Нинель Вадимовна Тимощенко пришла работать в милицию
в 1960 году и стала первой в области женщиной — сотрудником
уголовного розыска. Начальник Кировского РОВД Иван Андреевич
Потапов, с большим скрипом в душе принимая ее на работу,
ворчал: «Не было в угро баб никогда и не будет!» Ошибся
бывалый служака. Нинель Вадимовна не только сохранила
верность избранному пути, но и сегодня, в свои золотые
семьдесят семь лет, является главным специалистом областного
управления уголовного розыска: помогает в учебе кадров,
консультирует коллег. А главное — вдохновляет любить
свое дело, как любит его она. Ветеран сыска и нынче с
удовольствием повторяет свой служебный девиз: «Прошу
на мой пол и на мой возраст никаких скидок не делать!»

Она встретила меня в своем маленьком кабинете. Энергичная,
с молодой задорной улыбкой, с аккуратной косой, заплетенной
кокошником. (Косы она носила всю жизнь). Свои «показания»
для газеты дает с удовольствием, даже с азартом. Чувствуется,
как захватывают и волнуют ее события прошлого, как дорого,
как свято для нее все, что пережила сама, и те, кто работал
рядом, делил поровну усталость и риск, магистры сыскной
науки и рядовые охраны порядка — вся милицейская рать.

Поклон учителям

— Я всю жизнь мечтала работать в уголовном розыске.
А уж когда, наконец, мечта моя сбылась, я и вовсе по уши
влюбилась в это дело, — признается Нинель Вадимовна.
— И невозможно, невозможно было не влюбиться! Ведь
мне посчастливилось застать на посту и даже работать
бок о бок с такими легендарными, гениальными сыскарями,
какими были дядя Миша Фомин и дядя Миша Кихтенко (так
мы все любовно их называли). Говорить об их мастерстве…
Это надо книги писать, снимать фильмы. Всю криминальную
публику они знали чуть ли не в лицо. Ведь ни одно дело
у них не оставалось нераскрытым! Преступники знали: если
за дело взялся один из них — все, труба, карта бита.
И, что удивительно и непостижимо, сами же преступники
безгранично их уважали. Уважали профессионализм, неподкупность,
справедливость. Вот два факта только. На похоронах Кихтенко
задержали пятерых, находящихся в розыске: они не смогли
не отдать последний долг сыщику с большой буквы. А могилу
Фомина украсил огромный венок невиданной красоты. В Иркутске
таких тогда не делали. «Дяде Мише от крестников». Ну,
что тут еще комметировать. Асы.

В недрах банды

Как раз, когда моя героиня работала под руководством
этих асов, случился и с ней удивительный эпизод. Она
рассказала мне о нем «не для записи». Но я не удержусь
и нарушу обет молчания.

Чтобы обезвредить одну банду, решили внедрить туда своего
человека. Прием, известный из детективных романов. В
банду был вхож один из так называемых информаторов, сотрудничавший
с операми. И вот под видом его «крали», как это принято
называть, прямо в «малину» решили «подсадить» нашу бойкую
брюнетку. Отправляясь на задание, Нинель Вадимовна, коренная
ленинградка, дочь кадрового офицера, не знавшая всю жизнь
вкуса сигарет и алкоголя, а в косметике просто не нуждавшаяся,
как умела, создавала вульгарный вид. Вести себя тоже
надо было соответственно. Приходилось пить водку. Это
было для нее страшнее любой опасности. Каждый раз она
настраивала себя не пьянеть. И, мобилизуя волю, действительно
оставалась собранной и внимательной во время этих «визитов
к минотавру». Уже дома ее настигал кошмар: дурнота и
рвота. Но это все были «семечки» по сравнению с тем,
что могло бы случиться, если бы лазутчицу раскрыли. И
однажды это чуть не произошло. В разгар гулянья вошел
бандит, который прекрасно знал, кто она такая. Догадывайся
сам, читатель, какое «затмение сердца» пережила отважная
молодая женщина. Наверное, каждую секунду до конца того
вечера она ждала самого страшного. Но этого не случилось.
Тот человек почему-то промолчал. Может быть, понадеялся
на какую-то индульгенцию от судьбы, а может быть, отдал
дань мужеству и хладнокровию Нели-опера. Операция была
успешно завершена, на одном из ограблений банду взяли.
А спаситель Нинели Вадимовны потом оставил преступное
поприще.

