Московская предыстория

С календаря начали слетать мартовские листки 1961 года. После ослепительного весеннего солнца глаза не сразу привыкали к сумраку полуподвального помещения старого дома в Хвостовом переулке, что возле Серпуховки. Там собирались первые сотрудники московской группы Сибирского энергетического института, недавно созданного постановлением президиума Академии наук и Совмина в составе группы иркутских учреждений Сибирского отделения АН. В Сибири это было время промышленных «бури и натиска». Соответственно, нужно было форсированно создавать научную и образовательную базу, а своих, личных кадров для этого не было. Ленинградский профессор Лев Мелентьев, принявший предложение «создать и возглавить», обратился к своим друзьям-коллегам в центральных вузах с просьбой помочь ему. И процесс пошёл. Пока институт в Иркутске существовал виртуально и жилья для сотрудников там не имелось, они компоновались в Москве, Ленинграде и Новосибирске, прикомандированные к вузам и научно-исследовательским организациям.

Самой многочисленной — человек в двадцать — была московская группа. Её составляли в большинстве своём «свежайшие» выпускники вузов, а также инженеры, уже имевшие производственный опыт. В частности, я был среди двух «старичков»: как-никак опыт почти четырёхлетней работы, да не какой-нибудь, а наладки парогенераторов. Кроме энергетиков и экономистов, среди нас имелись и математики. Главой математической «диаспоры» был 26-летний Анатолий Меренков, назначенный заведующим лабораторией прикладной математики и кибернетики.

Война и её эхо

Родился Меренков в Старом Осколе Курской области. Первые детские воспоминания связаны с войной: гибель отца в самые первые её дни, эвакуация с матерью и двумя младшими сёстрами. С поезда сошли наобум, когда уже не оставалось сил ехать дальше, — в городке Илек, в Казахстане. Их приютила татарская, и без них немаленькая, семья. Толя и мать, работавшая завучем в детдоме, переболели жестокой малярией — слава Богу, семья убереглась от тифа, стандартной напасти в наполненных военными беженцами городах далёкого тыла.

Когда после Курской битвы фронт покатился на запад, из Курского обкома партии пришёл вызов матери Меренковых, учительнице русского языка и литературы, с просьбой вернуться на прежнее место работы. Пустой дом — хорошо хоть сохранился! Скудное питание. Выручил мешочек соли, который перед отъездом из Казахстана выменяли на дыни, арбузы и картошку (соль была на вес золота). И тут — везенье: в Курске открылось одно из суворовских военных училищ, куда принимали прежде всего сыновей погибших на фронте. С полным государственным пансионом.

В училище с самого начала Анатолий был отличником (сохранился снимок маленького суворовца Толи на фоне большого знамени училища). Но ему во взводе не завидовали: самый маленький, левофланговый в строю, гранату толком бросить не может… Но зато он окончил училище с золотой медалью, проявив выдающиеся математические способности, развитию которых сильно поспособствовал майор Соловьёв, выпускник Киевского университета и Казанского офицерского училища. Он ввёл своих учеников в царство дифференциалов и интегралов, что выходило за рамки школьной программы. Вероятно, вот это высказывание: «Если этот мальчик станет военным — наука много потеряет» — вместе с медицинским заключением об «ограниченной пригодности к офицерской службе» из-за ослабленного зрения способствовало получению Анатолием Меренковым «вольной»: в армии шла демобилизация армейских офицеров, которых война уже не коснулась.

В сибирскую науку

Меренков блестяще сдал вступительные экзамены на механико-математический факультет Московского государственного университета (золотая медаль по окончании училища для таких супервузов, как МГУ, имела чисто номинальное значение), показав выходящие за школьный курс знания математики. Отдельная комната в общежитии — тут же, в новой, достраивавшейся высотке на Воробьёвых горах. Авторы учебников — за кафедрами, культурная жизнь столицы.

