После двух «прогулов» из-за командировки, я вновь возвращаюсь к нашему с вами
разговору обо всем. Есть некая тема, к которой — как вы, без всякого сомнения, замечаете
— я обращаюсь достаточно часто. Это напряженный диалог России с балтийскими странами о
том, что нас с ними связывает и связывало. Прислушиваясь к этому диалогу, я пытаюсь
оставаться объективным, и не моя вина, что российская позиция выглядит зачастую, хоть
и не всегда, более вменяемой.

Международное лицо Эстонии и Латвии выглядело бы на порядок более
европейским, если бы не одно досадное историческое обстоятельство. Дело в том, что на
пути восстановления государственности в ХХ веке главной героической вехой была в этих
странах вооруженная борьба эстонских и латышских легионеров с большевизмом.
Досадным элементом является то скромное обстоятельство, что речь идет о национальных
легионах Ваффен-СС, то есть войск СС — элиты гитлеровской армии. Как бы ни хотелось
кому-то говорить о том, что «ваффен» — это не вполне СС, а легионы — это не совсем
«ваффен», с Нюрнбергским трибуналом спорить в современном мире не принято. А
приговор, объявляющий СС преступной организацией, гласит: «Рассматривая вопрос об
СС, трибунал включает сюда всех лиц, которые были официально приняты в СС, включая
членов «общих СС», войск СС, соединений СС «Мертвая голова» и членов любого рода
полицейских служб, которые были членами СС».

А правительство Эстонии в очередной раз гордится борцами с большевизмом и
оплачивает установку памятника эстонскому легионеру с немецким автоматом в руке и с
Немецким крестом на груди.

Что же делает российское правительство, которому пепел 26 миллионов погибших в
войну стучит, без сомнения, в сердце? Оно отказывает эстонскому министру
иностранных дел в российской визе. И мне не кажется, что это неверно. А потом это
правительство говорит, что это техническая проблема, и вот если бы он вовремя
обратился, все бы было ладушки. И мне не кажется, что это верно. Существуют принятые
в дипломатии формы проявления государственного негодования — отзыв посла и даже,
паче чаяния, разрыв дипотношений. Существуют формы экономического давления. А вот
не пустить министра, сказав: поздно документы прислали, —
это как-то мелковато для
великой державы. Принципиальная позиция была этим низведена до детского щипка.

Может быть, стоит об этом подумать?