Ее рабочее расписание не меняется много месяцев:
подъем в начале седьмого утра, горячий кофе, душ,
недолгие сборы сына в детский сад; потом полчаса в
битком набитой маршрутке, и, наконец, она — перед
своим компьютером.

— Мам, смотри, кошка, — с восторгом кричит сын по
дороге в садик.

Ей не до встреченных по дороге кошек, собак,
голубей. Мыслями она уже на работе, прокручивает
предстоящий день, напоминая самой себе: не забыть
попросить сестру забрать сынишку из садика, у нее
сегодня дел по горло. Поэтому на восторг сына
неопределенно произносит: «Угу»…

И, конечно, забывает вовремя позвонить сестре.
Сынишку забирает сама чуть ли не за минуту до
закрытия садика, когда он остается совсем один в
группе. За свою забывчивость казнит себя весь вечер:
времени на то, чтобы поиграть с сынишкой до сна, не
осталось совсем.

Перед сном мальчик, засыпая, обнимает ее и шепчет:

— Я по тебе скучал весь день, а ты?

— Конечно, дружок, и я тоже…

Но вот бешеный ритм ее жизни резко обрывается:
сынишка захворал. С удивлением встает она по утрам:
не нужно торопиться на работу, не нужно часами
сидеть перед компьютером или висеть на телефоне,
пытаясь перехватить кого-то из нужных людей. Все
сосредоточилось на малыше. Покормить завтраком,
уговорить принять горькую микстуру, сбегать в
булочную, в тревоге взглянуть на градусник. Она
сидит с ним рядышком, гладит белобрысую горячую
головку.

— Как же он вытянулся, — думает, протирая
уксусным раствором худенькое тельце. — Я и не
заметила. Вот этой родинки не было. Точно не было.
Каждый день купаю, но не видела раньше.

На этом открытия не кончаются. Оказывается, сын
уже знает половину алфавита, умеет счить.

Пока он хворает, они рядом. Кажется, «перетекают»
один в другого. Когда же хворь кончается, все
начинает вертеться с новой силой. Ранний подъем,
дорога в детский садик, теснота маршрутки,
напряжение и нервы рабочего дня, боязнь опять
забрать его из садика последним…

… Вот в такой карусели пролетели годы.
Когда-то, когда он был совсем маленьким и тяжело
хворал, он высунул носишко в форточку и стал как-то
очень забавно походить на суслика. С той поры она
так и зовет его: «суслик». А ему уже тринадцать лет,
и он очень обижается, если она назовет его
«сусликом» при посторонних. Но все равно каждый
вечер перед сном он говорит ей:

— Мам, я скучал по тебе сегодня.

И она на цыпочках подходит к нему, целует в макушку
и отвечает:

— Я скучала по тебе тоже.

А назавтра все повторяется в давно заведенном
порядке: подъем в половине седьмого утра, кофе, душ.
Только вот сына она собирает не в детский садик, а в
школу. Но, честное слово, сборы от этого не стали
легче…