Получив красную книжку диплома МГУ с отличием, мог остаться в Москве, но без колебаний отбыл в юную столицу «страны-академии» — Новосибирск — в составе команды заведующего кафедрой вычислительной математики МГУ Сергея Соболева, назначенного директором Института математики СО АН СССР. Отладка первой в Сибири и самой тогда мощной электронной цифровой вычислительной машины М-20, работа по доводке практически всех первых серийных отечественных ЭЦВМ…

Но хотелось чего-то большего, самостоятельного — и Анатолия соблазнил Мелентьев, приехавший в Новосибирск выпрашивать у Соболева «кого-нибудь поспособнее», чтобы помочь сразу же поставить сотрудников Энергетического института на рельсы применения методов вычислительной математики для комплексной постановки и решения задач на ЭЦВМ.

И снова — про Москву

Все мы, члены московской группы, были в общем-то «штучными», все выпускники вузов и кафедр с именами, стажировались в учреждениях «выше некуда». Ну, а Анатолий Меренков — он вообще… Чем он занимался в Вычислительном центре АН СССР, мы узнали из хроникального фильма, демонстрировавшегося после полёта Гагарина: в сопровождении дикторского текста о том, что в подготовке первого космического полёта участвовали специалисты и учёные разного профиля, наш Меренков — явно он! — шёл на кинокамеру, разматывая рулон бумажной ленты с дырочками.

Мы уже знали, что такими «дырочками» на перфолентах и перфокартах записывается числовая и командная информация, но не в нормальной, десятичной системе счисления, а в двоичной. Если дырка — единичка, а если нет дырки — это ноль; соответственно, если 10 — это по-нашему 2, 11 — это три.

В Иркутске мы собрались в июле 1961 года, когда были введены первые две четырёхэтажки на улице Академической.

Везенье со столичным зигзагом

В Иркутске «везенье» Меренкова продолжилось: не оставляя своей вычислительной математики, он занялся задачами трубопроводного транспорта под руководством заведующего лабораторией теплоснабжения Виктора Яковлевича Хасилева и уже через три года защитил в Новосибирске диссертацию на соискание учёной степени кандидата технических наук по оптимальной трассировке тепловых сетей. А ведь начинал диссертацию с «нуля», вникнув в инженерную, технико-экономическую суть задачи.

В 1976 году — защита докторской диссертации, но уже по физико-математическим наукам. Там были обобщения закономерностей и методы расчёта систем тепло-, водо-, газо- и нефтеснабжения. В 1990 году Хасилеву и Меренкову была присуждена главная академическая премия по энергетике — имени Г.М. Кржижановского — за создание и применение теории гидравлических цепей.

Всё шло хорошо, но появились серьёзные проблемы с сердцем, и по настоянию врачей Меренков с женой и двумя сыновьями вынужден был уехать в Москву. Он возглавил одну из лабораторий ВНИИ газа, продолжая на общественных началах руководить трубопроводной лабораторией в СЭИ. Потом Анатолий Петрович вернулся в Иркутск; здоровье заметно улучшилось, врачи не возражали, а оставаться в столичной атмосфере «осибиряченный» Меренков больше уже не мог — он повторял не им придуманное: «В Москве думают одно, говорят другое, делают третье».

Избран и утверждён

В Иркутске, как Меренков говорил, он стал «жертвой демократии». В руководстве Академии наук был взят курс на омоложение. Директор СЭИ академик Юрий Руденко оказался лучшей кандидатурой на пост академика-секретаря Отделения физико-технических проблем энергетики (57 лет — «юный» возраст для академика с международной известностью), а Анатолий Петрович был признан лучшей кандидатурой в директора СЭИ соответственно. Избран учёным советом, утверждён и руководством. О такой перспективе он совершенно не думал: не пройдя стажировку заместителем директора, математик по образованию и менталитету — и в директора «инженерного» института …

Но Меренков, во-первых, был в коллективе «своим», стоявшим у истоков СЭИ, во-вторых, он возглавлял одно из основных направлений исследований института, «прикладываясь» и к другим. Он усиленно и ускоренно адаптировался, вникая в систему управления институтом, включая финансовую и хозяйственную сферы. Очередными успешно выдержанными экзаменами (после суворовского училища, при поступлении и окончании МГУ, защите диссертаций) были его «представительские» выступления на сессиях Академии наук СССР и её Сибирского отделения, перед комиссиями при регулярной комплексной проверке СЭИ.

