Освободившись, Новосёл уехал в Братск, но дружба не прервалась. До Бамса и Копы доходили слухи, что их друган стал правой рукой братского положенца, «хозяина» Центрального рынка. Когда покровителя убили, Андрей уже и сам крепко стоял на ногах в криминальном мире. Школьные приятели частенько наезжали к нему в гости, и он водил их по ресторанам криминальной столицы, катал на собственных «мерседесах» и «БМВ», не жалея, сорил бабками. Бамс и Копа понимали, что зелёных у него немерено. О такой жизни можно было только мечтать.

Постепенно бывшие одно-классники стали «бригадой» Новосёла. Крышевали коммерсантов в Ангарске, а когда возникали проблемы, обращались к шефу. Тот забивал стрелку с представителями других преступных группировок, и вопрос немедленно решался. Новосёлова знали и уважали в их кругу все. Как следует из материалов уголовного дела, он был приближённым братского вора в законе и отвечал перед верхушкой сообщества за положение в городе нефтехимиков. В Братске ему даже погоняло присвоили — Ангарский. Кроме того, Андрей Викторович известен многим как крупный легальный бизнесмен — до того, как его посадили за бандитизм, он занимал должность заместителя генерального директора АО «Сибхиммонтаж-Восток», куда попал по протекции Михаила Скрипника, владеющего большой долей акций предприятия (Скрипник находится сейчас в следственном изоляторе по обвинению в организации преступного сообщества).

В Ангарске Новосёл появлялся обычно в окружении «братков», которые числились в охранных агентствах Братска и имели разрешение на ношение оружия. Своих подчинённых он тоже вооружил. У Бабина и Копырина были пистолеты ПМ и ТТ, переделанный под стрельбу боевыми патронами газовый «Байкал», автоматы Калашникова, УЗИ и «Скорпион», ручные гранаты.

Бамс и Копа тоже стали иметь вес в среде предпринимателей. Некоторые уже и сами просили их разобраться с должниками. Это был хороший заработок. Как рассказывал следствию Копырин, шеф «не критиковал» их за то, что иногда они проявляли самодеятельность, смотрел на это сквозь пальцы. В группировке Новосёлова числились, конечно, не двое рядовых бойцов. На следствии и в суде звучали фамилии и других бандитов, которым пока что удаётся избегать ответственности. Бамс и Копа «засветились» потому, что были наиболее приближёнными к главарю — им и выпадало обычно убирать тех, кто вставал шефу поперёк дороги.

Новосёл требовал от своей свиты преданности и дисциплины, но проявлял и заботу: внёс большую часть денег при покупке иномарки, которой друзья пользовались вместе, ежемесячно привозил из Братска по тысяче долларов каждому в качестве зарплаты, побеспокоился, чтобы Бабин имел легальную работу (он числился водителем в фирме «БИС-Интернешнл», находившейся под крышей банды).

Дурные привычки до добра не доведут

Крышевание коммерсантов, ставшее обычной практикой в мире бизнеса, а в последнее время даже перешедшее на легальное положение, на самом деле не обходится без большой крови. Всегда находятся желающие перекроить сферы влияния в свою пользу.

Как уже писала наша газета, в 1999 году влияние Новосёлова и стоявшего за ним братского преступного сообщества в Ангарске оказалось под угрозой из-за появления на сцене авторитетного лица — грузинского вора в законе Михаила Куртаули по кличке Миша Тбилисский.

К этому времени экономические интересы Новосёлова стали всё чаще пересекаться с криминальной деятельностью положенца Ангарска Юды. Юда не был ставленником братчан, набиравших вес в преступной среде. Но лишить его власти при поддержке коронованного вора практически было невозможно. Если, конечно, не устранить законника физически.

Эту работу Новосёл поручил Копе и Бамсу. Он сам разработал план, пригнал из Братска для наблюдения за вором подходящую машину — неброские белые «Жигули», снабдил своих приближённых пистолетами и боеприпасами.

Поскольку вор сидел на игле, вечером ему требовалась очередная порция допинга. За дозой он заехал к Рите Заболотской, торговке героином, принимавшей близких знакомых у себя дома. Естественно, к столь высокопоставленному клиенту барыга проявляла повышенное внимание. Тем более что дружила с сожительницей вора Алёной Фёдоровой. Рита позвонила подруге, чтобы не беспокоилась за благоверного, которого повёз домой сторож с автостоянки. Миша загодя позаботился о том, чтобы было кому доставить его, «уделанного», до подъезда, а потом отогнать машину на место.