Салют мухтарам!

— Когда я выезжала на происшествие, обычно всегда старалась
взять кинолога с собакой, — продолжает свои воспоминания
моя собеседница. — Даже если собака не сработает по
следу (что редко бывало), само ее присутствие на месте
преступления по-особому психологически влияло на людей.
На тех, например, кого преступники имеют обыкновение
подсылать для выяснения обстановки по расследованию.
Собаки нам отлично в работе помогали. Помню, приехали
уже в конце дежурства, под утро, по сигналу: обворовали
один из магазинов. В помещении сработала так называемая
химическая ловушка. Похитители ее задели, она взорвалась
и выпачкала их красителем: на дверях, на прилавках остались
отчетливые красные следы. Собака уверенно повела нас
по городу и дальше, в район ИСХИ. Километров пять мы
спешили за ней. Через ручеек, где на мостике вновь отпечатались
пятна от химловушки (видимо, их пытались смыть, не зная,
что от этого они станут еще ярче), мы вышли к воинской
части и быстро нашли двоих солдат, уже демобилизованных,
ожидавших отъезда домой. Так мы их и сцапали, краснолапых
«гусей». А однажды, тоже после ограбления магазина, собака
привела нас в сельскую местность, к дому преступника.
Открыв дверь по нашему требованию, он пустил нам навстречу
своего пса. Ну, где барбосу до нашей овчарки! В ярости
она бросилась вперед и в прыжке обрушилась мужику на
плечи. Раскололся мигом, как шелковый.

А сейчас вот как-то мало используют кинологическую поддержку.
Жаль. Возможно, и сама служба потеряла прежний уровень.
В наше время собак хорошо учили, был большой питомник
с вольером, работали опытные специалисты. Одна собака
из Ангарска стала даже чемпионом СССР, на соревнованиях
в Москве заняла первое место. Мухтар, кажется, как и
знаменитый киногерой. Правда, отдельные хорошие собаки
есть и сегодня. Вот один спаниель у нас, искатель наркотиков,
уже трижды побывал в Чечне, ветеран. Так что не все потеряно,
традиции продолжаются.

Малолетние изверги

Это свое дело Нинель Вадимовна вспоминает как одно из
самых страшных.

Убили сторожа Дворца пионеров, труп в сторожке забросали
сорванными обоями и подожгли. На месте происшествия обнаружился
маленький след, значит, участвовал кто-то из подростков.
Свидетелей нет. С чего начать раскрытие? Заметили, что
одна машина явно в ту ночь выходила со стоянки: чуть
припорошенные снегом, видны были отпечатки шин. Машина
стояла в глубине, проще было выкатить другую, но взяли
почему-то именно эту. Тимощенко опросила руководителя
кружка «Юный автомобилист». И выяснилось, что прежде
в нем занимался один парень, который обычно предпочитал
эту машину другим. Теперь он уже повзрослел, оставил
кружок и учится в ПТУ. Позвонив туда, Тимощенко выяснила,
что воспитанник Андрей Тарасов в пятницу из интерната
сбежал, а убийство совершили как раз в ночь на субботу.
Задержанный на дому у родителей, совершеннолетний Тарасов
признался в преступлении и сдал всех сообщников. Их оказалось
трое, все младше главаря.

В ту ночь четверо убийц решили покататься, Тарасов соскучился
по излюбленному автомобилю. Помехой замыслу оказался
сторож. За что и поплатился жизнью. Ему нанесли двадцать
три ножевых ранения. В ходе следствия выяснилось, что
кровавая потеха четверки изуверов была далеко не первой.
Малолетки нападали на беременных женщин. Прыгали у них
на животах, пытаясь вызвать роды, чтобы наблюдать, насиловали.
Вдохновитель всех этих зверств, Андрей Тарасов был
из очень порядочной и благонадежной семьи, младшим из
трех детей, любимцем всех соседей. В одном доме с Тарасовыми
жила помощник прокурора из городской прокуратуры. Позже
она рассказывала, что всегда ставила парня в пример своему
сыну: «Вот, посмотри на Андрея, какой он воспитанный,
внимательный. Всегда подойдет, поприветствует, поможет
донести сумки, откроет дверь. Не то что ты, охламон,
носишься только, стекла бьешь со своим вечным футболом!»
Такой вот людоед-оборотень в свои восемнадцать лет.
Он был приговорен к высшей мере наказания — расстрелу.
Подельники тоже получили большие сроки.

