Дело прокурора

— Помните свой первый рабочий день?

— Очень хорошо. Это было 1 июля 1977 года в Усть-Орде. Я пришла стажёром в местную прокуратуру. Так случилось, что оба работавших там следователя отсутствовали и меня буквально с порога направили на осмотр места происшествия, а произошло убийство. Не успела я опомниться от первого задания, как мне тут же пришлось ехать на выездное заседание суда в деревню Гаханы по делу о хищении трёх кулей семечек. Там я поддерживала гособвинение. Всё происходило в деревенском клубе при большом стечении народа. Представьте, что со мной было, когда я узнала, что у подсудимого адвокат из Иркутска. Это был как раз тот случай, когда не умеешь плавать, а тебя бросают в воду, и только от тебя зависит, выплывешь или нет.

— Ваше окружение делало скидку на то, что вы женщина?

— Полагаю, что такие вещи в прокуратуре невозможны. Там нельзя работать без результата. Потому что там каждый отвечает за конкретное дело и переложить ответственность на другого невозможно.

— За вами никто не стоял. Откуда бралась уверенность в себе?

— Я не боюсь сомневаться в собственной правоте, поэтому стремлюсь к коллегиальному обсуждению. Всё дело в том, что я никогда не работала одна. Что бы ни случилось, я собираю свою могучую команду. А работать предпочитаю с людьми молодыми, растущими. В моём понимании, у любого решения должна быть экспертиза. В прокуратуре это был суд. Теперь мои эксперты — это моя команда, депутатский корпус, губернатор и администрация.

— Приходилось когда-нибудь фантазировать на тему: если бы не юристом, то кем бы стали?

— Мой выбор юридической стези был для всех неожиданным. Все думали, что я стану учителем или воспитателем. Моя любимая учительница английского языка, ей 70 лет, часто меня упрекает: «Зачем ты не избрала то, к чему было предназначение от Бога, а избрала эту неблагодарную работу?»

— Вы пытались ответить на этот вопрос?

— В жизни я люблю, чтобы было чисто. Закон упорядочивает нашу жизнь. Говоря словами известного киногероя, вор должен сидеть в тюрьме, а заведённый порядок никто не должен нарушать.

Я, вероятно, до сих пор работала бы в прокуратуре, если бы не настойчивость Бориса Александровича (Говорина. — «Конкурент»), предложившего мне перейти в мэрию.

— Были ли в вашей карьере ошибки, за которые вам хотелось реабилитироваться, повиниться?

— Ошибки, конечно, были, но они не были связаны с серьёзными просчётами. В моей практике не было случаев, когда по моей вине на скамье подсудимых оказывались невиновные люди. К слову, за 15 лет в прокуратуре не было и ни одного оправдательного приговора по законченным мною делам.

Человек, пред которым я чувствую себя очень виноватой, — это мой сын. В силу того, что много и долго работала, мой ребёнок был обделён материнским вниманием. Теперь у меня есть мечта — хочу стать бабушкой, заниматься внуками и так реабилитироваться.

— Вы настаивали на том, чтобы сын продолжил вашу профессию?

— Стать следователем прокуратуры — это был самостоятельный выбор Дениса. Когда он оканчивал школу, я поинтересовалась, сколько юристов выпускается ежегодно в Иркутске. Цифра оказалась настолько велика, что привела меня в замешательство. Я ему посоветовала пересмотреть планы, предположив, что будет избыток юристов. Он никак не среагировал и даже удивился… Сейчас ему 23 года. Я вижу, что у сына, как, собственно, и у меня, нет коммерческой жилки. Мне кажется, что он обречён работать на государство. И я считаю это нормальным.

— Вам приятно в сыне узнавать себя?

— Да, конечно. Даже в таких, казалось бы, незначительных вещах. Он у меня тоже «сова».

— Вы дружите?

— Да. У нас нет друг от друга секретов. Правда, общаемся чаще по ночам. Он приходит поздно. У него так же, как у меня, первые три месяца была паника… Там ведь план, как на производстве, — два дела в месяц… А если выезжает на убийство, так я его по три дня не вижу. Мне очень хочется, чтобы у него всё в жизни сложилось. Не только в профессии.