Михаил Куртаули был убит возле своего подъезда, он успел лишь крикнуть, чтобы Алёна открыла ему дверь. Провожатый помог вору выбраться из машины, но пересаживаться на водительское место ему пришлось под грохот выстрелов. Впрочем, стреляли явно не в него. Время было уже ночное. Бамс и Копа спокойно разрядили свои пистолеты в пребывающего под кайфом вора и убежали, по дороге выбросив оружие в подвал соседнего дома. Раненный в голову и грудь Миша Тбилисский скончался сразу. Алёна, выскочив на улицу, застала его уже мёртвым. А убийцы сели в оставленную неподалёку машину, за рулём которой их дожидался приятель Иван Ворончихин, и отправились пить водку. Пистолеты нашли вскоре вездесущие пацаны. Один они достали веткой, а другой не смогли. Посовещавшись, второклассники решили, от греха подальше, отдать свою находку в милицию.

Новосёлов остался доволен выполнением этого задания. Гонорар за убийство вора в законе Бамс и Копа поделили поровну: по пять тысяч баксов на брата. Ворончихину досталось всего три тысячи «деревянных».

О том, какие перемены в криминальном мире Ангарска повлекло убийство вора в законе, нашим читателям известно из публикации «Ангарск бандитский». Через два дня Юда был снят с «положения». Мало того, представитель братского преступного сообщества Маляк, положенец Иркутска, принародно «опустил» его, влепив пощёчину при всём «честном» народе. Теперь по неписаным блатным законам (понятиям) ему уже не светят высокие должности в криминальном мире. Тем более что он сидит на героине, а это организованной преступностью сегодня не приветствуется.

Они же все на одно лицо!

Есть такой анекдот. Двое японцев рассуждают: «Как эти русские узнают друг друга — они же все на одно лицо!».

Когда Новосёлову потребовалось убрать с дороги президента благотворительного фонда «Бафорс» Давида Татулашвили, бизнесом которого он пожелал завладеть, у него вышла осечка по такой же анекдотической причине: нанятый главарём киллер Павел Селиверстов, «выписанный» специально для этого из Кемерова, выстрелил из привезённой с собой винтовки СВД с оптическим прицелом не в того грузина. Позицию для снайпера выбирали всё те же Бамс и Копа. Селиверстов пристроился с винтовкой на чердаке в доме напротив офиса компании «Бафорс» в 93-м квартале и в обеденный перерыв, когда грузин вышел во двор покурить, сделал прицельный выстрел из слухового окна. В грузина он, конечно, попал. Но тот оказался не президентом фонда — сквозное пулевое ранение в живот с повреждением печени и кишечника получил прораб Катамадзе, который отвечал за крышу фирмы в прямом смысле этого слова. Киллер обознался.

Позже, на суде, выписавшийся после тяжёлого ранения Катамадзе с горячностью доказывал, что на своего шефа ни капельки не похож: и черты лица у них разные, и ростом он выше на целых пять сантиметров, и усов не носит. Версия, что их, таких разных, могли спутать, казалась ему не выдерживающей критики. Да и Татулашвили, в криминальных кругах известный больше как Дато, был того же мнения: что у него может быть общего с прорабом! Но суд всё же решил по-другому: конечно, грузины похожи — одного возраста, седовласые, с животиками. Не говоря уж о не-уловимой схожести всех лиц кавказской национальности.

Однако на этой трагикомической ноте покушение на бизнесмена не завершилось. Была ещё вторая попытка, тоже не-удачная. Опять ангел-хранитель отвёл от Татулашвили руку убийц. Хотя на сей раз план был с подстраховкой. Бамс с Копой долго выслеживали маршруты будущей жертвы и высчитали самый, казалось бы, надёжный вариант: расстрелять машину Дато, когда он поедет в Свирск на аккумуляторный завод (а он, как президент компании, которая является учредителем этого предприятия, ездил туда через день). Одной винтовкой Селиверстова на сей раз не ограничились. Новосёлов выдал Копырину и Бабину два пистолета ТТ и каждому по автомату Калашникова, а для верности ещё и гранату-лимонку. Место было выбрано исключительно удобное для нападения, трое киллеров караулили там свою жертву почти месяц. И опять не срослось: оказалось, что в Свирск ведут из Ангарска три дороги. И Татулашвили со своим чутьём за весь месяц ни разу не выбрал объездную, хотя до этого частенько именно этому маршруту отдавал предпочтение.

