Александр Александрович Дзизинский, ректор и одновременно заведующий кафедрой терапии и кардиологии Иркутского государственного института усовершенствования врачей (ГИУВа), член-корреспондент РАМН, заслуженный деятель науки России, согласившийся на беседу в канун своего юбилея, — именно из такой когорты: философски относящихся к своему возрасту, а интеллектом и энергией обращённых к реальной жизни. Скорее всего поэтому наш разговор не вписался в приличествующий случаю торжественный контекст. Даже то, что в нём «итожилось», больше относится к настоящему и будущему, нежели к прошлому. Мне кажется, я могу это объяснить. На протяжении 45 лет, что продолжается трудовая деятельность моего собеседника (так счастливо совместились в его биографии обе даты), он был и остаётся одновременно врачом, учёным и педагогом. Что-либо вычленить из этого триединства, отвечающего за связь времён в его яркой судьбе, невозможно. Из пробежавших сорока пяти лет добрая половина связана с Иркутском. Для него иркутский период жизни неразрывен от института усовершенствования врачей. Он пришёл летом 1979 года и начал создавать свою кафедру. В канун наступавшего 1980-го состоялся первый её выпуск. Собственно, это событие и знаменовало собой реальное рождение ГИУВа.

(Для сведения. На кафедре терапии и кардиологии, бессменно возглавляемой профессором Дзизинским, прошли обучение на циклах повышения квалификации по терапии, кардиологии, ревматологии, гастроэнтерологии, ультразвуковой диагностике, геронтологии и гериатрии свыше шести тысяч врачей. Большинство из них — доктора из больниц и поликлиник Приангарья).

Получается, что кафедра и институт усовершенствования врачей — одногодки. Так уж совпало. Но ректором Дзизинский стал позже, сменив на этом посту уехавшего из Иркутска прекрасного врача и учёного Евгения Михайловича Бурцева. Случилось это 17 февраля 1988 года. И с того дня он отдаёт институту все свои знания и всю энергию. Строительство многоэтажного корпуса и общежития для слушателей; новые кафедры, развёрнутые не только в самом Иркутске, но и в Ангарске, и в Улан-Удэ; монографии — всё вобрали в себя эти годы. Этот человек не умеет существовать «про запас», экономя себя. Что может, то и отдаёт: так жить интереснее, плодотворнее и, как сам признаётся, легче.

(Для сведения. Сегодня Иркутский государственный институт усовершенствования врачей — крупный учебный и научный центр последипломного образования врачей, провизоров, средних медицинских работников на территории Сибири, Дальнего Востока и Крайнего Севера. На 40 его кафедрах можно совершенствоваться по 66 медицинским специальностям. Сам же ректор института, Александр Александрович Дзизинский, возглавляет координационный совет по последипломному и дополнительному образованию специалистов здравоохранения в Сибирском федеральном округе).

— Я немного знакома со статистикой и знаю, что ежегодно около 5 тысяч врачей, получивших самые современные знания в выбранных ими специализациях, разъезжаются по периферии нашей области и сопредельным с ней территориям. Но чтобы так щедро подпитывать практическое здравоохранение Сибири, ваш институт сам должен находиться в постоянной динамике, быть живым организмом, улавливающим требования дня.

— А он и есть живой. Недавно ему исполнилось четверть века. И мы ознаменовали его 25-й день рождения открытием трёх новых кафедр: скорой медицинской помощи, ЛОР-болезней, геронтологии и гериатрии. Вот и сейчас думаем открыть ещё одну, о профиле которой пока говорить не буду. Но отмечу принципиально важное: новые кафедры, новые специализации и курсы — не самоцель для института; они всегда — отклик на зов времени…

— … который ваш институт подчас улавливает на лету. Разве не такова история кафедры семейных врачей? Ведь она была создана, когда только-только начинались разговоры о том, что «было бы хорошо, если бы появились в России доктора, сутью своей сходные с земскими врачами старой России».

— Вы правы: 10 лет тому назад мы первыми в Сибири начали готовить врачей общей практики. Мы даже подключили к совместной с нами работе одну из иркутских поликлиник. Но первыми быть всегда трудно: мы подготовили тогда 117 врачей, из них нашли себя на новом поприще лишь несколько человек. Остальные вернулись на старые места — участковых терапевтов. Хорошо, что нам хватило упорства и расчёта не отбросить от себя саму идею. Жизнь-то всё равно потребовала своего. Врач общей практики сейчас остро востребован, особенно в сельской местности.

Сейчас у нас самостоятельная крупная кафедра семейной медицины: вот уже пятый год мы выпускаем по 15 — 20 врачей общей практики. И они, не то что их предшественники, утверждаются в районах области. Пока специализации раздельны: семейные педиатры и семейные терапевты. Хотим проверить, насколько рационален именно такой, дифференцированный подход. А там опять-таки сама жизнь подскажет: возможно, будет разумнее готовить семейных врачей в полном смысле этого понятия.

— Наверное, я не погрешу против истины, сказав, что иркутский период — самый плодотворный в вашей жизни. Но так не бывает, чтобы дорога всегда сама стелилась под ноги. Что за все эти годы было для вас самым тяжёлым? Что до сих пор занозой сидит и в вашей памяти, и в вашем сердце?

— Самыми тяжкими были годы, как я говорю, «перехода от развитого социализма к недоразвитому капитализму». Тогда отечественная медицина, включая и систему подготовки медицинских кадров, была брошена на произвол судьбы. Мы по нескольку месяцев вообще не получали зарплаты. Поверите, мне было трудно смотреть в глаза своим сотрудникам и коллегам — — как-никак я должен был обеспечивать им хоть какой-то материальный минимум и одновременно отвечать за жизнь всего института. Самым гнусным в то безвременье было полное забвение нравственных качеств; казалось, что алчность и беспредел взорвут общество. Но вот, как видите, и это пережито.

