В поисках новых знаний

— Как математик стал бизнес-тренером?

— Это была реакция на происходящие события. В 1989 году я подготовил к защите докторскую диссертацию по системному анализу. Написал её и поставил точку. Решил, что не буду в ней ничего править, дорабатывать. А поскольку защита у меня заняла порядка девяти месяцев, вдруг неожиданно высвободилось время. Его было достаточно для того, чтобы осмотреться. Пришла пора применить системный анализ по отношению к себе. И вывод был сделан следующий: математика меня кормить больше не будет. Это в 1989 году было очевидно. Обнаружилось, что мир катастрофически меняется.

— В чём заключалась катастрофа? Вам не понравилось, как менялась ситуация?

— Катастрофической она была по той причине, что надо было всё бросить. Ведь тогда, с точки зрения университетского преподавателя, считалось, что я получил всё. Я защитил диссертацию, получил звание профессора. Так произошло, что руководитель кафедры Владимир Иванович Гурман уехал из Иркутска, мне без всяких хлопот досталась кафедра. И очень скоро я должен был принять решение, оставаться ли мне заведовать кафедрой или заниматься чем-то ещё. В итоге я ушёл с математического факультета. Но очень не хотелось уходить из образовательной сферы. Тогда встал вопрос: где появляется пространство, которое несёт перспективы? На том этапе я вращался в кругу тех, кто занимался бизнесом, и у нас с коллегами был опыт создания собственной компании. Ответ пришёл сам собой: на тот момент были невероятно востребованы знания о менеджменте.

К тому времени у нас сформировалась группа преподавателей, в числе которых были Олег Шендоров, Наталья Михайловская, и мы в экспериментальном режиме начали работать, провели первые тренинги. Для меня, например, была понятна сфера принятия решений, я ведь занимался системным анализом.

— Вы помните своих первых учеников?

— На том раннем этапе мы работали с директорами иркутских заводов. С возглавлявшим в то время завод «Радиан» Юрием Семаком (сейчас заместитель генерального директора ОАО «Тактическое ракетное вооружение». — «Конкурент») мы до сих пор сохранили отношения.

Для того, чтобы дальше продвигаться в этом направлении, нужны были определённые знания, которых у меня не было. Не было денег, чтобы приобрести их. Выход был один: если двигаться, то с партнёром. Фактически эти знания мы должны были привезти в Иркутск. В прямом смысле импортировать их.

— Так появился САФ?

— Нам повезло. Нами заинтересовался иностранный вуз. К тому времени у нас уже был сформирован своего рода альянс, в который вошли Владимир Саунин (сейчас директор Байкальского института бизнеса и международного менеджмента. — «Конкурент»), Вячеслав Диагенов (декан сибирско-американского факультета менеджмента ИГУ. — «Конкурент») и другие. Это был круг людей, увлечённых нестандартной затеей. К которой на том этапе многие относились с непониманием, нас считали полными придурками: каждый бросает свою сферу, чтобы заниматься чем-то непонятным. Нам об этом открыто говорили.

— Идея создания вузов с возможностью получения в России конвертируемого диплома как часто потом использовалась? Вы же были первопроходцами?

— В Москве не любят эту тему по одной простой причине: там не любят признавать, что в Иркутске к этому пришли раньше, чем в столице. Параллельно с иркутской программой американцы создали программу во Владивостоке. Так что мы не можем говорить, что мы были первыми. Но первые подобные программы в Москве появились в 1995 году в Высшей школе экономики.

Мы фактически начинали в советские времена. На дворе были 1989 — 1990 годы. Как всё получилось? Ректор Иркутского госуниверситета Юрий Козлов участвовал в большой университетской тусовке в Токио. Предварительно мы с ним написали письмо, фактически на деревню дедушке, где изложили нашу идею о совместной работе с зарубежным вузом. В Токио существует Азиатское отделение Мэрилендского университета, и его руководитель Джулиан Джонс, пытавшийся установить контакт с российскими институтами, также участвовал в этом мероприятии. И после того, как они с Козловым встретились, дальше процесс шёл достаточно быстро: мы провели совместные управленческие тренинги, что было тогда большой диковинкой, организовали приезд в Иркутск студентов Азиатского отделения Мэрилендского университета, что тоже не было рядовым событием (представьте, сорок голубых беретов приехали в Иркутск в рамках их образовательной программы).