Если друг оказался вдруг

Первым оперативники задержали Копырина. Это произошло уже в июне 2003 года. К тому времени в прокуратуре и следственном отделе УВД Ангарска лежали без движения два уголовных дела: по фактам убийства Куртаули и причинения огнестрельного ранения Катамадзе. Производство по ним было приостановлено, поскольку причастных к преступлениям в то время не нашлось. На первом же допросе в день задержания Копырин дал признательные показания под видеозапись, рассказав о мотивах, обстоятельствах и участниках убийства вора в законе. Через месяц он поведал органам следствия историю с покушением на Дато. Позже, на суде, Копа изменил показания, пытаясь «отмазать» Новосёлова, Бабина и Селиверстова от всех известных следствию преступлений. Вину за убийство Куртаули он частично взял на себя, а в основном валил всё на Ворончихина, к тому времени давно мёртвого. Но на приговор суда это не повлияло: первоначальные признания Копы были уже подтверждены совокупностью всех доказательств, протоколами следственных действий, заключениями экспертов, свидетелями и потерпевшими.

Как показала психолого-психиатрическая экспертиза, Виктор Копырин был единственным в бандитской связке слабым звеном. В отличие от обладающего лидерскими качествами и высоким уровнем интеллекта Новосёлова, самодостаточного и нестандартно мыслящего Селиверстова, самоуверенного и агрессивного Бабина, Копа признан личностью ведомой, внушаемой и слабовольной. На допросах он рассказал, показал, объяснил с помощью схем всё, чего от него потребовал следователь. Признался даже в преступлении, которое совершил много лет назад и за которое был осуждён не сдавший его в своё время подельник. По его словам, в сентябре 2000 года Новосёлов попросил их с Бабиным избить «какого-то мужчину, который занимал должность директора какого-то завода и не захотел продавать какие-то акции». Не насмерть, а только напугать. В восьмом часу утра они на тех же белых «Жигулях» подъехали к дому и зашли в нужный подъезд. Заказанный им мужчина спускался с верхнего этажа с сыном. Они стали избивать его металлическими трубами, но взрослый сын, естественно, вступился за отца, выскочил ещё и сосед — пришлось нападающим делать ноги. Копырину удалось тогда сбежать, а Бабина замела милиция. Новосёл дважды «выкупал» Славу, пока тот находился под следствием: вносил залог, и арест ему заменяли на подписку о невыезде. Бандит, оставленный на свободе, продолжал заниматься преступной деятельностью вплоть до приговора, прозвучавшего 30 декабря 2002 года. В его мотивировочной части, действительно, описывалось, как летом 2000 года руководитель ангарского АО «Сибхиммонтаж» Сошников накануне собрания акционеров по реорганизации предприятия подвергся в своём подъезде нападению вооружённых металлическими трубами преступников, одного из которых так и не удалось установить.

Не был бы Новосёлов главарём банды и не занимал бы столь важное положение в преступном сообществе, если бы не умел хорошо разбираться в людях. О том, что на друга детства, плотно присевшего на иглу, уже нельзя полагаться, он, конечно, догадывался. Похоже, даже принял меры, чтобы избавиться от слабого звена. Копырин рассказал следствию о неудавшейся попытке убить его с помощью передозировки героином, которую организовал Новосёлов. Эта история была известна многим знакомым Копы и Ворончихина, потому что наркоманы, как известно, не умеют держать язык за зубами. На суде об этом случае со слов Ивана рассказывал второй его «работодатель» — главарь ещё одной ангарской банды Этигад Рзаев по кличке Эдик.

Ваня Ворончихин в тот день пригласил Копу к себе домой и предложил «ширнуться». Пока Виктор бегал за сигаретами, доза была уже в шприце. Очнулся Копа часа через четыре возле своего дома — он сидел в собственной машине, но на пассажирском сидении. Иван потом признался, что это Слава Бабин по требованию Новосёлова просил устроить передозу, даже выдал пять граммов героина. Через пару месяцев Бамс опять вышел на Ворончихина — на сей раз с заданием вывезти их общего дружка в укромное место, где его было бы удобно убивать. Наркоман поручение не выполнил. Не по соображениям морали. Ему пришлось самому прятаться от Бабина, потому что он продал и «проколол» пейджер, служивший бандитам средством связи, а Новосёлов требовал его вернуть. К тому же в это время Иван Ворончихин был сильно занят в банде Этигада Рзаева. Вместе с его племянником Эльчином они душили шнурами то знакомую торговку наркотиками, то таджика с рынка, накопившего денег на машину, заодно убивали детей своих жертв, путавшихся под ногами, совершали покушение на водителя, занимавшегося частным извозом (его автомобиль, не представлявший никакой ценности по старости, пришлось тут же сжечь). А в июне того же 2002 года Этигад Рзаев велел своим подчинённым убить и самого Ворончихина, который мало того, что переспал с его женой, так ещё и выражал недовольство оплатой работы палача.

