Либерализация правосудия и системы исполнения наказаний привела к тому, что большая часть преступников теперь получает условный срок либо отсрочку приговора. А те, кто оказывается всё же за колючей проволокой, имеют реальный шанс освободиться досрочно, не дожидаясь никаких амнистий, — за хорошее поведение либо по болезни. По словам сотрудника отдела воспитательной работы с осуждёнными Главного управления Федеральной службы исполнения наказаний по Иркутской области Людмилы Сластной, в первом квартале нынешнего года на свободу из колоний вышли 1004 человека, и больше половины из них (535) не отсидели до конца назначенный судом срок.

По мнению заместителя начальника управления по организации социальной и трудовой адаптации осуждённых ГУФСИН Владимира Бадашкеева, дальнейшая судьба этих людей незавидна. За лагерными воротами никто не ждёт освободившихся с распростёртыми объятиями: они не могут устроиться на работу, им негде жить, семейные связи часто рвутся. На государство надежды тоже нет. Милосердие властей отнюдь не простирается до того, чтобы помочь бывшим заключённым адаптироваться на свободе. По крайней мере в нашем краю, который как был ещё в царское время местом каторги и ссылки, так и до сих пор имеет самую распространённую в стране лагерную сеть (в Иркутской области более 20 пенитенциарных заведений). Если в Перми, Саратове, Красноярске изысканы финансовые возможности для организации центров реабилитации отбывшего наказание лагерного люда, то в Приангарье проект такой программы, разработанный ещё пять лет назад специалистами ВНИИ МВД при участии комиссии по правам человека при губернаторе и службы исполнения наказаний Минюста РФ, был сначала значительно урезан чиновниками администрации области, а потом и вовсе отклонён депутатами Законодательного собрания. Между тем, побывав в Красноярске, Владимир Бадашкеев убедился, что забота о попавших в трудную ситуацию людях оборачивается реальным снижением рецидивной преступности. В соседнем регионе освободившиеся из мест лишения свободы получают на полгода крышу над головой в общежитии, за это время им помогают оформить все необходимые для полноценной жизни документы и трудоустроиться. После чего многие уже не возвращаются к преступному промыслу.

В Иркутской области после освобождения трудоспособные люди не могут найти даже временного пристанища (в прошлом году из почти пяти тысяч покинувших колонии лишь одиннадцати престарелым и инвалидам, заработавшим пенсии, удалось получить койки в Заларинском доме-интернате). Шансы молодых людей, покидающих зону, начать честную жизнь упали после того, как прекратилось финансирование из областного бюджета образовательных учреждений — вечерних школ, профтехучилищ, учебно-консультационных пунктов, действовавших раньше во всех исправительных колониях. Как рассказал Владимир Бадашкеев, к началу учебного года в образовательных услугах нуждались 4233 отбывающих наказание. «Если мы не хотим, чтобы после освобождения эти люди опять пошли воровать, то должны обучить их грамоте и ремеслу. Тем более что спецконтингент в последние годы значительно помолодел. Например, в колонии N 2 Ангарска сейчас из 560 осуждённых в возрасте до 30 лет 520 не имеют образования, некоторые — даже начального. По закону «Об образовании в РФ» они имеют право на обучение, и это право сейчас ущемляется, — заявил он. — Кстати, в других субъектах федерации проблемы с финансированием школ в зоне вообще не существует — ведь эта обязанность закреплена за властью законом».

Проблема ещё в том, что большая часть осуждённых попадает в места не столь отдалённые без паспорта. Милиция довольствуется любым документом, идентифицирующим личность подозреваемого в преступлении. Бывает, что у подследственного нет вообще никакой «корочки» — в личном деле, хранящемся в СИЗО, можно найти лишь анкету, записанную с его слов. Очень часто паспорта остаются подшитыми в уголовных делах. Руководство ГУФСИН не раз обращалось к председателю областного суда Виктору Валуеву с просьбой завести такой порядок: прикладывать паспорт лишённого свободы к приговору. Но сегодня, по словам Людмилы Сластной, 90 процентов осуждённых направляются из СИЗО в колонии беспаспортными. На 1 января 2006 года таких было 4096.

Мало того, многие, отбыв срок, и на волю уходят, не имея главного документа гражданина. Людмила Сластная привела такую статистику: в прошлом году каждый девятый из отсидевших срок начал новую жизнь на воле бомжом — без паспорта, гражданства, прописки. 594 человека с тёмным прошлым и справкой об освобождении на руках вернулись в общество без права устроиться на легальную работу, пойти учиться, получить медицинскую помощь по страховке. В первом квартале нынешнего года к ним прибавилось ещё 96. Это обстоятельство может отчасти объяснить высокий уровень рецидивной преступности: за четыре месяца этого года около четырёх тысяч привлечённых к уголовной ответственности, то есть каждый третий, по словам руководителя пресс-службы ГУВД области Александра Попова, оказались уже неоднократно судимыми.

Между тем статья 173 Уголовно-исполнительного кодекса РФ накладывает обязанность по обеспечению осуждённого паспортом на администрацию колонии, в которой он отбывает наказание. В прошлом году из федерального бюджета впервые были выделены на это средства — 80,5 тыс. рублей. Как рассказала Людмила Сластная, во всех исправительных учреждениях области имеется служба, призванная заботиться о трудовом и бытовом устройстве готовящихся к освобождению. В первую очередь принимаются меры к восстановлению паспортов. Сейчас 2767 отбывающих наказание ждут, пока их тюремщики сделают запросы в паспортно-визовую и миграционную службы, адресные бюро, свяжутся с родственниками и т. д.

Помочь удаётся далеко не всем. Прежде всего, очень трудно подтвердить гражданство находящихся в неволе людей. Согласно ст. 16 Закона РФ «О гражданстве» отбывание наказания является основанием для отклонения заявления о принятии российского гражданства. Получить его можно только после освобождения, но службы, которая оказывала бы в этом помощь бывшим заключённым, в Приангарье нет.

Таким образом, всё опять упирается в необходимость создания центров адаптации освобождающихся из мест лишения свободы. «Не желая вникать в проблемы возвращающихся из зоны людей, власть вносит свою лепту в рост рецидивной преступности», — считает помощник начальника ГУФСИН по правам человека Александр Самойлов.