Будто после войны

Недавно заехал в гости дальний родственник из глухой присаянской деревни на юге
Тулунского района, где прошло мое детство. И рассказал вот какой случай. Местный
мужик ехал домой из соседнего поселения. Расстояние было по таежным меркам
небольшое — всего 6 км. Дорога более-менее оживленная. И вдруг на полпути из
редкого березняка вышли навстречу два волка, по-хозяйски сели на обочине и
оскалились. Лошадь остановилась, задрожала, заметалась и чуть не выскочила из
оглоблей. Казалось, хищники только этого и ждали. Две собаки, сопровождавшие
хозяина, забились лошади под брюхо и скулили там.

Поняв всю опасность ситуации, мужик рванул вожжи, огрел коня по спине и что есть
мочи заорал на него:

— Пошел!!!

А сам схватил железные вилы, встал в санях на колени и направил их в сторону
непрошеных гостей.

Лошадь взвилась на дыбы, дико, хрипло заржала и побежала вперед. Мужик продолжал
хлестать ее, не давая опомниться. Собаки, осмелев от крика хозяина, бегущего
коня, начали огрызаться и даже делать в сторону несущихся рядом волков отчаянные
выпады. Собаки, собственно, ситуацию и спасли. Хищники отстали, решили подводу
не преследовать.

— Развелось их за последние годы видимо-невидимо, — сказал родственник. —
Давят изюбрей и лосей, совсем извели на нет косулю. Обнаглели до того, что стали
нападать на домашний скот. Уже два таких случая было. Ребятишки боятся одни, без
взрослых, далеко ходить в лес… Ну, прямо, будто после войны.

Как было после войны, я хорошо помню. Тогда отстреливать серых разбойников,
регулировать их оптимальную численность было некому. Многие деревенские мужики
не вернулись с фронта, другие пришли покалеченными. Без руки или ноги. Вот
хищники и расплодились, как кролики. Задирали домашний скот, загоняли зимой в
деревню обезумевших лосей, которым уже и деваться было некуда.

За 30 лет, с 1937 по 1967 годы, по рассказам старожилов, в южных деревнях
Тулунского, Нижнеудинского и Куйтунского районов волки загубили двух мужиков и
одного подростка. Один ехал на лошади в санях и оказался на пути волчьей стаи во
время гона. На снегу остались только сани, хомут да валенки. Второго селянина
хищники повстречали на лыжной тропе, а 14-летний мальчик просто далеко зашел в
тайгу в ночное время.

Как я уже рассказал в начале этой статьи, не все нападения хищников на людей
заканчивались трагически. Но даже если кому-то и удавалось спастись, нервный
срыв мог потом все равно загнать человека в могилу.

Однажды наш сосед, было это в начале 50-х, поехал зимой с внуком на заимку
проверить оставленные с лета запасы сена. Волчья стая нагнала лошадь в
полусумерках почти у самой заимки. Двое из пяти хищников поочередно пытались
броситься на лошадь и загрызть ее. Но люди каждый раз начинали громко стучать
двумя пустыми ведрами — друг о дружку. Грохот от этого стоял невообразимый. И
волки отскакивали.

Они отстали только у самых ворот. Но не ушли. Выли всю ночь за забором. Лошадь
от страха под утро пала. Хищники ушли только через сутки, когда мимо проходил
колхозный трактор с лесом и забрал мужика с внуком. Последний после этого случая
долго болел, у него начался энурез, бессонница.

Родители долго возили его по врачам, лечили. Парнишке вроде бы полегчало, но,
прожив еще четыре года, он неожиданно умер. Хотя от рождения был совершенно
здоров, практически никогда до того случая с волками не болел.

Когда, живя уже в Иркутске и работая в «Восточке», я оказался в середине 70-х в
Тулуне в служебной командировке, то спросил у секретаря районного комитета
партии, сколько было в районе случаев нападения волков на людей в течение
последних, скажем, 30-40 лет. «Таких случаев нами не зафиксировано», — ответил
секретарь. Оно и понятно: кто же за десятки километров поедет в райцентр только
для того, чтобы сообщить эту новость. Да и зачем? Прок-то какой? Потерянное
здоровье или даже жизнь уже не вернешь, а работа по хозяйству не отпускает ни на
один день.

