— Более длинный дом (смотрит на здание администрации Иркутской области в подсветке) засветился, чтобы не быть ниже, чем правый (здание исполнительной дирекции «Иркутскэнерго»)… Мне тоже не нравится современная архитектура в нашем городе, — тут же подхватывает он мою реплику об архитектурной эклектичности вида из окна. — У нас сильный технический потенциал, но нет чувства современности. Есть два сооружения, которые я бы отнес к авангарду. Безусловно, «БайкалБизнесЦентр», с точки зрения архитектуры, совершенный. Он ещё долгое время будет оставаться актуальным. Ничего лишнего, всё гармонично. Я думаю, хорошо бы смотрелось подобное современное здание среди исторических сооружений.

— Разве реконструированное здание «Иркутскэнерго» не попадает в число последних?

— В случае с «Иркутскэнерго» всё было бы хорошо, если бы не купол. Это же компиляция с хорошо известного здания за кремлёвской стеной. Даже флаг на том же месте. Кажется, если бы над основным зданием продлили стеклянный стакан, было бы намного современнее, чем они сделали эту шляпу.

«Я вам не помидор на рынке»

— У вас репутация модного и очень дорогого дизайнера, некоторые вас просто называют жадным. Когда вы поняли, что на дизайне можно зарабатывать деньги?

— Гонорар дизайнера формируется исходя из квадратного метра. Но цена квадратного метра у всех разная. Видимо, у меня больше остальных (лукаво улыбается). В своё время для становления дизайнерского бизнеса необходимо было преодолеть самое страшное: человеку надо было заплатить лишь за то, что дизайнер рассказал или нарисовал на листке. Это было тяжеловато. Свой первый большой заказ на дизайн помещения я получил от Татьяны Дмитриевны Волошиной, владелицы салона «Гранд» (тогда он назывался салоном красоты). Это была середина девяностых. Я ей очень благодарен за доверие. До того занимался промграфикой. Страна переживала бум корпоративного движения. Компании создавались в огромных количествах. Гомбо Зориктуев на той волне организовал дизайн-коллектив. Я также к нему пришёл. Помню, он сидел за столом, весь обложен бумагами. Было здорово.

В 1998 году у нас в городе открылось отделение Союза дизайнеров. Когда был приём, мне позвонили, предложили вступить. Было безумно страшно: откуда я знаю, насколько правильно всё делаю. На тот момент у меня было хобби (за деньги). Я занимался рекламой и дизайн-оформлением на АИСТе. Там всё было на волне, хороший коллектив, люди, которые были впереди. Мне тогда нужно было это общение. В союз я вступил. Там-то наконец стало известно, какие деньги получают дизайнеры. Помню, был прецедент, когда меня попросили сделать скидку. Мне было так смешно. Я говорю, я же не помидор на рынке, я делюсь с вами собственным вкусом, часть себя отдаю, может, у вас жизнь после этого изменится. Что зачастую оказывается правдой. Люди, входя в новое пространство, часто меняются сами.

— Что сегодня составляет основную часть вашей работы?

— Я сосредоточился на дизайне мебели. Готовлюсь подписать контракт с компанией Mobel&Zeit. Они меня и пригласили на серию диванов «Аэро». В их представлении «Аэро» диван должен трансформироваться. Хотя я думаю, что это не то, что много двигается, это такая пластика с деликатным вкраплением чего-то необычного.

— Как возник интерес к дизайну мебели?

— Он естественный. Полагаю, что в скором времени к нему будет высокий интерес со стороны производителей и в нашей стране. Вот смотрите (показывает рекламную открытку) . Это диван фирмы «Альберт Штайн». Она его сделала. На самом деле этот диван со всеми штучками с боку, металлическими ножками разработан знаменитейшей на весь мир итальянской компанией В&В, которая за дизайн даже судиться не будет, потому что не выиграет это дело. Скажем, полочка окажется на пять сантиметров шире оригинала. А ведь когда человек обращается к дизайнеру, он платит за мысль, оригинальность.

