Мои попытки получить из правительственных структур и от самой Транснефти комментарии к последним событиям, прямо или косвенно связанным с одиозными планами прокладки нефтепровода «Восточная Сибирь — Тихий океан» по берегу Байкала, неизменно натыкаются на глухую стену формальных поводов для отказа. В лучшем случае московские чиновники и управленцы коммерческих структур предлагают прислать «официально» письменные вопросы и обещают ответить на них позже, «после необходимых консультаций». Делается это, скорее всего, для того, чтобы иметь возможность затянуть время, дождаться, когда общество, устав ждать разъяснений, привыкнет к проблеме и начнёт воспринимать её как объективную данность, которую невозможно изменить. Ну а в худшем — они «просто так» отказываются отвечать, не утруждая себя придумыванием даже самых формальных поводов.

Несмотря на широкий общественный резонанс, вызванный необоснованным отказом Ростехнадзора утвердить отрицательное заключение Государственной экологической экспертизы на материалы проекта ТЭО первого пускового комплекса трубопроводной системы «Восточная Сибирь — Тихий океан», чиновники из надзорного органа не спешат публично объяснить мотивы своего решения, которое многим кажется просто неадекватным.

Мне привезли из столицы ксерокопию приказа, подписанного руководителем Ростехнадзора К.Б. Пуликовским, о продлении срока этой экспертизы, вместе с приложением, в котором поимённо перечисляются 34 новых эксперта, введённых дополнительно в экспертную комиссию. Но и здесь я не нашёл никакого официального обоснования ни для продления срока экспертизы ещё на 30 дней, ни для расширения экспертной комиссии с 52 до 86 человек. Возникло ощущение, что всё это не более чем элементарный каприз вчерашнего генерала, к «офицерской совести и чести» которого безуспешно призывали в начале февраля активисты Гринпис России, устраивая пикеты в Москве у здания Ростехнадзора.

Правда, отвечая на обращения корреспондентов нескольких московских СМИ, пресс-служба этого надзорного органа попыталась объяснить факт продления экспертизы тем, что якобы «…выводы, изложенные в тексте заключения, подготовленного экспертной комиссией, недостаточно аргументированы…». Но это уж полный абсурд, если один или несколько чиновников берут на себя смелость (или наглость?) оценивать и, более того, отвергать согласованные выводы более чем сорока учёных соответствующего профиля и специалистов высшей квалификации, которых они сами же и назначали для проведения государственной экспертизы.

Чиновники и управленцы из Транснефти молчат. Но расчёт на скорое «привыкание» общественности к якобы «вечной и неразрешимой» проблеме, к счастью, не оправдывается. Население Прибайкалья, наши читатели не намерены «свыкаться» с самой возможностью строительства нефтепровода вблизи Байкала. Их отклики на предыдущие публикации по этой теме («ВСП» от 2 и 8 февраля) поступают в редакцию и в письменном виде, и по телефону, и по электронной почте (e-mail: wm@vsp.ru; geo@irk.ru), и по Интернету на дискуссионный форум сайта «Восточно-Сибирской правды» (http://www.vsp.ru). Некоторые из них мы публикуем сегодня.

«Труба» у Байкала: чего боимся?

Обнаружение в недрах Иркутской области богатых запасов углеводородного топлива порождает не радостное ожидание грядущего процветания, а большую тревогу. Дело в том, что «трубу» планируют проложить у северной оконечности Байкала по самому берегу. Природозащитники справедливо считают, что над Байкалом нависла страшная угроза: при разрыве «трубы» в этом месте нефть неизбежно попадает в озеро, и тогда ему — конец.

Но почему это непременно должно произойти? На Аляске нефтяная «труба» тянется на 1300 километров по тундре, через болота и горы, по вечной мерзлоте и по сейсмически опасным районам, пересекает восемьсот рек и речек и достаточно надёжно работает уже 30 лет. Технически грамотно выполненный и технологически умело эксплуатируемый нефтепровод там достаточно надёжен. Отечественные специалисты, полагаю, способны создать не менее надёжное сооружение, но не создадут. Спросите, почему? Всё дело в подходе.

У американцев главными девизами были надёжность и сохранение природной среды. И только потом — прибыль. У нас же на всех властных уровнях много разговоров об экономической выгоде, а об охране природы — ни слова. Подобная расстановка акцентов создаёт совсем иной психологический настрой. Когда на пути аляскинского нефтепровода обнаружились гнездовья редкого сокола кречета, изменили трассу «трубы». Возможно ли такое у нас? Смешной вопрос?

Проект прокладки «трубы» по самому берегу Байкала, как минимум, свидетельствует о дремучем невежестве проектировщиков, которые, похоже, не слышали об объявлении Байкала объектом Всемирного природного наследия, ничего не знают о его уникальности, не слышали о Законе об охране Байкала. Конечно, Закон об охране Байкала — пока только декларация намерений. Но значит ли это, что актуальные намерения государства можно игнорировать? Я боюсь таких проектировщиков. Не граждане ли они враждебного России государства? Ибо только враги могут не любить и не беречь чужую землю.