Вот и в 2005 г. официально случаев нападения волков на людей «не зафиксировано».
Правда, под Усть-Илимском хищники съели человека, но не ясно, при каких
обстоятельствах. Говорят, уже мертвого, убитого кем-то накануне.

По оценкам специалистов, занимающихся учетом диких животных, в Иркутской области
численность волков составляла в 2004 г. 2400 голов. Это несколько ниже, чем в
2003 г. — 2600. В 2002 г. было 2700 голов, в 2001 г. — 2850, в 2000 г. —
2900, в 1999 г. — 3000, а в 1996 г. — 3700. В общем, численность волков
колеблется в пределах 2,5-3 тыс. и превышает оптимально допустимые цифры в 1,5-2
раза.

Однако председатель правления Иркутской областной общественной организации
охотников и рыболовов Михаил Каверзин считает эти цифры заниженными и, в свою
очередь, определяет по своим источникам, что в регионе волков не менее 3,5 тыс.
Особенно много серых разбойников развелось на севере Восточной Сибири, в
Тулунском, Нижнеудинском и Заларинском районах.

Заместитель начальника отдела охотнадзора регионального управления
Россельхознадзора Юрий Яковлев в прогнозах более осторожен:

— В январе-феврале 2006 г. будет проводиться очередной учет диких животных, в
том числе волков, вот тогда и посмотрим. Но уже сейчас с мест идут тревожные
сообщения, что их численность после запрета на использование яда резко возросла.
При дальнейшем сокращении своей кормовой базы волки будут вынуждены идти в
поисках пищи к населенным пунктам. Нельзя исключить при этом и нападения на
людей.

— Вчера я был у заместителя начальника отдела животноводства главного
управления сельского хозяйства администрации Иркутской области Владимира
Будкова. Он рассказал, что поступило сообщение: на окраине отдаленной деревни
Шарагай, что в Балаганском районе, стали появляться волки. Людей это беспокоит,
потому что подобное происходит впервые за последние лет 5-6.

— Да, симптом тревожный.

— Сейчас много говорят о бешенстве волков…

— В Иркутской области пока таких случаев не было, но у наших соседей они
участились. Например, в Новосибирской и Томской областях, в Красноярском крае,
на Урале. В Омской области в 2004 г. было зарегистрировано 49 очагов бешенства
животных. Всплеск этого опаснейшего инфекционного заболевания у волков
наблюдается, когда их становится слишком много. А бешеный зверь очень опасен. Он
не контролирует себя и может укусить кого угодно — человека, корову, собаку.
Даже на идущий трактор бросается. Так что недооценивать возможную опасность было
бы не правильно.

Учет численности серых разбойников в послевоенные годы не проводился. Но
специалисты считают, что их было тогда не намного больше, чем сейчас. Удивляться
этому феномену не стоит, ибо волк — отличный индикатор состояния человеческого
общества. Численность этих хищников резко возрастает в периоды войн и
хозяйственной неразберихи.

Волки все умеют оборачивать в свою пользу. Даже нашу хозяйственную деятельность.
В частности, строительство широкой сети лесовозных дорог, прокладку
трубопроводов. Они эти удобные пути быстро осваивают, используют как
коммуникационные средства, расширяют зоны охотничьих владений.

Как было и как стало

Когда в начале 90-х советская власть приказала долго жить и за ней туда же
последовали 15 коопзверопромхозов, 5 госпромхозов, расположенных на территории
Приангарья, когда в охотничьем хозяйстве области начался раздрай, волки, как
звери пластичные, суперприспособляемые, моментально на это «откликнулись»
большой численностью. Потому что работа по их регулированию была чрезмерно
ослаблена.

Прежде государство в лице Госстраха активно финансировало добычу хищника.
Платило за сданную шкуру самца 150, самки — 200, щенка — 50 руб. По тем
временам это были очень даже неплохие деньги. Охотник-волчатник мог за месяц
получить приличную сумму. Не меньшую, чем на основных сельхозработах. Между ними
постоянно проводились конкурсы, победителей щедро награждали из тех средств, что
выделял областной бюджет. Колхозы и совхозы, в свою очередь, дабы уменьшить
потери скота, тоже всячески поощряли добычу волков на своих землях. Премировали
местных охотников баранами, телятами, поросятами из животноводческих ферм.
Поэтому численность волков в 80-е колебалась на грани 1500-2000 особей.

