— Наталья Алексеевна, Сибирь — многонациональный регион: многонациональный и многоконфессиональный. Как и везде, сегодня и пресса и общество уделяют пристальное внимание взаимоотношениям народов. Как вы думаете, создаёт ли объединение регионов предпосылки для конфликтов на межнациональной почве?

— Я не считаю, что федеративное устройство по национальному принципу есть единственный способ реализации национальной идеи, сохранения культуры и самобытности народов. Могу напомнить, что большевики, которые единое государство подвергли федерализации по национальному принципу, на самом деле стремились к безнациональному и безрелигиозному государству в рамках марксистской теории. И не всегда это служило подлинному национальному возрождению. Многие народы, наоборот, теряли религиозную составляющую.

Я всегда привожу в качестве примера жизнь национальных меньшинств в нефедеративных государствах Западной Европы. Там прекрасно живут люди, лужицкие сербы например. Лужичане (лужицкие сербы, иначе венды, — самый маленький славянский народ, живущий на территории небольшого славянского края в Германии) имеют свои театры, свои школы, своих писателей. (Недавно скончался, например, Юрий Брезан, внёсший большой вклад в литературу как на немецком, так и на своём языке). И они прекрасно сохранили себя, находясь в течение трёхсот лет среди такого нелёгкого для межнационального общения народа, как тевтоны.

Считаю, не надо увязывать идею сохранения самобытности всех народов и национальностей России обязательно с наследием марксистской идеи государственного устройства. Здесь нет прямой связи, и поэтому цепляться за существовавшее национально-территориальное устройство не обязательно.

Другое дело, что идея национальной самобытности мне очень дорога. Россия богата своим многоцветьем. Для полноценного будущего России очень важны народы, сохраняющие своё наследие, потому что только тот, кто ценит своё наследие, способен с почитанием и уважением относиться к подобным чувствам других. На этом я стояла и буду стоять. А если забивать, задавливать своё национальное чувство, то оно никуда не денется, а деградирует в зоологический этноцентризм, рождающий исключительно уродливые плоды.

— Некоторое время назад большой резонанс получило ваше «Письмо мусульманскому другу» (открытое письмо, которое Нарочницкая опубликовала в прессе в ответ на требование группы политиков убрать с государственного герба России крест, как православный символ). Какие отклики вы получили?

— К письму был очень большой интерес. Его напечатали многие епархии, более того, на него ссылался Союз мусульманских журналистов в своей полемике с экстремистами. Я рада, что на базе моего письма можно обсуждать эти проблемы. Были и претензии, но мне кажется, что они носили скорее межэтнический, чем религиозный характер. Само письмо было скорее философское, оно и написано было специально в жанре философского письма 17-го века (что многие из оппонентов просто не поняли, по-моему). Но я удовлетворена резонансом, считаю, что должна была это сделать. На попытки подвергнуть сомнению государственные символы нужно отвечать сразу.

— Вы не думаете, что нарастанию в обществе весьма тревожных, «зоологических» тенденций способствует непродуманная миграционная политика государства?

— Считаю, что должна быть серьёзная миграционная политика, свободная от того клише, что демократия и равный кусок хлеба снимают все проблемы между нациями и разницей национальных культур. Эта разница есть, и она может создавать конфликтную ситуацию. Значит, миграционная политика должна учитывать всё это, и если мы исходим из того, что миграция рабочей силы есть фактор современной жизни, и мы совсем без неё обойтись не можем и даже нуждаемся в ней, значит, мы должны так планировать миграционные потоки, чтобы они не создавали конфликтных ситуаций. Значит, мигранты должны уважать законы, обычаи, образ жизни той среды, в которую они приезжают. Это должно быть условием их приёма.