Первое серьёзное предложение по дизайну мебели получил в прошлом году. Одна итальяно-российская компания предложила мне разработать дизайн кухни, которая впоследствии экспонировалась на крупнейшей международной мебельной выставке в Москве и получила там награду за дизайн. До этого я делал столы, стулья… Работа была новая. Мне удалось привнести элемент, ранее не использовавшийся в дизайне кухни. Я сделал скос, такой же как у меня на столе (показывает). Впервые также использовали шпон в глянце.

— Как появился этот заказ?

— Я не хочу раскрывать технологию переговоров.

— Одна из последних ваших работ — дизайн ресторана «Сенатор» — заставила гурманов отвлечься от кухни на стеклянную перегородку между мужской и женской туалетными комнатами. Это эпатаж?

— Это эмоция. Я хотел создать эмоцию. И здорово, что люди её помнят. А всё достигается набором предметов, которые должны стоять определённым образом, иначе эффект зеркального отражения пропадает и человек может решить, что это проход. Здесь я пытался играть на «дамских струнах» (есть у меня такое понятие). Это, например, когда девушка поправляет лямочку бюстгальтера. Это видеть прекрасно. Именно это лёгкое движение под блузкой. Или девушка юбку пытается подлиннее натянуть и замечает мужчину. Здесь и возникает эмоция.

Но этой стеклянной стены, этой детали могло и не быть. (Не хочу говорить слово «клиент», всегда ищу ему альтернативу). Люди, которые заказали проект, очень переживали за результат. Понимаешь, смешно принимать решение, перед этим переспросив много людей. Люди не рискуют. Говорят, что у нас не поймут. Если не сделаешь, они и не будут понимать.

— Можете определить свой стиль?

— Как правило, я смешиваю стили, чтобы родилась эмоция. В помещениях мне симпатичен лофт, большие пространства с минимумом перегородок. Часто приходилось убеждать человека в том, что есть другой стиль жизни, без стен. Я, например, считаю, что 80 квадратов — маленькая квартира. Для двух людей реальная площадь — 150 квадратов. Тогда можно чувствовать себя комфортно. И ещё кошку завести. В этом году можно собаку. Это идеальное пространство для жизни.

Не люблю этажные дома. Они похожи друг на друга. Разбег в уровнях дома может быть в пределах метра.

— Был опыт по решению идей дома?

— Опыт есть, но одно дело — придумать идею, другое — технически решить. Нужен специалист, я ведь не архитектор. Один из последних проектов — дом из бетона и лиственницы. Теперь необходимо найти специалиста, который поможет воплотить эту идею.

Но дизайн предмета, офиса, квартиры, дома должен содержать эмоцию. Если её нет — это никчёмная работа. Ты зашла сюда, у тебя было удивление?

— Да, меня удивил вид огромного стола в относительно небольшом, полупустом помещении.

— Стол придумал я. Мне его сделали из массива дуба. Он невероятно тяжёлый. Вот тот стол — тоже моё изобретение (справа стоит стол, выполняющий функцию компьютерного, но по размерам несколько превосходящий мебель, на которую обычно ставят мониторы). Он из дибонда. Это немецкий материал для фасадов. В позапрошлом году в Иркутск приезжала немка, которая продвигала тему дибонда. Производитель утверждал, что им можно не только фасады облицовывать. Так появился стол. Видишь, бумага вставлена? Там, в ножке, карман. Мне было смешно узнать, что немка удивилась дизайну стола.

«Я точно знал, что не буду математиком и учителем литературы»

— Мне рано в школе расхотелось учиться. У нас ведь всё с прививкой было. Мне было априори понятно, что у меня внутри всё уже есть: я точно не буду математиком и преподавателем литературы и русского языка. Хотя диктант я могу написать. Я сейчас сотрудничаю с московским журналом «Интерьер плюс дизайн». Они, конечно, корректируют. Но писать могу. Я ещё и читаю (смеётся)…

— А что именно?

— Больше всего профессиональную литературу, конечно. У Умберто Эко обожаю «Имя розы». Много чего. От Пелевина до Коэльо. Зато бестселлер «Код Да Винчи» бросил насередине. Я читаю не потому, что меня интересует какой-то автор или стиль. Меня интересует событие. То же с фильмами. Если после первых минут фильма не ясно, как будет развиваться сюжет, фильм меня эмоционально держит, значит, это моё. Недавно я посмотрел «Продавщицу» по сценарию знаменитого комика Стива Мартина. Фильм сильный в моём понимании.