Чиновничий старт

В 1993 году Людмила Берлина оставила должность заместителя начальника следственного управления областной прокуратуры, которую в то время возглавлял нынешний генпрокурор Юрий Чайка. В 38 лет приняв предложение мэра Иркутска Бориса Говорина войти в его команду, она радикально поменяла профессию, но не образ жизни. Рассказывают, что Чайка, находясь в то время в больнице, сам дважды проводил собеседования с Людмилой Михайловной, уговаривая остаться. «В первый раз он мне предложил подумать, сказав, что не подпишет заявление, — подтверждает Людмила Михайловна. — Во второй раз, поняв, что я решительно настроена, сказал: «Попробуй. И возвращайся».

— Я до сих пор не знаю, кто в действительности посоветовал Борису Говорину пригласить меня на работу, до этого мы с Борисом Александровичем были не знакомы, — рассказывает она. — Думаю, что это был мой однокурсник Женя Мальцев (Евгений Мальцев сейчас занимает должность руководителя аппарата комиссии по помилованию при губернаторе Иркутской области. — «Конкурент»), тогда он работал руководителем аппарата мэра Иркутска. Говорин мне предложил должность заместителя руководителя аппарата главы городской администрации.

Про меня говорили: пришла разгонять советы. В то время в Иркутске действовало шесть советов, по количеству районов, было шесть бюджетов. В Кировском жилось лучше остальных, там были сосредоточены основные финансовые ресурсы. Приняли новую Конституцию, новые законы, которые требовали совершенно другой организации местного самоуправления.

— Сегодня вас называют лучшим специалистом в области муниципального законодательства в регионе. Сложно было переквалифицироваться с уголовного права?

— В прокуратуре Усть-Ордынского округа за мной был закреплён надзор за милицией, судами и колонией. Но на деле так складывалось, что я часто исполняла обязанности прокурора, а это в том числе контроль за деятельностью органов власти. На первых порах всё равно было крайне тяжело: я обкладывалась книжками…

— Занимались самообразованием.

— Сначала было именно так. Потом я получила второе образование по специальности «государственное управление» на сибирско-американском факультете госуниверситета. Начала обучение ещё будучи заммэра, а заканчивала уже заместителем главы администрации Иркутской области. Неловко было быть в аутсайдерах. Вот так я получила второй красный диплом.

— Это что, своеобразное проявление синдрома отличника?

— Думаю, да. Понимаю, что в этом нет ничего хорошего. Синдром отличника даёт дополнительную тревожность, а иногда скучность: я постоянно думаю, что есть незавершённые дела.

— У вас репутация отчаянного трудоголика. Как вы отдыхаете от работы? Большинство женщин использует с этой целью шопинг. Есть ли у вас быстрый способ отвлечься от дел?

— По магазинам ходить не люблю. Устаю от них донельзя.

— Как в таком случае решаются вопросы с гардеробом?

— Своих помощников прошу присмотреть. Когда мне что-то нужно купить, я консультируюсь с ними. Говорю, чего хотелось бы. Они мне, в свою очередь, сообщают, где можно это купить. Мы работаем вместе очень давно, и мои помощницы прекрасно знают, что я предпочитаю. Доходит до того, что следят, чтобы я купила что-нибудь новенькое ко дню рождения… Я им доверяю. С косметикой всё ещё проще — практически ею не пользуюсь.

Единственный, пожалуй, «шопинг», который мне приносит удовольствие, — это походы в магазины цветов. Это моя потайная тема, благодаря которой быстро восстанавливаюсь, освобождаюсь от отрицательных эмоций. Там я могу находиться часами. Обязательно что-нибудь себе покупаю. Домашние стонут уже: у меня очень много цветов. Жемчужина домашней цветочной коллекции — орхидея. Сейчас она как раз цветёт. Это что-то необыкновенное.

— Не хотелось побывать на цветочном фестивале где-нибудь в Голландии?