Американская образовательная система не очень-то поощряет создание двойных дипломов. Но Мэрилендский университет отличался тем, что у них была программа обучения военнослужащих. Логика простая с точки зрения привлечения в армию. Военнослужащих учили сначала на месте службы, а потом, когда они возвращались из армии, давали возможность бесплатно доучиться. Для людей, у которых нет денег, это был хороший механизм получить университетское образование. Университет работал по всем военным базам мира и имел право обучать за пределами США. Но поскольку военные базы теряли свою значимость, их стали сворачивать. Университет начал обучать местных жителей. Это обстоятельство и открыло нам возможности к сотрудничеству, хотя мы были для них нестандартным опытом.

— Возникали ли в процессе совместной работы с американцами какие-либо казусы?

— Первоначальное название, которое планировалось для этого факультета, — советско-американский факультет менеджмента. И буквально за полгода до распада Советского Союза у нас было серьёзное обсуждение ситуации; шёл процесс регистрации, мы задали себе вопрос: а не окажемся ли мы в дурацком положении, когда Советский Союз распадётся? Заменили «советский» на «сибирский».

— А как перебрались из Иркутска?

— Некоторое время я провёл в Мэрилендском университете. По такому случаю пришлось выучить английский, в своё время учил французский. С 1993 года мы очень активно взаимодействовали с Институтом Всемирного банка. Те в 1992 году начали программы в России. С тех пор сотрудничаю с этим институтом в качестве консультанта. Очень много приходилось работать в Казахстане, Узбекистане. Примерно с 1995 по 2000 год средняя норма полётов в году была 200 тыс. километров.

В 2000 году я начал читать лекции в МГУ, Академии народного хозяйства и на определённом этапе получил настойчивый ангажемент на работу в недавно созданную при Высшей школе экономики бизнес-школу.

История времён «Фантомаса»

— Когда вы приезжаете в Иркутск, у вас есть места, которые вы обязательно посещаете? Что и кто сейчас держит вас в этом городе?

— У меня здесь мать, у меня здесь дочь, внук. Примерно четыре-пять раз в году бываю в Иркутске. Главным образом, это рабочие поездки. Год от года количество посещений сокращается, и укладываются они в достаточно жёсткие промежутки времени. Могу только сожалеть, что в очередной раз не попадаю на Байкал.

— В какие моменты вы начинаете сожалеть о своём выборе, например, о том, что не стали лётчиком, как мечтали в детстве?

-У меня жёсткое правило. Я никогда не жалею о сделанном выборе, даже не анализирую его задним числом.

— И всё-таки, почему в своё время выбор был сделан в пользу математики?

— На выбор влияют люди. И на математический факультет я попал случайно. Не думаю, что много людей знают эту историю. Когда я заканчивал девятый класс, мои родители приехали в Иркутск из Усть-Уды. Здесь я пошёл в вечернюю школу. И работал киномехаником в кинотеатре «Гигант».

— Помните, какие фильмы крутили?

— Например, «Фантомас». Этот фильм я видел бесчисленное количество раз. По три сеанса в день, и так три-четыре дня в неделю.

Работая киномехаником, получил свидетельство о среднем образовании 16-й школы рабочей молодёжи. Честно говоря, после 11 класса не хотел никуда поступать. Мой одноклассник уговорил составить ему компанию и поступать на физфак госуниверситета. Я понимал, что мы туда не поступим, был невероятно высокий конкурс. Но во всём этом была своя меркантильная сторона: мне давали отпуск на три летние недели, и я мог бить баклуши. Чуда не произошло — мы оба не прошли конкурс. Я не расстроился. Армия мне не грозила, был в запасе год.