Главный, успешно выдержанный экзамен «по жизни» для директора и коллектива — это прохождение через финансовую и общую пропасть первой половины 1990-х, куда падала вся отечественная наука. Здесь персональная заслуга директора — это организация в 1995 году традиционной всероссийской конференции СЭИ (до того, начиная с 1963 года, конференции проходили как всесоюзные), на этот раз по сверхактуальной теме «Энергетика России в переходный период: проблемы и научные основы развития и управления». Ему удалось убедить и актив института, и соответствующие академические и энергетические инстанции (РАО «ЕЭС России» выделило свой самолёт, чтобы отвезти в Иркутск и привезти обратно участников конференции!), что такое нужно и можно.

Конференция прошла более чем успешно. Её участники, прибывшие в Иркутск и с востока, и с запада России, отмечали, что это было вовсе не «пиром во время чумы», чего многие опасались, а очень полезной встречей, где специалисты смогли обсудить проблемы отечественной энергетики, задачи и пути развития этой отрасли как основы экономики России при переходе от централизованного, государственного управления (другое для энергетики в общем-то немыслимо!) к рыночной экономике.

Вторая персональная заслуга директора СЭИ — это обоснование нового, восточного геополитического направления политики России применительно к энергетике. Потом появился термин «создание единого энергетического пространства стран Северо-Восточной Азии». (По этим проблемам в Якутске только что прошла пятая международная конференция, а четыре предыдущих проводились в Иркутске на базе СЭИ).

Под непосредственным руководством Меренкова продолжали бесперебойно работать два всероссийских семинара с зарубежным участием — по надёжности энергетических систем (Анатолий Петрович здесь принял эстафету от Ю.Н. Руденко) и по системам трубопроводного транспорта. Творческий полёт оборвался внезапно и трагически — сердечным приступом 27 апреля 1997 года в Москве.

Это всё — о нём

Кроме своей науки и руководства институтом, Анатолий Меренков в течение 17 лет был доцентом и профессором кафедры методов оптимизации ИГУ, а затем заведующим кафедрой трубопроводных систем учебно-научно-производственного комплекса ИПИ — СЭИ. Он принадлежал к первому отряду специалистов, осваивавших отечественные ЭЦВМ и их использовавших, внедрявших в широкую практику. Создал ставшую действительно знаменитой программу «Симплекс Меренкова» для решения крупноразмерных задач на машинах серии БЭСМ — по ней оптимизировали топливно-энергетический баланс страны, составляли конкретные планы производства на Ангарском нефтехимическом комбинате.

Неоценимы организационные заслуги Анатолия Петровича в широком, опережающем другие регионы использовании вычислительной техники различными предприятиями Иркутской области — он был первым заместителем академика Л.А.Мелентьева, по поручению обкома КПСС возглавившего Межведомственный координационный совет по внедрению вычислительной техники в народное хозяйство.

Руководя школьной комиссией при президиуме ИНЦ, Меренков помог математическому профилированию одной из школ Академгородка, где начались занятия по программированию. Потом это переросло в созданную при СЭИ школу по информатике «Алиса», быстро ставшую популярной в городе: её выпускники поступали на матфаки университетов. Меренков был среди организаторов на базе СЭИ школы по методам оптимизации для молодых учёных Сибири — школа давно переросла в международные Байкальские конференции, которые отзаседали уже 13 раз, собирая до двухсот участников из нескольких стран.

Институт только что выпустил книгу — сборник избранных научных трудов Меренкова, его публицистику и воспоминания его близких, коллег, друзей.

30 августа в Институте систем энергетики имени Л.А. Мелентьева СО РАН (так теперь называется СЭИ) будет проведена расширенная научная сессия, приуроченная к 70-летию со дня рождения А.П. Меренкова.

На фото Владимира КОРОТКОРУЧКО: Анатолий Меренков