Тогда, курируя направление по делам несовершеннолетних,
Нинель Вадимовна пригласила школьных учителей в СИЗО,
в то отделение, где содержатся малолетки. Показать, к
каким страшным последствиям приводят нечуткость, невнимание
взрослых к внутреннему миру и времяпрепровождению детей.

В союзе с Анискиным

— Вы знаете, я думаю, нам, прежним инспекторам угро,
намного легче работалось, чем нынешним, благодаря неоценимой
помощи участковых, — рассуждает Нинель Вадимовна. —
Образование у большинства из них было три-четыре класса.
Но как они работали, с каким рвением и ответственностью,
лучше сыщика порой! Их на участке знали все, и они всех
знали. С бабушками на лавочке посидят, в квартиру зайдут,
чаю выпьют, поговорят по душам. Сколько они приносили
нам информации! Особенно о появлении в жилых массивах
неизвестных или подозрительных лиц они всегда узнавали
первыми. Вот фильм про Анискина — это фильм, рожденный
жизнью. Такими они и были, эти замечательные милиционеры.
Люди им доверяли. Бывало, придет кто-нибудь в райотдел,
ему говорят: «Идите к начальнику, он как раз принимает».
«Нет, — отвечает, — к начальнику мне не надо, участкового
нашего давайте, ему все расскажу».

Однажды я с одним из участковых проводила трудоемкое
расследование. Был такой Корнеич в Кировском РОВД. На
его территории, возле Госбанка, подняли труп молодого
парня. Накануне убийства совсем рядом, в горно-металлургическом
институте, был вечер. Мы выяснили, что вроде бы там намечалась
серьезная драка. Может быть, убийство — как раз роковая
развязка этого конфликта? Стали мы расспрашивать об участниках
потасовки. Свидетели назвали приметы парня, на редкость
атлетически сложенного, так что его широкоплечая фигура
всем бросалась в глаза, одетого в приметный серый клетчатый
пиджак. Что это за человек, никто сказать не мог, но кто-то
как будто слышал, что живет он в районе 4-й Советской.

И мы с Корнеичем отправились на поиски «клетчатого атлета».
Сколько мы обошли домов, квартир, сколько сотен людей
опросили! Вот тут-то и сказался удивительный талант
участкового контактировать с людьми и выведывать информацию.
Наконец, один мужчина назвал нам квартиру, где проживает
школьный физрук с названными приметами. Мы — туда. Открывает
подросточек, младший брат подозреваемого. Больше дома
никого. Ждем. А сами неосторожно обмениваемся сведениями
по делу. Гляжу: ушлый парнишка шмыг в другую комнату.
Я — за ним. А он пытается запрятать пиджак в серую
клетку с оторванным рукавом. С понятыми изъяли мы этот
вещдок. Физрук был задержан. Он долго все отрицал, так
нас вымотал! Мы с Корнеичем провели шестьдесят операций
по опознанию очевидцами драки. Подобрали молодых людей
схожего телосложения, пересаживали их с места на место,
всех опознавших подозреваемого оставляли в комнате, чтоб
не возникало подозрения в том, что люди «инструктируют»
друг друга. Наконец, деваться некуда, он начал давать
показания. Действительно, это он после вечера догнал
обидчика в темном переулке и ударил свинцовой бляхой
по затылку, отчего потерпевший умер. Так опытный участковый
сыграл вторую скрипку в раскрытии убийства.

Смертельный блеф

Этот эпизод биографии Тимощенко достоин войти в канву
детективного триллера. Молва о нем сразу облетела милицейское
братство и не умолкает до сих пор.