Я боюсь и не доверяю власти, которая по невежеству ли, из узкоместнических интересов, а может, и корысти ради готова закрыть глаза на нарушение природоохранного законодательства, согласиться на «упрощение» процедур необходимых согласований и экспертиз, при этом стараться как можно меньше информировать общественность.

Можно ли доверять компании «Транснефть», которая организовала инсценировку общественных слушаний по проекту ТЭО трассы нефтепровода? Подобные уловки компании лишают надежды на качественный технический и экологический контроль как в период строительства, так и при последующей эксплуатации нефтепровода.

Боюсь и местного населения. На Аляске запрещено находиться ближе восьми километров от «трубы». Несанкционированное появление посторонних близ неё немедленно пресекается. А у нас? СМИ с пугающей периодичностью сообщают о повреждениях нефте- и газопроводов по разным причинам, о врезках в «трубы» с целью хищения нефтепродуков. Киренские мужики уже сейчас шутят: «Прокладывайте скорее «трубу», свёрла мы уже приготовили!» Хороша «шуточка»!

Несовершенство и противоречивость нашего природоохранного законодательства создают возможность его нарушения. Но, пуще того, правовой нигилизм большой части нашего общества представляет реальную угрозу природе в любом месте России.

Формальное знание необходимости бережного отношения к природной среде, даже знание возможных последствий антропогенных воздействий без душевной боли за её состояние мало что даёт для реального сохранения природы. Убеждён, отношение людей к природе — один из тех критериев, по которому можно судить о нравственном здоровье общества.

Юрий БОГОРОДСКИЙ, профессор Иркутской государственной сельхозакадемии

Юрий Владимирович лично принёс свою заметку, напечатанную на пишущей машинке, в редакцию газеты. А другой профессор, имеющий противоположную точку зрения и подписавшийся «А. Берман, эксперт Российской Федерации в научно-технической сфере, доктор технических наук», ограничился короткой репликой на форуме интернет-сайта. Он иронизирует: «Уважаемые зелёные! Боритесь за прекращение добычи и транспортировки любых полезных ископаемых. Это кардинально сохранит нашу природу. Но предложите другой способ удовлетворения материального положения населения, в первую очередь социально незащищённого. Вас, похоже, материальное положение удовлетворяет. Либо вы довольствуетесь малым, что не является образцом для подражания, либо имеете другие источники для хорошей жизни».

Мария Ивановна Исакова относится, как можно было догадаться по короткому телефонному разговору, к тому самому социально незащищённому населению, проблемы которого, по мнению А. Бермана и акционерной компании «Транснефть», сможет решить нефтяная труба, проложенная по берегу Байкала. Да вот только точку зрения доктора технических наук пенсионерка всё равно не разделяет. У неё нет компьютера, и поэтому Мария Ивановна просто позвонила в редакцию.

— Я с 71 года постоянный подписчик «Восточно-Сибирской правды» и категорически против, чтобы по берегу Байкала нефте-провод проводили. Мы же пока ещё чистую воду пьём, а тогда — кто его знает, что будет. Вот и решила позвонить вам. Как-то надо нам сохранить Байкал. Это же наша жизнь — чистая вода. Надо нам, нашей области бороться за чистоту Байкала. У меня болит за него душа. Спасибо вам за внимание к озеру и к людям. Спасибо, что вы меня выслушали.

В интернет-форуме под ником Нина откликнулась на проблему «житель северного побережья Байкала», не указавшая своего полного имени.

— В царское время бедные крепостные крестьяне думали, что об условиях их жизни и притеснителях-господах царь ничего не знает. Вот и сейчас хочется думать, что наша высшая власть ничего не знает о бедах Байкала. К глубочайшему сожалению, это не так, и уверенность в этом стопроцентная. Как можно, говоря о национальных интересах (нефте-провод ВСТО), забывать о своём национальном достоянии (великое озеро Байкал)? К слову сказать, беды Байкала начались именно в советское время, когда всё вроде как бы для народа. А народ и тогда просил: оставьте Байкал в покое!

— Самое неприятное в том, что верхи знают, но молчат, — поддерживает Нину читатель «ВСП», выступивший на интернет-форуме под ником Incognito. — А почему молчат? Им ситуацию исправить было бы проще, чем нам. Им просто невыгодно. Вот и весь сказ. Нефтедоллары в карманы откладывают… Так что невыгодно им честными быть с народом…

Правительственные чиновники молчат. А Транснефть, тоже молча, не дожидаясь результатов государственной экологической экспертизы, ведёт подготовку к «броску на Байкал». В Ангарске для этого формируется ещё одно дочернее предприятие «Транснефти» — ООО «Центр управления проектом «Восточная Сибирь — Тихий океан». Задача новой структуры — практическая реализация проекта строительства нефтепроводной системы по берегу Байкала к тихоокеанскому побережью России. Уже нынешним летом в соответствии с утверждённым МПР сетевым графиком должно начаться строительство нефтепровода. И, скорее всего, оно действительно начнётся, если мы, жители Байкальского региона, своим молчанием поддержим дикие планы.