Хищников отстреливали, ловили капканами, петлями, но большую часть добывали за
счет применения ядов. Сначала, до 60-х, использовали стрихнин. Но он представлял
опасность и для человека, поэтому от него отказались. Перешли на фторацетат
бария. Однако через 44 года, в 2005-м, и этот яд попал под запрет. Вроде бы
временный, пока не осуществят его экологическую экспертизу и он не будет
зарегистрирован в Российском регистре потенциально опасных химических и
биологических веществ.

В условиях Сибири, где 200 км не расстояние, где волк пробегает за день до 50-60
км, регулировать его численность без применения яда проблематично. Охотники в
унынии. Ждут и надеются, что правительство поторопится и уже в 2006 г. включит
фторацетат бария в перечень разрешенных ядов.

Основную лепту в судебно-прокурорский запрет на использование яда внесли, как
водится, «зеленые». Подняли шум в прессе, на телевидении: фторацетат бария
наносит большой вред фауне и в целом окружающей среде. От привады на волков
(отравленная приманка) погибают, дескать, не только мелкие млекопитающие, но и
птицы, в том числе занесенные в Красную книгу, — полярные совы, ястребы-тетеревятники и др.

Юрий Яковлев эти утверждения опровергает:

— Ежегодно проводимые нами опросы охотников-волчатников, личные наблюдения
показали, что случаи гибели от привады на волков «сопутствующих» животных и птиц
редки. Как правило, это происходит только при поедании отрыжки (пены) у погибших
хищников. Поедание же другими животными мяса отравленных волков не ведет к их
гибели. В значительной степени эти выводы подтвердила и проведенная в Иркутской
области в 2005 г. государственная экологическая экспертиза. Размер ущерба фауне
от применения охотниками фторацетата бария не составлял и десятой доли процента
от того ущерба, который наносился волками диким копытным животным, а при
правильном применении вообще сводился к нулю.

С Юрием Яковлевым согласен и Михаил Каверзин. Он считает, что «зеленые» зря
наговаривают на фторацетат бария. За все время его использования никто ни разу
не сообщил об отравленной полярной сове или ястребе-тетеревятнике.

Ведь эти птицы, также как и беркут, питаются живой пищей, на падаль вообще не
реагируют.

— Вороны, бывало, гибли, — признал Каверзин. — Но они, к счастью, в
Красную книгу пока еще не занесены.

Знаете, есть немало экологов, которые вообще не признают право человека на
добычу любого зверя — пушного, копытного, любой птицы. Послушать их, так
ничего нельзя делать в тайге. В том числе ставить на волка капканы, добывать его
с вертолета и при помощи облавной охоты с флажками. Потому что, по их разумению,
это негуманно.

Довольно эффективной считается в деле регулирования численности серых
разбойников также охота с вертолета, которой до 1991 г. в Иркутской области
активно пользовались на северных территориях. Чаще всего в Катангском районе,
где преобладает лесотундра. Ежегодно арендовали вертолет 2-3 раза в период
волчьих свадеб, когда хищники сбиваются в большие стаи до 12-15 голов и их в это
время легко добыть. Всю стаю. Потому что в другой зимний период они ходят
небольшими семьями, по 2-3 особи. Тогда ищи, как говорится, ветра в поле.

Самым «урожайным» оказался 1995 г., когда областная администрация выделила вдруг
после долгого перерыва из бюджета деньги на сокращение численности волков. В
Катангском районе за два вылета авиации сумели отстрелить 37 хищников. Половина
из них были самки. Оставшись в живых, они уже к следующей зиме могли увеличить
свою численность на сто и более голов.

К сожалению, в течение последних 5-7 лет авиацию для сокращения волчьих стай не
используют, потому что она стала не по карману.