О том, что Новосёлов и Бабин были обеспокоены поведением Копырина, рассказывал на следствии и Селиверстов. Киллер поселился у Копы на квартире, и сам натерпелся от выходок хозяина. Тот, например, украл у него 15 тысяч рублей (правда, пять вернул после «разговора по душам»). Однажды постоялец стал свидетелем конфликта между неразлучной прежде троицей. Новосёлов предъявлял претензии наркоману, который становился неуправляемым. А заодно попало и Бабину — за то, что плохо следил за дружком, покрывал его. Через несколько месяцев после этого скандала и поступил Ворончихину заказ отправить Копу на тот свет: воспитательные меры на героинщика, видимо, не подействовали.

Звериный оскал банды

Новосёлов опасался не зря. Когда Копырин попал под следствие, воздействовать на него стало и вовсе невозможным. Уж органы постарались принять меры, чтобы исключить давление главаря банды на слабое звено. Виктора не стали этапировать в СИЗО-1, где сидели подельники. Дольше обычного продержали в изоляторе временного содержания, а потом и вовсе освободили из-под стражи на подписку о невыезде. Но и тогда из поля зрения милиции подследственный, ставший главным свидетелем обвинения, не ушёл: сотрудники УБОП сопровождали его на дачу, где он временно поселился, к сестре, куда он потом переехал, возили в магазины, доставляли к следователю. Без этого «конвоя» Копа, наверное, мог бы и не дожить до суда. Во всяком случае, сам он явно боялся теперь старых друзей. Когда уголовное дело ушло в суд, Копырин, испугавшись встречи с главарём лицом к лицу, вообще ударился в бега. Оперативники мысленно его уже похоронили. А когда Виктора наконец поймали и закрыли в СИЗО, выяснилось, что один из адвокатов и брат Новосёлова всё-таки нашли на него выход и «попросили» изменить показания. Он и изменил. А своё содействие следствию объяснил тем, что милиционеры якобы обещали ему поддельный заграничный паспорт, с помощью которого он должен был скрыться «за бугром» до начала процесса.

Меры предосторожности, принятые к Копырину, суд не счёл лишними. В СИЗО-1 сейчас, как известно, находятся арестованные, которых сторона обвинения считает верхушкой преступного сообщества Приангарья. А условия содержания в следственной тюрьме отнюдь не исключают контактов между сидельцами. Уж на что крут Этигад Рзаев, получивший пожизненное заключение за 13 убийств, но показания против Новосёлова он согласился дать следователю лишь после того, как его засекретили, присвоив псевдоним. И в суде его допрашивали в условиях отсутствия визуального наблюдения, то есть в другой комнате, где обвиняемые не могли его видеть. Даже голос с кавказским акцентом был изменён с помощью специального устройства. Сотрудникам УБОП Эдик признался, что боится не столько самого Новосёлова, сколько тех, кто стоит за ним. Суд счёл вполне вероятным, что с Этигадом в СИЗО успел, как он и рассказывал оперативникам, пообщаться арестант, стоящий на верху иерархической лестницы: несмотря на меры предосторожности, свидетеля Рзаева всё-таки вычислили. Эта краткая беседа убедила столь сильную и волевую личность отказаться от своих показаний против Новосёлова.

В суде, как это обычно водится, меняли показания многие. Селиверстов припомнил, что во время допроса отключилось электричество, и поэтому он не знает, под какими признаниями поставил свою подпись. Калетник, которого крышевали бандиты, заявил, что подмахнул протокол не читая, понадеявшись, видимо зря, на порядочность следователя. Миткеев, охранник бывшего ангарского положенца Юды, прикинулся психически больным и сослался на плохую память.

Несолидно для мужчин, но в какой-то мере их можно понять. На судебных заседаниях запертые в клетке бандиты выкрикивали ругательства даже в адрес облачённого в мантию судьи. Журналистов гостелерадиокомпании, снимавших репортаж в день вынесения приговора, они поливали нецензурной бранью, угрожали, швыряли в них всё, что было под рукой — от авторучек до собственных башмаков. Что же тогда они испытывали к тем, кто вращался с ними в одном кругу, а потом помог им сесть на скамью подсудимых?

Привыкшие к безнаказанности бандиты явно не ожидали, что приговор будет столь суровым. Андрей Новосёлов получил 18 лет строгого режима, его подчинённые чуть меньше: Вячеслав Бабин — 16, Павел Селиверстов — 14, Виктор Копырин — 13 лет лишения свободы.