заграждениями — «рогатками», при которых горожане в очередь несли караульную службу.

Поскольку полицейские функции также исполняла полицмейстерская контора, подчинённая губернской власти, между ней и магистратом нередко случались споры и конфликты. В 1749 году на иркутского полицмейстера, поручика Ивана Замощикова была подана жалоба за то, что его подчинённые незаконно арестовали и избили сыновней иркутского купца Кузнецова. Сохранилась просьба иркутского магистрата, чтобы «полицмейстерская контора ведала только рогаточным караулом и пожарными случаями и больше ничем, и то, что касается купечества, никаких наказаний, кроме магистрата, не чинить». Деятельность полицмейстерской конторы в Иркутске была приостановлена, но в 1757 году указом Сената в Иркутске вновь учреждена полиция, которую возглавил всё тот же Замощиков, повышенный в звании до секунд-майора. Окончательно полномочия разделил указ 1762 года, который городскую полицию полностью передал в ведение губернского управления.

Нужно отметить, что в первую очередь представители городской власти персонально отвечали за своевременность платежей. Если сборы поступали не в полном объёме, то губернатор или воевода могли держать бургомистра под караулом или взыскать недоимку с выборных магистрата.

Суммы, собранные сверх налоговых отчислений, использовались на содержание аппарата, благоустройство и городские нужды — в отличии, например, от воевод, которые до 1764 года вообще не получали государева жалования, а кормились «от дел», за счёт вверенной им территории.