Специалисты считают, что численность волков в области необходимо резко уменьшить
и довести до оптимально допустимой: 1-1,5 тысячи. Не больше! Иными словами, 1-
1,5 тысячи хищников (при любом раскладе и по самым заниженным расчетам) лишние.
От них страдают оленеводство, животноводство и, конечно, в первую очередь
охотничий промысел. Лишние волки буквально подкашивают популяцию косули, лося,
изюбря, кабарги, кабана. Несколько лет назад охоту на косулю запретили на три
года, чтобы численность ее возросла. Но заметного увеличения общеобластного
стада косулей не произошло — волки и браконьеры так и не дали им размножиться.
В некоторых научных работах утверждается, что в 70-е годы прошлого столетия
серые хищники уничтожали в Восточной Сибири до 30% косулей. Сейчас волков
больше, стало быть, и ущерб от них косулям больший.

Лишние волки съедают в год 1500-2700 тонн мяса, которое досталось бы при ином
раскладе людям. При средней цене мяса 100 руб. за 1 кг общий ущерб охотничьему
хозяйству области (и отчасти животноводству) от хищников составляет 150-270 млн.
руб.

Охотники жалуются: часто, зайдя с лицензией в тайгу, они видят там лишь рожки да
ножки, оставшиеся от трапезы волков.

Вот почему мнение Юрия Яковлева и его коллег по работе, что и 1000 хищников для
нашей территории многовато, по крайней мере, ну никак не больше, представляется
мне вполне разумным и обоснованным.

Рубль — враг серого разбойника

Примерно 98% лесных угодий Восточной Сибири осваивается сегодня охотниками-
любителями. Им, как говорится, и карты в руки в борьбе с излишней численностью
волков. Охотники их не любят как конкурентов на продуктовом таежном столе.

К тому же эти хищники нередко нападают на их собак, облаивающих соболя, белку.
Собака для серого разбойника — то же самое, что лягушка для китайца.
Деликатес. Поэтому, занимаясь промыслом, попутно, если удается, отстреливают и
волков. Реже ловят капканами, еще реже — петлями.

Несколько раз пробовали проводить облавную охоту с флажками по примеру своих
коллег из европейской части страны, но она оказалась слишком затратной и
неэффективной. В условиях Сибири, при ее огромных пространствах, бездорожье,
лежку хищников обнаружить сложно. Тем более обложить флажками. В прошлую зиму
предприняли две попытки, добыли всего двух волков.

Тем не менее и в отсутствие яда, вертолетов удается в последние годы несколько
даже уменьшить численность хищников. По официальной статистике, в 2004 г. был
добыт 381 волк, в 2003 г. — 398, в 2002 г. — 403, в 2001 г. — 259, в 2000
г. — 425… По итогам последних 10 лет в среднем по области добывалось
ежегодно 370-400 хищников. А надо не менее 800-1000, чтобы заметно снизить
ущерб.

Конечно, не все охотники сдают шкуры волков, некоторые оставляют их себе. А это
значит, что добытый зверь остается официально не учтенным. Возможно, волков
добывается и больше. Однако погрешности могут быть также и при учете живых
особей. В сторону занижения, ибо учет строится только на том, что люди конкретно
увидели и зафиксировали. А увидеть, обнаружить удается, как вы понимаете, далеко
не все. Просторы-то у нас бескрайние.

Около 10-15 охотников специализируются на добыче волков.

За ними закреплены снегоходы «Буран», им выдают бесплатно ГСМ, капканы,
карабины. Есть еще отдельные небольшие бригады «волчатников» в районах. Все они,
конечно, охотятся попутно и на пушного зверя, копытного, но все же главная их
задача — не допустить взрывного увеличения численности волков. Они озабочены
этой проблемой круглый год: зимой ищут самого зверя, а летом — логово волчицы,
чтобы забрать из него щенков. Этот метод оказывается подчас весьма эффективным.
Если, конечно, поиском занимается настоящий знаток — волчатник, профессионал,
а не дилетант. Поэтому следует вернуться к старой, испытанной, но забытой
сегодня системе — создать в районах, в областном центре курсы по обучению и
повышению квалификации молодых охотников-волчатников.

Зверь этот — настоящий «профессор» по повадкам, выживаемости, и перехитрить
его под силу только такому же «волчатнику-профессору».

Главный враг серых разбойников — как ни крути… рубль. Как только в областной
администрации начали выделять бюджетные деньги на регулирование их численности,
так сразу же охотники-волчатники оживились. У них появился заметный стимул в
работе. Председатель правления Иркутской областной общественной организации
охотников и рыболовов Михаил Каверзин проиллюстрировал этот стимул конкретными
цифрами. Если, скажем, в 2002 г. за шкуру хищника давали 1500 руб., в 2004 г. —
— 2000 руб., то в 2005 г. — уже 3000 руб. Плюс еще 1000 руб. — на ГСМ для
«Буранов».