— Как определяете среду, в которой вам комфортно?

— У меня свой мир, в котором есть всё, что нужно. Стараюсь быть в приятных мне местах. Окружаю себя хорошими вещами. Есть в городе несколько ресторанов, где я люблю бывать. Хотя я сам могу хорошо готовить (люди едят и говорят, что вкусно), но предпочитаю обедать где-нибудь. Хожу я мало, в основном передвигаюсь в машине. Но осенью люблю пройтись по набережной. У меня есть такое место для прогулок, ближе к университету, у моста. Не могу объяснить, почему оно мне так нравится. Может, там деревья по-особому выстроены. И дело даже не в тишине. Я очень люблю клубы, где шумно, много людей.

Я принципиально не смотрю телевизор. Новости так просто категорически не смотрю. Потому что мне от этого будет плохо. Если мне будет плохо, я кому-нибудь гадость сделаю. Эмоции для меня много значат. Предпочитаю себя беречь.

Правда, не всегда получается. Есть такой фильм «Девятая рота» — гордость отечественного кинематографа. Я о нём знал, но не смотрел намеренно. Потом любопытство взяло верх. Пошёл в кинотеатр с надеждой, что по-другому начну видеть страну, её ценности. А когда посмотрел, потерял дар речи. Хотя я служил в армии и призывался как раз в то время, когда происходило действие фильма. Мог бы тоже оказаться в Афганистане.

— А какое место в вашем мире занимают люди?

— С людьми сложнее. Мне кажется, я не умею дружить. Есть, конечно, люди, с которыми я общаюсь. Но мне часто не хочется говорить. Если ты дружишь, надо друг друга с Рождеством поздравлять, в гости ездить. А я, не поверишь, не помню, у кого, когда день рождения. Может потому, что у меня день рождения раз в четыре года. В моём понимании, дружить — окружить друг друга вниманием. Это постоянные звонки. Я не могу представить себя таким. Это буду не я. Не могу я ответить должным вниманием.

— Вас снобом за это не считают?

— Боже мой, какой снобизм? Это-то как раз и было бы обидно. (После небольшой паузы.) Но, по большому счёту, мне всё равно, что обо мне думают.

— Как в таком случае вы строите отношения с родственниками?

— Это печально. Я себя перед ними виноватым чувствую. Вот они точно думают, что я сноб полный. Хотя то, что мы не видимся, не означает, что я за них не переживаю. Я уж не говорю о родственниках, которые семья. Я у мамы очень редко бываю. Всё время звоню и обещаю приехать. Они там уже ставки делают… С сестрой мы общаемся в том же режиме, что и с мамой. Нет времени. Хотя тут я не прав, конечно, надо какие-то чувства проявлять. Это такая тема, где я себя откровенно могу признать виновным. В связях с родственниками, вернее, в их отсутствии, признаю себя виновным.

«Не умею работать в команде»

— Что сегодня представляет собой компания «Шергин дизайн»?

— Скажу откровенно, я её не афиширую. Сегодня компания «Шергин дизайн» — это два человека. Я и ещё молодой и очень способный парень. Создание компании шло сложно. Была команда, потом рассыпалась, потом я был не в духе. Моё нынешнее направление — индустриальный дизайн. Объекты интерьера, экстерьера, свет. Сейчас создаём шоу-рум в Интернете. Этот проект рассчитан на тех, кто производит. Мы рассчитываем на то, что представленные модели будут заказаны впоследствии.

— Не боитесь, что идеи будут красть?

— Риск есть. Надуть, конечно, могут. Но другого выхода нет. В противном случае, мне ничего не остаётся, кроме как всё под столом рисовать и только говорить: «Я могу, могу»…

— Создание компании «Шергин дизайн» — это осознанное стремление превратить имя в бренд?

— На Западе в дизайнерской среде это общепринято. Я не стесняюсь того, что делаю. Возможно, если бы я был владельцем какого-то бизнеса, наверно, тоже предпочёл в названии компании не использовать своё имя.

— Часто приходится работать в команде?

