Уходящий 2005 год в свои последние декабрьские дни был отмечен неожиданно
вспыхнувшей в литературных кругах сенсацией, еще не ставшей достоянием широкой
окололитературной общественности. Совсем недавно полностью и без купюр было
опубликовано уголовное дело по расследованию самоубийства Владимира Маяковского.
Эта публикация состоялась благодаря усилиям государственного музея классика
советской поэзии. Гласности были преданы и многочисленные неофициальные
документы и воспоминания, так или иначе связанные с этим трагическим событием.
Солидный том документов приоткрывает многолетнюю плотную завесу над тем, что
творилось вокруг поэта накануне и после его гибели. В документах переплелось
многое: и омерзительный образ того времени в лице негласных осведомителей и
стукачей из среды самой творческой интеллигенции; и неприглядное поведение
главной музы поэта Лили Брик, безжалостно расправившейся с частью эпистолярного
наследия поэта; и корыстная подделка его завещания…

Утром 14 апреля 1930 года в Москве в Лубянском проезде в своей рабочей комнате
застрелился Владимир Маяковский. Выходившая в то время в Ленинграде «Красная
газета» с удивительной оперативностью поведала своим читателям горестную
новость: «Сегодня в 10 часов 17 минут в своей рабочей комнате выстрелом из
нагана в область сердца покончил с собой Владимир Маяковский. Прибывшая «Скорая
помощь» нашла его уже мертвым». В последние дни В.В. Маяковский ничем не
обнаруживал душевного разлада и ничто не предвещало катастрофы. В ночь на вчера,
вопреки обыкновению, он не ночевал дома. Вернулся домой в 7 час. утра. В течение
дня он не выходил из комнаты. Ночь он провел дома. Сегодня утром он куда-то
вышел и спустя короткое время возвратился в такси в сопровождении артистки МХАТа
Х. Скоро из комнаты Маяковского раздался выстрел, вслед за которым выбежала
артистка Х. Немедленно была вызвана карета «Скорой помощи», но еще до ее
прибытия Маяковский скончался. Вбежавшие в комнату нашли Маяковского лежащим на
полу с простреленной грудью. Покойный оставил две записки: одну — сестре, в
которой передает ей деньги, и другую — друзьям, где пишет, что «он весьма хорошо
знает, что самоубийство не является выходом, но иного способа у него нет». Днем
14 апреля тело Маяковского было перевезено в квартиру поэта в Гендриковом
переулке. В самой большой комнате этой квартиры была произведена операция по
извлечению мозга поэта. После этой операции сотрудники Института мозга записали
в медицинском акте, что мозг Маяковского сразу после его изъятия весил 1700
граммов. Но об этом в прессе тех лет ничего не сообщалось.

На следующий день после гибели Маяковского главная газета страны «Правда»
поместила некролог. Под заголовком «Памяти друга» было напечатано: «Тяжелая
личная катастрофа унесла от нас нашего близкого друга В.В. Маяковского, одного
из крупнейших писателей-революционеров нашей эпохи. Для нас, знавших и любивших
его, самоубийство и Маяковский несовместимы, и если самоубийство вообще не может
быть в нашей среде оправдано, то с какими же словами гневного и горького укора
должны мы обратиться к Маяковскому «…» Выстрел в сердце — ошибка, тягостная,
непоправимая ошибка гигантского человека». Своим читателям газета «Правда»
сообщила: по факту гибели Маяковского было возбуждено уголовное дело. На
страницах газеты также была размещена информация от следователя Сырцова,
которому было поручено провести расследование: «Предварительные данные следствия
указывают, что самоубийство вызвано причинами чисто личного порядка, не имеющими
ничего общего с общественной и литературной деятельностью поэта. Самоубийству
предшествовала длительная болезнь, после которой поэт еще не оправился».

Уголовное дело, возбужденное в связи с гибелью Маяковского, после производства
соответствующих следственных действий было прекращено. Следствием был достоверно
установлен факт самоубийства поэта. Это уголовное дело было на долгие годы
упрятано в спецархив. И только спустя десятилетия с материалами этого дела смог
ознакомиться очень узкий круг специалистов. Недавно опубликованные материалы
уголовного дела стали доступны всем, кто изучает жизнь и творчество знаменитого
советского поэта. Из этих материалов можно почерпнуть немало неприглядных
фактов, которые скрывались или попросту считались неизвестными до самого
последнего времени.

Лиля Брик, главная муза Маяковского, в день трагедии находилась за границей. Ее
приятель Яков Агранов, который к тому же занимал должность начальника секретного
отдела ОГПУ, опечатал архив погибшего поэта и, дождавшись прибытия Лили Брик в
Москву на похороны, передал ей этот архив. «Получив доступ к наследию, муза
принялась уничтожать и сжигать в камине все, что ей было не по душе. Первым
делом в огонь полетели письма поэта к последним музам поэта Татьяне Яковлевой и
Веронике Полонской. Брик методично уничтожила бесценную документальную
сердцевину трагедии, ведь именно роман с Полонской стал толчком к самоубийству.
Поэт застрелился сразу после ссоры с Полонской, и та, убегая, услышала выстрел,
кинулась назад в комнату — поэт уже агонизировал». Брик «почистила» и свою
личную переписку с поэтом, что в немалой степени способствовало созданию на
страницах книг рукотворного «идеального» мифа о великой любви.

Как известно, в газете «Правда» от 15 апреля 1930 года была опубликована копия
предсмертной записки Маяковского, ставшей его завещанием: «…товарищ
правительство моя семья это Лиля, Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна
Полонская». Однако в подлиннике завещания между словами «Лиля» и «Брик» запятая
не проставлена. Так благодаря всего лишь одной посмертной запятой среди
наследников Маяковского появился муж Лили, Осип Брик, заполучивший немалую часть
гонораров за массовые переиздания произведений классика советской поэзии.

Документы из уголовного дела и архива ОГПУ беспристрастно свидетельствуют о той
тягостной атмосфере, которая сложилась вокруг Маяковского в последние годы его
жизни. Буквально каждый шаг и каждое слово Маяковского фиксировались сексотами.
Читая многочисленные донесения, подписанные оперативными псевдонимами «Арбузов»,
«Зевс», «Шорох», «Михайловский», нетрудно догадаться, что на самом деле эти
гнусные бумаги составлялись самыми близкими людьми поэта.

Накануне самоубийства на Владимира Маяковского свалилось немало личных бед и
творческих проблем. Это и надвигающаяся холодная опала, и злобные оскорбительные
выпады «передовой молодежи», и всепоглощающий творческий кризис, и проблемы со
здоровьем. К этому следует добавить и одиночество, и неблагополучие в личной
жизни, и предательство близких… О причинах трагедии поэта искренне поведал
Исаак Бабель: «Поймите, мы все в этом виноваты. Все люди, которые его любили по-
настоящему. Его нужно было обнять, может быть, поцеловать, сказать, как мы его
любим. Просто, по-человечески пожалеть его. А мы этого не делали. Мы стеснялись
быть сентиментальными. Мы обращались с ним как с бронзовым. Уже как с
памятником. А он был самый обыкновенный человек. Подверженный простудам. Вечно в
гриппу. Со слабыми нервами…»

Опубликованные в декабре 2005 года следственные и другие архивные документы
подтверждают справедливость этих слов.