— Нас радует, что в 2006 г. на сокращение численности хищников областная
администрация запланировала 700 тыс. руб., на 100 тыс. больше, чем в 2005 г.
Деньги региональная власть выделяет не всем подряд и без разбору, а только тем
охотпользователям, кто выиграл объявленный конкурс по регулированию численности
зверя, кто предложил наилучшие варианты. Наша организация выиграла в 2005 г.
этот конкурс.
Потратили за 11 месяцев 500 тыс. руб., добыли 300 волков. В конце года
отчитаемся по каждому рублю. Учет денежных средств у нас налажен строгий.

— Я слышал, что внутри охотхозяйства вы организовали свой профессиональный
конкурс на лучшего охотника-волчатника и лучшую районную бригаду.

— Да, это действительно так. На премирование победителей потратим 82 тыс. руб.
Маловато, конечно, но с чего-то ведь надо начинать.

Больше всего серых разбойников добыли в Катангском, Балаганском и Тулунском
районах. Местные охотники тут поработали неплохо. А в Братском, по информации
председателя районного общества охотников и рыболовов Александра Мелехова,
осталось всего 5-10 волков. На здешней территории (как и в целом по области)
ведутся активные вырубки леса, в итоге появляется много подроста лиственных
деревьев — излюбленного корма изюбря и других копытных. Улучшение кормовой
базы способствует росту их численности. Братчане не позволили хищникам их
скушать. Добывают копытных сами. Волков же, как вид, как популяцию, сохранили.

— Пять-десять хищников большого урона таежным животным не нанесут, — уверен
Александр Мелехов.

В Балаганском районе тоже стремятся ограничить численность волков. Добыли нынче
34 хищника. А вот в Нижнеудинском районе дела не так хороши. Там в лесах бегает
не менее 150 волков.

И все-таки большого прорыва в сокращении численности хищников у нас пока нет.
Потому что дело это хлопотное, трудное, слишком затратное. Плата 3000 руб. за
шкуру зверя явно недостаточная, чтобы резко, раз и навсегда уменьшить областную
волчью стаю до разумных 1000-1500 голов. Мы долго считали со специалистами
охотхозяйства: а сколько надо? Получилось, что 7-10 тыс. руб.

Вот тогда дела пойдут в гору, тогда затраты охотника окупятся. Ведь помимо
добычи он еще должен потратить уйму времени и средств, чтобы правильно оформить
документы «на шкуру». Привезти ее из деревни, иногда очень отдаленной, в
райцентр, сдать в охотхозяйство, составить акт, а потом еще найти районного
охотоведа, чтобы тот поставил в акте свою подпись и печать. Ну, естественно,
взять квитанцию, что шкуру сдал.

Потом еще, примерно раз в месяц председатель районного охотхозяйства должен
привезти шкуры в Иркутск. Порой за 300 км (например, из Балаганска). Зачастую
денег на ГСМ, запчасти, дорогу уходит вдвое больше, чем сама премия.

Думаю, процедуру эту следует упростить, то есть удешевить. А денег выделять из
областного бюджета побольше. Некоторые наши соседи платят, как сказали мне, за
добытого серого разбойника уже сегодня 7-10 тыс. руб. Я не поленился, позвонил в
Якутск, в республиканское общество охотников и рыболовов. К телефону подошел
заместитель председателя правления общества Николай Додохов.

— Да, все верно, мы уже третий год платим 7000 руб. за каждого добытого волка,
— подтвердил он. — Это хорошо стимулирует наших охотников. Правительство
Саха-Якутии планирует повысить сумму до 10 тысяч, потому что урон, который волки
наносят оленьим стадам, во много раз превышает бюджетные траты на их отстрел…
Скупой, как говорится, платит дважды, а то и трижды. Мы трижды платить не хотим.
Мы для этого не настолько богаты.

Вот бы и нам так. В смысле так по-государственному мыслить и так по-хозяйски
оберегать пищевые охотничьи ресурсы тайги, ресурсы животноводства и
оленеводства.