— Пока об этом даже не мечтаю. Так сложилось, что я мало выезжаю за пределы региона. Теперь, когда мама болеет, тем паче. Но меня это не тяготит. Мне нравится находиться дома. Мне комфортно, уютно здесь, в Иркутске. Я довольна своей квартирой, скромным дачным домиком. Надо сказать, что у меня нет завышенных стандартов жизни.

— И вам никогда не хотелось сесть за руль собственного автомобиля?

— Я и на велосипеде ездить не умею (смеётся). Стыдно признаться, и на компьютере не работаю. Я в этом смысле «совок». Но, как говорят, лень — это отсутствие мотивации. Всё ещё может измениться, если пойму, что без этого не смогу обходиться.

Слово «лень» применительно к Людмиле Берлиной можно услышать лишь от неё самой. Было бы странно, если бы это говорили другие. Как правило, она одна из последних вечерами покидает здание на Ленина, 1а, неся домой огромную кипу бумаг. Во время интервью я вижу: на столе вице-спикера толстым слоем лежат документы. Поймав мой взгляд, она поясняет: «Бумаг у меня много, но я всегда знаю, что где лежит». Как-то Людмила Михайловна призналась, что отводит себе на сон четыре часа, заканчивая дела в начале третьего. Она принципиально сама занимается уборкой дома, приготовлением еды. Говорит, что не может бороться со своей ментальностью, чтобы нанять для этого человека, да к тому же забота о своих родных её не тяготит.

— Насколько крепки ваши родственные связи?

— Они очень много значат. У меня двое братьев. Один живёт в Иркутске, другой — в Усть-Ордынском. У нас нет возможности часто видеться, но мы постоянно созваниваемся.

— Вы человек места?

— Вы себе не представляете, как тяжело я уезжала из Усть-Орды. Но муж у меня иркутянин и ни в коем случае не хотел переезжать из областного центра. В результате мы с ним девять лет прожили, можно сказать, на расстоянии. Я работала в Усть-Орде, он — в Иркутске. Для меня было важно, чтобы это не отразилось на наших отношениях. Горжусь тем, что за нашу совместную жизнь ни разу не поссорились. Всегда считала, что, уступая, иногда закрывая глаза на некоторые просчёты, вправе рассчитывать на понимание и прощение ошибок.

— Вы человек верующий?

— Да, я православная. Мои дедушка с бабушкой, Матрёна Петровна и Михаил Иванович Ситниковы, жившие в деревне недалеко от Усть-Ордынского, были очень религиозными. Меня не удивляло, что каждое утро они встречали на коленях, прося благословения на добрые дела. И бабушку, и деда все называли по имени и отчеству; для людей, которые не относились к сельской интеллигенции, это было особым проявлением уважения. В этих условиях к ним всегда много людей приходило. Их отличало стремление помочь людям. Невозможно представить, чтобы человеку не предложили чаю, искренне не поинтересовались его делами, не предложили помощь. Именно благодаря им все христианские заповеди сформировали моё отношение к жизни, к тому, что такое «хорошо» и «плохо». Для меня, например, не было странным читать в принятом в 2002 году чиновничьем кодексе о том, что нельзя плохо отзываться о своём руководстве. Мне в детстве внушили отношение к людям: не судите, да не судимы будете. Это не призыв к беспринципности, беспрекословному подчинению. Нужно говорить правду, более того, любому руководителю, особенно тем, кто сидит в доме власти, нужна критика, но она не должна унижать и оскорблять.

Без скидок на юбку

— Для вас работа в мужском коллективе сопряжена с трудностями?

— Мужчины и женщины разные по эмоциональности, своих сложностей добавляют ещё общественные стереотипы. В мужском коллективе важно не перебрать эту эмоциональную компоненту. Иначе можно очень легко потерять позиции, и твоё суждение уже не будет восприниматься аналогично мужскому. Требуется постоянная система контроля над собой. Нельзя показывать слабость. Мужчины со временем привыкают и вовсе не делают скидок на юбку.

— Женщин в управлении очень мало, к тому же вы не аффилированы с ФПГ, что уже само по себе для отечественной элиты является нонсенсом. Вы сами как думаете, что в вашем случае стало основанием для получения пропуска в большую региональную политику?