Всё изменилось после того, как мой учитель физики Юрий Яковлевич Фокин, с ним у нас сложились в своё время достаточно доверительные отношения, обнаружил, что я не претендую на студенческий билет. Он сделал мне большой втык. И сказал: «Иди и учись». До конца приёма документов оставалось 20 дней, у меня была возможность только передать их на вечернее отделение, я воспользовался результатами экзаменов, которые сдавал на физфак. Был выбран математический. Оказалось интересно.

На страже конкуренции

— В связи с созданием проекта «Национальные вузы» насколько серьёзным может быть передел рынка регионального высшего образования? Возможен ли, с вашей точки зрения, переток в Красноярск, где активно продвигается идея создания национального университета?

— У меня негативное отношение к идее национальных вузов. Это проявление всё той же советской идеологии. Лидирующие вузы нельзя создать административным выбором. Нельзя никого назначить лидером. Для того, чтобы стать лидером, надо конкурировать. Правда, сейчас властями в этом проекте сделан шаг в правильном направлении. Он состоит в том, что финансирование вузов будет вестись на конкурсной основе. Концентрация в высшем образовании должна произойти, но вопрос в том, как она будет осуществляться. Если это будет конкуренция, то результат будет хорошим.

— Долгое время вы оставались единственным преподавателем, читающим курс о конкуренции. Что, с вашей точки зрения, сейчас действительно является конкурентным преимуществом российского бизнеса?

— У нас есть очень серьёзное конкурентное преимущество, которое связано с тем, что на протяжении 14 лет все мы живём в довольно необычной ситуации, когда вокруг нас очень быстро меняется жизнь. Перемены идут быстро везде, но ни в Америке, ни в Европе нашего темпа нет. Мы научились жить в условиях катастрофически быстрых перемен. Теперь в этом бешеном ритме оказались все. Мы получили некий навык, которым есть шанс воспользоваться. И некоторые уже воспользовались. Достаточно известный пример — «Севсталь», купившая депрессивное предприятие в США. Они за короткий срок сумели договориться с профсоюзами, персоналом, всё перестроили; сейчас это эффективное предприятие, которое управляется российским менеджментом.

Постепенно складывается прослойка в современном отечественном менеджменте, которая чрезвычайно хорошо образованна и тренированна в условиях решения сложных задач. У нашего бизнеса уровень образования существенно выше среднемирового. Уточню: не бизнес-образования, а уровень образованности людей в бизнесе. Если вы посмотрите, кто и с каким прошлым пришёл в отечественный бизнес, то увидите большое число кандидатов наук, физиков, химиков и так далее. Это создаёт определённый эффект. Ведь тем, кто начинает с предпринимательских элементов, образованием заниматься, как правило, некогда. У нас люди пришли в бизнес уже с образованием. Это одно из самых серьёзных конкурентных преимуществ. Как только ситуация упорядочится, в том числе вырастет уровень организованности социума, появится доверие, результат в экономике будет скачкообразным. Поэтому те, кто прогнозирует экономический рост в России, правы.

В прогнозе, который сделала компания «Голдман Сакс», БРИК — Бразилия, Россия, Индия, Китай — в совокупности к 2050 году по своему потенциалу будут превышать современную шестёрку лидеров. Если посмотреть детали, то Россия в этом прогнозе по экономическому потенциалу в 2050 году будет находиться на шестом месте после Китая, США, Индии, Бразилии, Японии.

— И вы доверяете этому прогнозу?

— Прогноз делали абсолютно серьёзные люди. Руководитель группы прославился как единственный экономист, предсказавший соотношение курса евро и доллара. К нему уровень доверия достаточно высок. Работа проделана серьёзная. Если мы глупостей не будем делать, то всё у нас будет нормально.

— Что может стать непростительной глупостью?

— Чрезвычайно опасны социальные и политические глупости. К примеру, идея создания супервузов (о чём мы уже говорили). Она опасна с точки зрения последствий. Легко предсказать, что реакция студенчества на неё при определённых обстоятельствах может быть негативной и повлечёт волнения. На мой взгляд, этот пример лежит в одном ряду с монетизацией льгот. Логика правильная, но механизм, который должен быть определён, не адекватен восприятию большинства людей.

