Утром я пошел посмотреть на эту работу. Лежала мертвая
зыбь, и недалеко от берега она покачивала множество темных
комочков. Таких часто видят недалеко от берега пассажиры
электричек между Утуликом и Слюдянкой. Даже и не в бинокль
было видно, что это утки и что у многих белые щечки.
Гоголи! Это откуда же вас столько набралось?! Уж не ветер
ли этот ночной собрал вас со всего Байкала? Должно быть,
так оно и случилось, поскольку лететь эти утки на юг
и не думают, тем более что время отлета давно миновало.
Они будут зимовать здесь, на Байкале. Но где, на ледяном
его просторе?! Нет, конечно. Жители прибрежных поселений
у истока Ангары ежегодно с давних времен наблюдают одну
и ту же картину: как только Байкал у берегов начинает
замерзать, на реке объявляются тысячи уток, главным образом
гоголей. Они слетаются сюда со всего Байкала! Это совершенно
особое сообщество (по науке — популяция), не знающее теплого
юга.

Исток Ангары — величайшая в Северной Азии, а может,
во всем мире полынья пресной воды, сохраняющаяся всю
зиму. В отдельные годы река не замерзает на протяжении
десятков километров, обычно же до десяти-пятнадцати. Уникальный
случай в экологии водоплавающих — они освоили зимовку
вдали от теплых краев, в центре люто холодного континента.
Надо, правда, заметить, что на многих таежных речках
нашего края всю зиму сохраняются полыньи и на некоторых
из них зимуют нырковые утки. Полая вода поддерживается
материнским теплом земли, близко подходящим к поверхности.
Таких мест немало в самых верховьях Лены, Тонгоды, Киренги
и более северных рек. Зимующие утки наблюдались и на полыньях
рек, стекающих с Большого Хамар-Дабана. Так, гоголи замечены
у поселка Чанчур на границе Байкало-Ленского заповедника.
На Лене однажды я видел даже крохаля. Но все они заложники
мороза; стоит случиться особо морозной зиме, которая
закроет полыньи, и гибель зимовщиков неминуема.

Как и чем зимовщики на полыньях питаются? Не случайно
все они утки нырковые, т.е. питающиеся водными беспозвоночными
и рыбешкой — бычками-подкаменщиками. Нырнув на несколько
метров в синюю ангарскую глубину, утка быстро, помогая
полуприжатыми к телу крыльями, идет у дна и собирает
с камешков свою еду. Но видел я однажды, как на мелководье
гоголюшка проявила сообразительность: она энергично выгоняла
из-под плитнячка речных бычков-подкаменщиков. Утка
небыстро бежала против течения, колотя полуприжатыми крыльями
и лапками по воде и камешкам. Те разлетались, сдвигались,
а из-под них, наверное (этого мне не было видно), выскакивали
рыбки, которые там вечно укрываются на день, и гамарусы,
тут же попадающие в клюв.

На полыньях рек зимуют единицы, но исток Ангары «содержит»
их многие тысячи. «Распорядок дня» у птиц такой. Утром
еще затемно большинство зимовщиков обнаруживается в
верхней части полыньи, на истоке. В течение дня утки,
ныряя-выныривая, оказываются все ниже и ниже по течению.
Наевшись, отдыхают, лежа на кромке льда, над потоком.
Проголодавшись, снимаются, залетают выше по течению и
все повторяется. Окрестные вороны зорко бдят — не ослабела
ли какая, чтобы можно было наброситься и заклевать. Заметная
часть сообщества за зиму по разным причинам гибнет, попадая
затем на стол падальщикам.