— И более того, дожили до того времени, когда здоровьем народа власть, кажется, озаботилась всерьёз. Александр Александрович, вы входите в правление Всероссийского общества кардиологов; являетесь членом президиума Восточно-Сибирского научного центра Сибирского отделения РАМН, курирующим вопросы организации кардиологической помощи. Но, помимо этих и множества других не менее ответственных официальных постов, вы были и остаётесь опытнейшим практическим врачом. К тому же руководителем областной целевой программы по профилактике и лечению гипертонии. Как вы считаете, с реализацией национального проекта «Здоровье нации» наше здравоохранение поднимется с колен?

— Наш институт, готовя врачей общей практики, непосредственно принимает участие в этом важном деле — осуществлении проекта. На мой взгляд, разумно, что начали укреплять практическую медицину с первичного звена. Сегодня по всей России 694 тысячи врачей. Я имею в виду — всех специализаций и профилей. Участковых терапевтов и участковых педиатров — не более 56 тысяч. Пусть повышение заработной платы поначалу коснулось только их. Но ведь коснулось же! Теперь в орбиту реформ попала и скорая медицинская помощь. Там, глядишь, обратят внимание и на тех, кто работает в стационарах, где нагрузка не меньше, а пациенты самые тяжёлые.

Считаю очень важным начавшееся техническое переоснащение практической медицины. Согласитесь, несправедливо, когда живущий вдали от столицы человек бывает лишён возможности получить своевременную и современную врачебную помощь. Строительство специализированных медицинских центров по стране, как врач-кардиолог, особо отмечу строительство кардиохирургических центров и центров по лечению сердечно-сосудистых патологий, представляется мне крайне своевременным. Если первые шаги не окажутся, как это часто случается, последними; если они — начало систематической работы, а не, извините, рекламный трюк, который можно использовать в политических целях, то есть надежда на добрые перемены. Хочется в это верить.

— Александр Александрович, вы член Европейского общества кардиологов. По-моему, не проходит года, чтобы вы не принимали участия в международных симпозиумах. Посему о медицине развитых стран можете судить не понаслышке. Скажите, «рубль» начисто стёр нравственную составляющую лечебного дела и прагматизм в отношении к пациенту окончательно сравнял нашего российского врача с его коллегой за рубежом?

— Я вам так отвечу. Наш русский врач, имею в виду врача, сформировавшегося на духовных ценностях отечественной медицины, всё-таки особенный. Он даже без денег будет работать, о чём свидетельствует не только недавнее прошлое, но, к сожалению, пока и настоящее. Конечно, в бедности нашего здравоохранения нет ничего хорошего. Однако я сейчас о другом: о гиппократовых заветах, к счастью, еще не совсем изжитых в отечественной медицинской среде. Но я не идеалист; чувствую, что с каждым новым поколением, приходящим в медицину, эти заветы звучат всё глуше. Уже сегодня после окончания медицинских вузов только половина выпускников остаётся в нашей профессии; остальная распыляется по более «хлебным» местам. Если так пойдёт и дальше, то мы вскоре тоже приблизимся к «рублёвому», то есть утратившему моральные ориентиры врачу. И это будет очень горько. Потому что рубль, вложенный государством в развитие здравоохранения, и «рубль» как символ в душе врача — несопоставимы.

Не нужно слепо копировать, не нужно подгонять нашу отечественную медицину под западные модели. У нас в России сложилась своя система подготовки врачебных кадров; свои, ни в чём не уступающие зарубежным профессиональные медицинские школы. Нужно лишь нормально финансировать российскую службу здоровья, не вытравливая из неё тот высокий гражданский дух, который был ей свойственен.

— В этой связи хочется заметить, что на плечи вашего, Александр Александрович, поколения российских врачей лежит особая ответственность. Как-никак, а сегодня вы выступаете не только учителями в профессии, но и хранителями высоких традиций в медицине…

(Для сведения. Мой собеседник — ученик известных советских терапевтов: профессора Залесского и академика Казначеева. Сегодня же им самым, доктором медицинских наук, профессором Дзизинским, создана собственная школа терапевтов-кардиологов Сибири. Им опубликовано свыше четырёхсот научных работ: монографии, практические руководства, учебные пособия и методические рекомендации. Мне посчастливилось видеть, как он работал над своей последней монографией, в которой обобщён его личный опыт врача-клинициста за все годы практической работы. И книга эта мгновенно разошлась среди врачей Приангарья. С его доброй руки в медицинскую науку и в практическое здравоохранение пришли десятки талантливых учёных и врачей, наследующих не только его знания, но и его подход, его отношение к пациентам; его понимание врачебного долга).

— «Делай, как я» — принцип, который должен оптимально реализовываться в медицине. Я ведь не только лечу. Как педагог ещё и преподаю свои дисциплины молодым коллегам. Учу их… учиться. Чтобы сухое «книжное» знание не застило бы им глаза; чтобы за страницей учебного пособия они видели живого человека, ожидающего от них помощи. Врачебные профессии, действительно, особенные. В них возраст — никогда не повод для пессимизма. Потому что отдать ученикам всё, что накоплено тобой, передать по наследству не только знания, но и нравственный свой капитал, повториться в них — разве не в этом смысл прожитых лет?

Беседовала Элла КЛИМОВА, «Восточно-Сибирская правда»