Но издать указ — одно, а исполнить его — дело совсем иное. Если деревянная архитектура была сибирякам привычна, да и строительного материала вокруг водилось в избытке, то каменное строительство требовало не только подготовленных специалистов, но и создания мастерских по производству кирпича, своего рода первых предприятий строительной индустрии. Первым кирпичным делом овладел Тобольск, следом Тюмень — и лишь в 1701 году, третьим из сибирских городов, приступил к строительству кирпичных зданий Иркутск.

Первое упоминание о том, что в Иркутске есть специалисты-кирпичники, можно найти в иркутской расходной книге за 1700 год: «Дано из казны великого государя печнику, иркуцкому посадскому человеку Ивану Кирпишнику, за 1468 кирпичей, за 20 образцов и от кладки печей на государевом дворе, где живут воеводы. Денег вышло в расход 5 р. 19 алтын». Как объясняет историк Надежда Полунина в своей книге «У истоков каменного града», Иван Кирпишник сделал печь не простую, а парадную, и украсил её многоцветными керамическими плитками — изразцами («образцами») собственного изготовления, а значит, был опытным мастером. Был он человек не приезжий, а свой, посадский, и жил, судя по спискам, своим двором, с сыном Афонькой двух лет, и платил оброку в казну 10 алтын. Позже можно встретить упоминание ещё одного мастера — Ивана Ильина, которому «выдано великого государя из казны из пивной продажи денег за работу кирпичнику Ивану Ильину, что он рядился вновь окласть котёл большой своим кирпичом. Денег дано 2 р.».

Производство кирпича размещалось в четырёх сараях за Ушаковкой. Из описей мы знаем весь «заводской припас»: кадь для воды, два ушата, четыре ведра водоносных, тридцать скамей, девять носилок да тридцать станков кирпичных. Технология была проста: в одном из сараев находилась обжигательная печь, в трёх других сушили сырец и сортировали готовый кирпич. Возле сараев была выкопана яма, где замешивали глину, и поставлены для дров навесы. Под присмотром мастеров-кирпичников здесь работали подмастерья из посадских людей — порядовщики, сушники, обжигальщики. Порядовщики готовили глину, мяли ее, закладывали в форму. Формы были большие, глину в них уминали босыми пятками, оттого кирпич назывался подпятным. С утрамбованной заготовки форму снимали, а сам кирпич-сырец ставили в рядки на лавки (отсюда и название подмастерья — «порядовщик». Сушники следили за тем, как сырец сушился. Он не должен был коробиться, мяться, осыпаться. Чтобы сырец просыхал ровно, его держали на сквозняке. Когда кирпич остывал, становился тёмно-серым и прочным, его укладывали «ёлочкой» на решётки в печи и разводили лёгкий «паровой» огонь, который за три-четыре дня выпаривал воду. Жар увеличивали, кирпич раскалялся до-красна, а ещё через два дня огонь гасили. Самым хорошим считался кирпич алый и красный — он шёл на кладку стен и сводов, а похуже, «белый с запаром», годился для печей1.

К середине 1701 года была готова первая партия кирпича в пятьдесят тысяч штук. Из Верхотурья, по распоряжению думного дьяка Андрея Виниуса — выдающегося государственного деятеля, талантливого администратора, военного инженера, дипломата и политика, возглавлявшего в 1694 — 1703 годах Сибирский приказ, прибыли «два каменных дел мастера» и «начата в Иркутске строиться каменная канцелярия на берегу Ангары». К слову сказать, Андрей Андреевич Виниус, по происхождению — потомок голландцев, очень многое сделал для становления промышленного строительства на Урале и за Уралом. Позже он станет одним из близких единомышленников Петра Великого и, уже в качестве главы Артиллерийского приказа, фактически заново создаст русскую артиллерию после поражения под Нарвой, подготовив тем самым блистательную победу русского оружия под Полтавой.