— Я вообще в команде не могу работать. Это происходит не потому, что я хотел бы этого. Мне очень трудно доверять кому-то. У меня, конечно, есть строительная команда, но это не в счёт. Ты ведь, наверно, имеешь в виду другое. Хорошо, если в команде талантливые люди собрались. Но ведь обычно людей сводит ситуация по принципу личных симпатий, с одной стороны — это шикарно, но с точки зрения гармонии — это не правильно.

— Вы сделали одиночество стилем жизни, мне сложно поверить в то, что человеку это может нравиться…

— Понимаешь, это мне даёт ощущение свободы. У меня нет необходимости мечтать о ней, я её чувствую реально. А творчество не терпит рамок.

«В Италии моё сердце забилось в другом ритме»

— Наверное, дизайнеру сложно организовать собственное жизненное пространство?

— На раннем этапе было сложно. Много идей и много работы. Для себя ничего не оставалось. Теперь я состоялся в личных пристрастиях. Считаю, чем меньше форм, тем легче жить.

— Есть места, где вам особенно комфортно?

— Люблю бывать в Италии. Италия — это сердце мирового дизайна. Там эстетика во всём. Первая поездка была связана с мировой мебельной выставкой в Милане. Она называлась «Salone del mobile di Milano», там представляли себя все известнейшие, известные и уважающие себя мебельные фабрики и компании. Вот там, в выставочных павильонах, сердце моё забилось в другом ритме. Казалось, что всё это возможно, но не реально. Столько дизайна, столько стиля… Во всём… В предметах, выставочных стендах, в людях. Всё к месту.

После этого дизайн-шока от предметов мебели ты попадаешь под очарование итальянской кухни. Это так же невозможно прекрасно. Мало того, что она вкусна, в модных ресторанах она подаётся с дизайном. Я имею в виду декор блюда, итальянцы говорят «decorazione». Сначала ты смотришь на это и впечатлён от подачи, как микшированы и украшены ингредиенты, затем понимаешь, что это дело рук человеческих… И так везде. Любой продукт — предмет дизайна.

Я думаю, у итальянцев это в крови. Всё бережётся и ценится. Самими не разрушается. На опыте этого создаётся совершенно новое и всё самое современное. Маленькие дети-школьники получают уроки эстетики или рисования не в классах, а на площадях и во дворах соборов, палаццо, галереях. Восторг. А ведь они ещё не студенты… Каждый проявляет себя так, как чувствует мир. После этого таланты не заметить невозможно. И всё через эстетику и дизайн, окружающий их, созданный ими же самими.

В уличных кафе и мини-ресторанчиках стулья от Филиппа Старка и других известных на весь мир звёзд дизайна. Я задумался, а что нам в России мешает проявить эстетику в среде. В экстерьере.

— Вы считаете, в городской среде это возможно?

— Возьмём наш город, который вполне привлекателен… Мне, кстати, очень импонирует, что в Иркутске памятник Ленину не снесли. Представляешь, сколько информации для человека, который здесь рождается. На одной улице памятник царю, а на соседней — Ленину. На берегу Ушаковки — памятник Колчаку. Супер. Иркутск имеет незаурядную историю. Она остро ощущается. В городе есть талантливые дизайнеры, отделение Союза дизайнеров России. В Голландии, для примера, дизайнерам делают заказ на крышку от колодца на улице. Вы понимаете? Нужно просто любить свой город и делать его лучшим. Страна тут ни при чём. Людям нужно показывать. Нужно воспитывать чувство эстетики. Придумать такую скамейку в парке, которую не станут разрушать… Такую урну для мусора, которую не будут запинывать и заплевывать. С этого начинается визуальная эстетика города. С предметов на улице, которыми мы часто пользуемся.

Приятное явление для города, на мой взгляд, единый стиль остановок общественного транспорта. Не знаю, кому наконец пришла эта идея в голову, но это правильно. Единая форма, единый шрифт. В любой точке города человек, зрительно запомнив одну, легче находит другую в совершенно незнакомом месте. Желательно, чтобы буквы названия всегда светились в тёмное время суток. Цивилизованный мир движется, а мы часть его. И возможности есть. Слово «дизайн» нам уже давно не чуждо.

Фото Дмитрия ДМИТРИЕВА