Странным образом «Русский марш» оказался скроен ровно по тем же лекалам, что и майский гей-парад в Москве. Сопоставление выглядит несколько обидным, но по здравом размышлении понимаешь, что иначе быть не могло — трудно удержаться от соблазна взять на вооружение технологии, уже доказавшие свою работоспособность.

Начать с того, что в каждом случае организаторы изначально и целеустремлённо вели дело на запрет акции. Едва ли не уговаривали власти открытым текстом: «Запретите нас, пожалуйста, вам ведь всё равно, а нам будет приятно». Вот вам первое сходство.

Добившись чаемого, организаторы делают следующий шаг. Мероприятие переформатируется так, чтобы гарантированно обеспечить лёгкий необременительный мордобой с участием милиции. Геи для этого в мае изобрели возложение цветов к Вечному огню (прекрасно отдавая себе отчёт, что не всем это покажется уместным). «Марширующие вместе» в качестве беспроигрышного варианта выбрали сбор под площадью трёх вокзалов. Ну что тут скажешь… Черкизовский рынок был бы ещё надёжнее, но там дело может дойти до реальной крови, а под статьёй ходить кому захочется. А вот на станции «Комсомольская» под сенью дружеских штыков милиции — самое оно…

Никакой Ходынки, как опасаются многие, скорее всего не будет. В дни футбольных матчей в метро собирается не меньше молодёжи, но дальше двух-трёх свороченных скул дело не заходит. Другое дело, что разбитый нос спартаковского фаната не попадёт на первую полосу газеты, а ссадину гей-активиста или участника марша обсуждают неделями.

Наконец, третье сходство. Что сексменьшинства, что «профессиональные русские» страдают от хронического дефицита лозунгов. Нет, конечно, хлёстких афоризмов в стиле «Кондопога — город-герой» вполне хватает. Зато с чёткими и конкретными требованиями к власти у участников марша дела обстоят не лучше, чем у КПРФ. «Русскому маршу» сегодня объективно нечего потребовать от власти. Естественно, если оставаться в рамках здравого смысла. И это неприятное обстоятельство — отсутствие реальной политической программы — приходится ретушировать и скрывать за потоком новостей об очередных злодеяниях путинской опричнины, не позволяющей русским выйти на улицы Москвы.

В рамках описанной (пусть и очень бегло) технологии сам марш уже не имеет никакого значения. Его можно тихо отменить за ненадобностью. Настоящими событиями являются кампания по подготовке марша (от которой уже сегодня ни спрятаться, ни скрыться) и эффект «послевкусия» — сочные охотничьи байки. «Изведал враг в тот день немало, / Что значит русский марш удалый…».

Вспоминая, как прошёл майский гей-парад, нетрудно представить себе новостную ленту. На «Комсомольской» соберётся от 500 до 1000 человек — те, кто отправится на марш налегке (участников с флагами и плакатами наверняка отсеет милиция ещё на подступах). Несколько стычек с милицией и антифа станут коварной провокацией кровавого режима. Рогозин выступит со специальным заявлением. «Живой журнал» заполнят рассказы очевидцев, подкреплённые фотографиями «милицейских зверств» и Крылова под имперским флагом. Побродив часок-другой по московским тротуарам, марш рассосётся сам собой, а милицейские чины перекрестятся, дадут отбой «Скорой помощи» и отправятся снимать стресс обычным русским способом. Решительного боя с антирусской властью не состоится, но кого это, в сущности, волнует, если нам убедительно расскажут, что бой-таки да был.

Стилистическое совпадение двух мероприятий — гей-парада и русского марша — конечно же не случайно. Это классика жанра, шаблонное мероприятие «угнетаемого меньшинства в агрессивной среде». Хочется верить, что такое точное попадание в технологию меньшинств — признак небольшого ума, а не сознательный план организаторов. «Русский марш» как прогулка кучки активистов по равнодушным московским улицам наносит национальному самосознанию такой чувствительный удар под дых, на какой ни один настоящий русофоб не способен. Демонстрация русского меньшинства оскорбительна, как пощечина, нанесённая всему народу. Каждый такой марш — широкий шаг на пути в безнадёжность, в разложение, в гетто. У Лужкова, запретившего акцию, оказалось больше национального чутья и национального достоинства, чем у всех Крыловых с Рогозиными.

Впрочем, такого рода соображения сегодня не остановят «профессиональных русских». Когда московские геи затевали свою акцию, на кону стояли очень серьёзные деньги. Заявив о себе миру, русское гей-движение сумело на порядок увеличить поток грантов и пожертвований из США и Европы.

Очень похоже, что сходные цели держат в голове и организаторы «Русского марша». Естественно, что речь идёт именно о реальных организаторах, а не об Игоре Шафаревиче и Василии Лановом, которых разыгрывают втёмную.

«Русский марш» слишком уж напоминает примитивную предпродажную подготовку группы идеологов и активистов накануне старта предвыборной кампании. Что-то вроде «роад-шоу» и встречи с инвесторами, которые проводит любая корпорация перед первичным размещением акций. Только в нашем случае демонстрировать надо не производственные линии, не пухлые тома бухгалтерской отчётности, а идеологию, способную вывести людей на улицы. Искусство ньюсмейкеров. Активистов и организационную машину. Всё то, что через год будет очень хорошо продаваться на политическом рынке. И кто упрекнёт за это идеологов марша? Как удержаться от соблазна пересесть с маленького бюджета ИНС на большой партийный?

Только не надо втягивать нас в свои игры. Русским в этой песочнице делать нечего.

Фото Lenta.ru