Примерно в час ночи в квартире Нинели Вадимовны прозвучал
звонок. Сообщили, что в одном из притонов находится рецидивист,
который очень давно в розыске. Не долго думая, сыщица
выскользнула из дома. Муж уже привык, что жену вызывают
на работу в любое время суток. Если бы он знал, что она
в одиночку отправилась на задержание опасного преступника!
Нинель Вадимовна боялась упустить время и не стала вызывать
бригаду. Пешком по морозу она добралась до ул. Советской.
В переулке далеко было слышно, как гуляет «малина». Дом
на запоре. В проходе между домом и забором мелькнула
белая шапочка: хорошо знакомая сыщице девчонка-проститутка.

— А ну, стучись, мне надо попасть внутрь.

— Неля, ты с ума сошла, их там полная хата, они же тебя
убьют!

— Обойдется, стучись, говорю.

— А что я скажу? Меня же за водкой послали.

— Скажешь, деньги забыла.

Когда открыли дверь, Неля стремительно скользнула в дом,
держа руки в карманах. (Пистолета в них не было. Он хранился
в рабочем сейфе).

— Ну, Дима, собирайся. Если только дернешься, прикончу
на месте. Ты знаешь, сколько за тобой подвигов, с такими
разговор короткий.

Остолбеневший, по пояс голый, разрисованный, как индеец,
матерый волчара не успел опомниться. Неля приказала двум
девицам срезать у него на брюках все пуговицы. Надев куртку,
он придерживал локтями сползающие штаны.

— На выход! Девчонки, ступайте со мной, пойдете по бокам.
Я пойду сзади. Дима, шаг влево, шаг вправо — стреляю!
И Неля, вынув из кармана массивный ключ, приставила
его к лопатке задержанного.

Идти до Кировского РОВД не близко — в район института
иностранных языков. В ночной тишине ей слышались ломкий
хруст снега, тяжелое дыхание Димы и оглушительный стук
собственного сердца…

Когда уже в райотделе до рецидивиста наконец дошло, что
Тимощенко была одна, без поддержки, что дом не был оцеплен
(в чем он совершенно не сомневался, видя уверенность
женщины), последовали такие маты, что даже бывалые менты,
слышавшие на своем веку всякое, выпали в осадок. Нинель
Вадимовна слышала эти ругательства на втором этаже, куда поднялась
сразу, как сдала пленного дежурным. Ее всю трясло…

Сегодня, вспоминая этот случай, она признается:

— Со мной такое часто бывало: сначала действовала, а
потом уж думала, чем это могло кончиться… Муж говорил
мне, что я ненормальная. Но мне всю жизнь фантастически
везло. Судьбе ведь виднее.

Честь мундира

— Нинель Вадимовна, в годы вашего профессионального
зенита народ милицию любил. Детям читали книжки про дядю
Степу, школьники в сочинениях признавались, что мечтают
о милицейских погонах. Сегодня, как ни обидно вам это
слышать, ситуация совсем не та…

— Милиция, что называется, вышла из доверия. У нас появились
оборотни. Вот недавний пример: начальник угро, талантливый,
перспективный, подающий такие надежды! Вдруг совершает
разбой, грабит китайского бизнесмена… Мы в шоке все.
Гниль завелась в правоохранительной системе. Вот дело
Киселя. Столько убийств — и оправдательный приговор!
А посмотрите на крупное милицейское начальство. Я, пользуясь
своим возрастом, иногда спрашиваю у них (они же при мне
еще лейтенантами ходили): «Ну вот скажи мне, Саша, на
какие деньги отгрохал ты себе коттедж? На зарплату? Расскажи
эту сказку кому-нибудь другому». А ребят, тех, что ведут
реальную, напряженную, опасную работу, квартирами никто
не обеспечивает (прежде-то у нас начальник УВД с ордерами
в кармане ходил). Зарплаты маленькие, льготы сняли. На
проезд — и ту отобрали. Милиционеры теперь еще и задержанных
порой за свой счет в транспорте вынуждены везти! Машин
не хватает, бензина — десять литров на сутки. Как работать?
А ведь работают. Еще как работают! Есть отличные опера,
есть и талантливые женщины в угрозыске. Теперь это уже
не такая редкость, как в наши времена. Пишите о них,
я вас очень прошу. Пусть люди знают: есть и сегодня настоящие
герои в милиции. Единицы паршивых овец не должны бросать
тень на все стадо. Носить милицейский мундир — и большая
ответственность, и большая честь. Вчера. Сегодня. И всегда.