Наблюдая этих зимовщиков, замечаешь, что в сравнении
с летними птицы эти кажутся более крупными, солидными.
Это оттого, что на зиму гоголи очень тепло одеваются
— наращивают несколько слоев оперения, что является
экологическим приспособлением (адаптацией) к предстоящей
жизни в холодных условиях. Сколько же птиц зимует в
истоке Ангары? В 1984 году мы, сотрудники
Научно-исследовательского института охотоведения,
арендовали самолет АН-2 и на малой скорости и высоте
пролетели над ангарской полыньей. Вдоль обоих бортов,
оборудованных блистерами (иллюминаторы с выпуклыми
стеклами, куда можно всунуть голову), сидели
наблюдатели-учетчики с блокнотами на коленях. После
обработки материалов наблюдений получилась цифра
семь тысяч! Конечно, сюда собираются зимовщики со
всех прибрежий Байкала, где гоголи выводятся. Кстати,
водоплавающая птица эта птенцов выводит, подобно
дятлам, в дуплах! Еще одна необычная особенность
замечательной птицы гоголя в том, что сама она дупла,
конечно, не
выдалбливает — нечем, но успешно находит и использует
естественные выломы в трухлявых деревьях. Гоголятки,
как оперятся, еще не умея летать, выбираются на край
дупла и отважно бросаются вниз на зов матери. Там они
выстраиваются гуськом за мамой, которая поведет их на
ближайший водоем.

Наблюдательные жители упомянутых деревень заметили,
что ночами уток на припаях Ангары нет. Куда же они
деваются? Было же и замечено: с наступлением сумерек
птицы большими стаями, как по чьей-то команде, встают
на крыло и низко надо льдом стремительно исчезают в
направлении Байкала. Долгое время существовало
предположение-убеждение, что утки перелетают Байкал и
устраиваются ночевать на многочисленных небольших
полыньях рек Большого Хамар-Дабана. У сообразительных
же были сомнения: куда там эти тысячи поместятся?!

С развитием движения по льду Байкала охотники за
нерпой, прежде всего, кое-где вдали от берегов в
полях торосистого льда стали находить участки, где
было довольно много разбросанных утиных перьев,
вмерзших в лед. Было интригующе-непонятно: кто здесь
«выхлопывал подушки»?

…Я учился на третьем курсе отделения охотоведения
Иркутского сельскохозяйственного института (ныне это
академия) и часто бывал на кафедре зоологии
позвоночных у профессора В.Н. Скалона. И однажды
услышал от всеми нами любимого учителя мысль о том,
что, как станет потеплее, поближе к весне, надо «идти
на простор Байкала за улетающими в ночную темь»
утками. Профессор и его сотрудница по кафедре Т.Н.
Гагина заподозрили, что утки ночуют… на льду
Байкала! И небольшая группа студентов-охотоведов
должна найти это место. Была подобрана такая группа,
причем только из ребят, уже имевших опыт автономной
жизни в суровых условиях северной тайги, ребят из
семей охотников. Несколько предполагавшихся ночевок в
палатке на льду Байкала виделись сплошной романтикой.

Начали с засечки точного направления исчезновения
первых стай в темно-синей дали байкальского простора.
На ночь устроились, пройдя какое-то расстояние после
того, как растворились в темноте последние стаи. Рано
утром и на следующие сумерки с удовлетворением
отметили почти над головою пролетающих птиц. И новый
бросок вослед улетевшим.

Наконец, вот оно, то место,
где «выхлопывают подушки!» Обширное поле невысоких,
плотно стоящих торосов. Каждой льдине северо-западный
ветер с юго-восточной стороны устроил снежный намет
— небольшой сугроб. Почти в каждом сугробе
отверстие, а там камера, дно которой в перьях и
помете. Вот она, ночевка птиц-«моржей»! В сорока
километрах от «столовой», прямо на середине Байкала.
Моржей — потому что только моржи могут выносить
нырки в стылые от морозов воды. Воды, дымящиеся
тяжелым туманом, вмиг превращающимся в ледяную пыль.
А вот ночевать те моржи на бескрайних просторах льда
не могут. Это по силам только нашей маленькой
отважной уточке с молодецким именем гоголь.