— Многое зависит от внутреннего ощущения, которое ты для себя избрал. Я не хочу обслуживать интересы лоббистов. Я хочу исполнять закон, хорош он или плох. Меня предсказать несложно. Поэтому ко мне в кабинет не приходят с просьбами сделать что-то для определённых групп, понимая, что меня нельзя заставить делать то, что мне не по душе. Надеюсь, что я нужна здесь как профессионал. И другого мне не хотелось бы.

— Вы совмещаете работу в Заксобрании с работой в политсовете ИРО «Единая Россия». Партийная работа для вас в нагрузку?

— Участок у меня сейчас непростой. Я замруководителя регионального отделения по работе с фракциями. Помогаю местным парламентам. Это увязано с моей основной деятельностью, и общественная работа меня не тяготит.

— То есть для вас чем больше черновой работы, тем лучше?

— Рутинную работу можно не замечать, но без неё невозможен результат.

— Вам часто говорят слова благодарности?

— У нас не принято благодарить. Но, по крайней мере, меня не оставляет ощущение постоянной востребованности, ко мне часто приходят люди — муниципальные чиновники, депутаты, — консультируются, спрашивают совета.

— У вас были наставники?

— Мне часто задавали этот вопрос. Я всегда называла Петра Парцея (полномочный представитель губернатора в Законодательном собрании. — «Конкурент»).

— Несмотря на то, что в последнее время вы находитесь в процессе перманентной дискуссии?

— Но это же не меняет запись в моём дипломе об окончании юрфака ИГУ— председатель государственной комиссии Пётр Парцей. Он был моим наставником. Когда в 1990-м я пришла в областную прокуратуру, он принимал меня на работу своим заместителем. Он был начальником следственного управления и первым заместителем прокурора. Он для меня был на тот момент непререкаемым авторитетом. Я не изменила своего отношения к этому человеку.

— Почему вы ушли из администрации в 2001 году?

— Я ориентирована на результат. И если я берусь за дело, мне необходимо, чтобы мне доверяли. На тот момент я этого не чувствовала.

— Почему вы приняли приглашение вернуться, полтора года проработав в Сбербанке?

— Для меня было несколько неожиданным приглашение в 2002 году вернуться в администрацию. Но в банке меня ничего не держало. Я не стала человеком бизнеса. Дело моей жизни — государева служба, где не стоит искать признания, а надо честно выполнять свой долг.

Говоря о долге, наша собеседница абсолютно искренна. Но, несмотря на профессиональную жёсткость, в ней, как в любой женщине, есть стремление выстроить максимально гармоничные, комфортные отношения, как говорила ещё одна наша героиня, «чтобы всем было хорошо». Для региональной политики это ново. Но кто-то должен быть первым.

Фото Дмитрия ДМИТРИЕВА

Берлина Людмила Михайловна родилась 27 марта 1955 года в посёлке Усть-Ордынский. После окончания с отличием юридического факультета Иркутского госуниверситета была стажёром, затем — помощником, а вскоре — заместителем прокурора автономного округа. Уже на рубеже 90-х гг. перевелась в Иркутск, в областную прокуратуру, на должность заместителя начальника следственного управления. В январе 1993 г. была приглашена в городскую администрацию зам. руководителя аппарата мэра г. Иркутска. С сентября 1997 г. — руководитель аппарата губернатора Иркутской области, заместитель главы администрации области. В конце 2001 г. ушла из администрации, работала руководителем юридической службы Иркутского городского отделения Байкальского банка Сбербанка России. С августа 2003 г. — снова заместитель главы администрации области по социальной политике, руководитель аппарата губернатора.

Член политсовета Иркутского регионального отделения партии «Единая Россия».

Имеет почётное звание «Заслуженный юрист Российской Федерации».

С октября 2004 г. — депутат Законодательного собрания Иркутской области, заместитель председателя Законодательного собрания, председатель комитета по законодательству о государственном строительстве области и местном самоуправлении, входит в состав депутатской фракции «Единая Россия».

Замужем, есть сын.