Нужно планировать миграционные потоки, не допускать создания слишком крупных этнических анклавов, обитатели которых создают такой образ жизни, который конфликтует потом с образом жизни окружающих. Учитывать, что миграция рабочей силы в основном происходит за счёт людей неквалифицированного труда. Эта группа населения с наиболее сильной этноцентрической составляющей и с меньшей способностью интегрироваться, склонная создавать очаги напряжения. И нужно каким-то образом пытаться регулировать состав прибывающих, возможно, составить список профессий, которые нужны в том или ином регионе. Проблемы есть, но не нужно их переводить в русло ксенофобии и национальной неприязни к какому-то конкретному народу. Объективно существует разница между нашими представлениями о поведении, о традициях, и бояться говорить об этом вслух — только зарывать голову в песок. Да, сегодня эти проблемы уже приводят к конфликтам. Но мне одинаково противно как неуважение мигрантов к нашим традициям, так и проявление зоологического неприятия и ксенофобии с другой стороны.

— На востоке России, в Сибири и в Иркутске в частности, существует колоссальная озабоченность ростом мощи нашего юго-восточного соседа. Мнение эксперта Государственной Думы — как должны складываться взаимоотношения России и Китая сегодня?

— Считаю, что на ближайшие лет двадцать мы имеем все основания видеть в лице Китая надёжного партнёра. Сегодня и Китай, и мы не заинтересованы в том, чтобы Америка утвердилась в роли единоличного господина мира. Наше единство создаёт некую тенденцию к многополярности. Конечно, это не означает, что нам не нужно внимательно следить за развитием Китая, поскольку сам факт бурного роста динамики, наличие нависающей этнической массы на границах с пустеющей Россией — серьёзный фактор для беспокойства. Но, заметим, отнюдь не Китай виноват в том, что обезлюдела наша Сибирь.

Эта озабоченность побуждает нас к осуществлению исторического проекта, который наполнил бы социальной динамикой, этнической и демографической энергией регион. Нельзя забывать, что Сибирь является кладовой, на запасы которой с вожделением смотрят многие. Конечно, это не значит, что кто-то немедленно будет её формально завоёвывать, но ведь территорию можно поставить себе на службу и с помощью современных глобальных механизмов. Чтобы этого не произошло, нам нужно оптимизировать институциональные механизмы управления. Для этого используются различные формы, в том числе и укрупнение. Укрупнение продиктовано жизнью и общими тенденциями мирового развития и происходит везде, где нужна оптимизация. Мне кажется, что очень важно осознать, каким будет место сегодняшней России в современном глобальном мире. Если так можно выразиться, нужно осознание необходимости осознанного национального усилия.

— Есть ли готовые общенациональные проекты по модернизации Сибири или этот процесс отдан на откуп регионам?

— У меня такое ощущение, что пока только идут подступы к такому проекту. В российское правительство Союзом нефтегазопроизводителей России был подан сборник аналитических записок. В этом документе подчёркивалось, что ни в коем случае нельзя ограничиваться просто выкачиванием нефти. России нужен крупный экономический проект всестороннего развития. А если мы, как в семидесятые годы, просто будем строить трубу, то это не изменит пагубных тенденций, которые мы сегодня наблюдаем. Надеюсь, что вместо контуров национального проекта мы скоро увидим подлинный национальный проект, который способен объединить страну в едином порыве и который будет связан с конкретной жизнью каждого человека.

Только проект всестороннего развития может дать человеку веер возможностей. Это и рабочие места, причём очень разнохарактерные, не только для чернорабочих, но и для инженеров, для преподавателей, для управленцев. Нужно строить, строить мосты и дороги, ведь это локомотив всей экономики. Государства, пережившие кризис и разруху после второй мировой войны, выезжали на крупных государственных строительных программах, которые давали прирост буквально всему: от производства кирпича и бетона до электрооборудования и строительства жилья.

— Сегодня в Иркутске ожидают прихода большой нефти, осуществления газового проекта. Как вы считаете, что сегодня является приоритетом: нефть и газ или экология? Для Иркутска это сейчас архиважно…

— Естественно, это архиважный вопрос, но давайте не будем забывать, что экология, как и многие другие объективные проблемы в нашем государстве, часто становится объектом политической борьбы. У меня нет сомнений в том, что в принципе проект строительства нефтяной трубы очень важен для России. Он способен снять ультимативный контекст наших отношений с Западом, диверсифицировать наших партнёров, отнять возможность у Запада диктовать нам цены. Но для меня и экологическая проблематика тоже очень важна. Считаю, что нужно найти какой-то компромиссный вариант.