!I1!Заметим сразу: выставка неоднозначна.
Художник изображает мир не только реальным, но и в тех
образах, которые он извлекает из подсознания. Кажется,
Щербинину интересно все: цветы, растущие в поле и на подоконниках, пейзажи
и портреты, красота женского тела и простые вещи домашнего
обихода.

Художник разнообразен и многолик. В его работах можно увидеть манеру
письма, заимствованную у великих живописцев Гогена, Ван Гога, Сезана,
Матисса… Но это не значит, что Щербинин подражателен, он
мыслит самостоятельно, и те картины, которые
предлагает нашему вниманию, складываются из
фантазийных образов окружающей действительности.

Соединение конкретного и ассоциативного в работах художника помогает
зрителю не просто любоваться картиной, а находить в ней концептуальный
посыл, например, как в работе с простым название «Глазунья». Действительно,
на картине изображено распластанное на сковородке разбитое яйцо. Но разве это
так? Представляется космос с его контрастным цветом, ярким солнцем,
прорывающимся через пелену плотных облаков, с «черными дырами»,
переходящими в рябь разорванных атмосфер. «Глазунья» — это все те же
ассоциации, которые бывают у человека, удивленного таинством мироздания и
готового перевести его в привычный визуальный ряд. Случается,
привычное становится таинством мироздания. Все зависит от точки зрения.

!I2!В изображении живой природы Щербинин находит цвета, которые несвойственны ей,
невозможны для конкретного пейзажа. Он не стремится к копированию,
образ природы для него становится поводом выразить свое мироощущение,
чувственное начало в восприятии ее роскоши или увядания. Его «Деревья возле
института» не связаны с городским видеорядом, вообще оторваны от какого-
либо конкретного места и похожи скорее на колоссы, затерявшиеся в безбрежье
желтых трав и синевы, возникшей то ли от бега речной
воды, то ли от неба, срезавшего вершины этих деревьев.

Свои пейзажи художник часто уводит от холодной стылости сибирской
природы в жаркие страны, в которых раскаленное солнце создает марево,
размывающее конкретное очертание предметов. Даже зима у него кажется
влажной и теплой. Как Япония научилась декорировать свою природу, так и
Щербинин создает картины-декорации придуманного им театра. В «Сиянии»
кресты на храмах становятся звездами, излучающими
яркие и в то же время размытые лучи света.
Изображения самих храмов не нужно, только очертания,
линии, повторяющие их формы.

Раздел выставки, в котором художник демонстрирует «опыты подсознания»,
напоминает абстракции, изображенные в довольно однообразных цветовых
гаммах. С этими странными конфигурациями форм и линий можно
соглашаться, а можно сказать, что подсознание выглядит по-
другому.

Интересны портреты Щербинина. Трудно говорить о схожести с моделями,
если не знаком с ними, но каждый персонаж становится собирательным
образом какого-то определенного типа человека. «Воин Байкала» похож у него
на индейца, а современный молодой человек — «анархист» с тонкой шеей,
безумными глазами — будто срисован с «бомбиста» второй половины ХIХ века.

!I3!Возможно, эти воинственные образы родились из девиза, который художник
избрал для себя: «Мои картины — это мое оружие, которым я хочу отвоевать
место под солнцем для себя и для своих близких». Или другой его тезис: «Мой
опытный друг сказал, что на пути у меня когда-то встанет стена, — будь готов
пройти через нее, чтобы идти дальше. Я уже иду по этому пути»

Правда, непонятно, прорвал он эту стену или только прилагает усилия к тому.
В любом случае жизнь для художника ассоциируется с борьбой, постоянным
напряжением воли и силы духа. Как говорят философы,
жизнь и есть борьба, поэтому противоречий в
творчестве Щербинина никаких нет.