Скоропортящийся товар

— Как бы вы описали ситуацию на рынке бизнес-образования?

— На рынке бизнес-образования сейчас бум. Причём продолжаться он будет большой промежуток времени, потому что меняется сам характер бизнеса. Он становится высокоинтеллектуальной деятельностью. Думаю, что интеллектуальная нагрузка на бизнес, особенно в передовых сферах, таких как, например, IT-технологии, не в обиду сказано моим бывшим коллегам по академической науке, значительно превышает нагрузку в академической науке. Человек, который выстраивает бизнес на промышленном использовании феромонов, обладает знаниями гораздо большими, чем те, кто, например, исследует рыб на предмет феромонов. Тенденция такова, что объём знаний, которые сегодня вращаются в бизнес-среде, очень быстро растёт. Отсюда возникает проблема управления знаниями, которая становится чрезвычайно актуальной.

— Как за этим поспевает образовательная сфера?

— Всё мировое образование находится на этапе жесточайшей перестройки. По одной простой причине: в высокотехнологичных отраслях половина знаний, полученных за полтора года, уже устаревает. По большинству отраслей, тяготеющих к современным технологиям, скорость старения знаний — два-три года. В среднем по отраслям эта цифра составляет шесть лет. Студент, который приходит в институт для обучения по двухступенчатой системе (четыре плюс два года), выходит из вуза с частью уже устаревших знаний. Вторая часть проблемы образования в том, что сегодняшние возможности доступа к информации и знаниям просто колоссальны. Когда я читаю лекцию, студент может проверить в реальном режиме времени то, что я говорю. Возникает простой вывод — старым способом учить нельзя. Старый классический университетский способ ориентирован на передачу хорошо структурированных знаний. Там длинная система систематизации была продуктом, который можно было студентам передавать. Сейчас роль профессора — эффективно научить работать студента в новых условиях.

— Насколько современное образование выполняет эту функцию?

— Образование во всём мире находится в определённом кризисе, с одной стороны, потому что организационные формы так и остались прежними, с другой стороны, внутри этих форм постепенно идёт настройка на новые возможности. Раньше студентам задавали рефераты, эссе. Сейчас, с моей точки зрения, это глупое занятие. Сначала преподаватель даёт это задание, студент его извлекает из Интернета, потому что там давно созданы базы данных. После преподаватель начинает выяснять, не из Интернета ли студент скачал реферат. Работа идёт, пользы от неё нет. Сейчас большинство вузов от этого избавляется.

— Какие знания сегодня востребованы бизнесом?

— На определённом этапе бизнес требует формализации, создания процессов — как управленческих, так и операционных. Большая часть бизнесменов, обращающихся к специальным знаниям, понимают, что они к этому этапу приближаются. Знания трансформируют в предпринимательство, правильно организовывают. Есть такая точка зрения, что можно заработать много денег, но бизнеса так и не создать. Имеется в виду простая вещь: пока человек сам крутится — что-то вокруг него работает, перестал крутиться — всё обрушилось. Бизнес должен быть организован изнутри.

Фото Дмитрия ДМИТРИЕВА

Биографическая справка

Константинов Геннадий Николаевич родился 19 января 1952 года в Усть-Уде. В 1975 году окончил математический факультет Иркутского государственного университета. В 1979 году в Уральском государственном университете защитил кандидатскую диссертацию в области дифференциальных уравнений. В 1989 году получил учёную степень доктора физико-математических наук. Профессор.

С 1993 г. работает в качестве консультанта Института Всемирного банка, участвовал в качестве преподавателя и директора семинаров во многих проектах института, включая программы по корпоративному управлению. Помимо преподавательской работы осуществляет консультационную деятельность в области корпоративного управления и стратегического менеджмента.

Заведующий кафедрой общего и стратегического менеджмента, директор Центра корпоративного управления Высшей школы экономики (Москва). Автор курса «Стратегический менеджмент».