К сожалению, первое каменное здание Иркутска до наших дней не сохранилось. Внешний вид и внутренне убранство канцелярии, или приказной избы — а по существу, помещения для региональной администрации, мы можем восстановить по описи 1704 года, сделанной подьячим Алексашкой Курдюковым при передаче дел воеводы Юрия Шишкина своему преемнику Лариону Сенявину: «В городовой стене великого государя приказная изба каменная о трёх житьях: первая — где сидят воеводы, другая средняя с подьяческими столами, третья — вместо сеней передняя с тесовыми ровными подволоки и подбитые холстами и подлевкашены, а на них на матицах потолоки накатные. У передней палаты крыльцо двери железныя, а над теми дверьми на камени летопись резная и фрамуга и гзымзы писаны красками разными, и над тою летописью образ чудотворца Николая… дверья расписаны красками разными… с надворья затворы железные… окнах окончины слюдяные, да изнутри вставные… три палаты кладовых с кирпичными своды и с проёмными связями и с наугольники железными, и в те три палаты двери железные и замки нутряные, и в окнах решётки и затворы железные ж. А сделаны те кладовые палаты и на них вышеописанная каменная приказная изба по указу великого государя и по грамотам при стольниках и воеводах Юрье Федоровиче Шишкине с товарищами в прошлом в 1703 и в нынешнем 1704 годах и крыты тёсом закрылинами».

Приказная изба была поставлена в прясло (часть крепостной стены между двумя башнями) северной стены, то есть между проезжей Спасской башней и угловой северо-восточной. Здание, видимо, строилось по образцу деревянных построек, и первый этаж, как подклеть в избе, использовался в хозяйственных целях. Здесь хранились казна, товары китайской караванной торговли, а также другие ценности, от оружия до дефицитных вещей из железа. Неудивительно, что кладовые были снабжены во множестве железными дверями, засовами и решётками на окнах.

На втором этаже находилась канцелярия с комнатами для воеводы и подьячих. Интересно описание потолка: как и в обычной избе, потолок был выполнен в виде сплошного бревенчатого настила на матицах, но в иркутской приказной избе потолок обили холстиной и промазали левкасом, особым грунтом, традиционным для русской иконы, сделанным из порошкообразного мела, размешанного на рыбьем клею.

Окна в приказной палате были сделаны из пластинок слюды в свинцовых переплётах (в России стекло появится в широком обиходе только через столетие). Слюдяные пластинки в верхней части окон были расписаны красками и создавали подобие витража.

Конечно, в воеводских палатах обязательно висели иконы. В комнате воеводы был образ Владимирской Божьей матери в серебряном чеканном окладе с золочёными полями, а у подьячих — образ архистратига Михаила. Надо думать, интерьер приказной избы, с гладким белым потолком, с полами, застеленными багряными коврами, с таинственно мерцающими в полумраке иконами в дорогих окладах, выгодно подчёркивал значимость и торжественность этого присутственного места, сильно отличался от спартанского убранства прочих городских изб.

Над деревянным крыльцом палаты была выбита памятная надпись: «Бо-жиею милостию в лета спасения 1704 году, по указу Великого Государя, царя и Великого князя Петра Алексеевича, всея великия и малыя и белыя России Самодержца, построена сия палата при стольнике и воеводе Юрье Фёдоровиче Шишкине с товарищи».

Интересно, что одновременно с иркутской приказной избой возводилась приказная изба в Тобольске. Оба здания были сделаны по одному плану, предписанному Сибирским приказом. В оформлении фасада тобольской приказной избы, возведённой по проекту русского архитектора С.У. Ремезова, имелись черты, навеянные итальянским зодчеством. Оформление иркутской приказной избы было попроще и попрактичней, зато она стала своего рода эталоном для каменной архитектуры Сибири. По её образцу была возведена каменная приказная изба в Якутске, сходная по внутреннему убранству и внешнему оформлению фасада, вплоть до наличия памятной надписи над входной дверью.

Каменная приказная изба пережила Иркутский острог — в 1790 году, после очередного наводнения, острог был разобран по распоряжению иркутского военного губернатора Б. Леццано. К тому времени он окончательно потерял военно-административное значение и представлял собой «ветхое деревянное крепостное строение, которое было подвержено совершенной гнилости и время от времени разваливалось и безобразило собою всё окружающее место»2. Изба же простояла примерно до 1823 года, когда при капитальном укреплении берега были снесены все дома, примыкающие близко к воде, а на образовавшемся пустыре был разбит публичный сад.

Редакция благодарит выставочный отдел Иркутского областного краеведческого музея за предоставленные материалы

______________________________

1 Полунина Н.М. У истоков каменного града. — Иркутск, 1979. — С.14.

2 Манасеин В.С. Иркутский острог (историко-археологический очерк) //Известия общества изучения Восточно-Сибирского края, 1936, Т.1. С. 19.