Вот и мы с Николаем Ивановичем Хохолковым встретились
у него в гримерке. Только что закончилась репетиция,
до вечернего спектакля еще уйма времени, можно поговорить.

— В этих «апартаментах» — звучит! — я в общем-то не очень
давно, с момента, когда новое здание стало музыкальным
театром, — Николай Иванович с улыбкой окидывает взглядом
небольшую комнатку, которую он делит еще с тремя своими
коллегами по актерскому цеху. — А начинал я свой творческий
путь в нашем незабвенном Иркутском театре музыкальной
комедии. В 1961 году приехал в Иркутск по приглашению
главного режиссера театра, заслуженного артиста России
Александра Николаевича Орлова, и с его легкой руки, можно
сказать, я здесь уже через полгода 45 лет.

— С трудом в это верится, Николай Иванович, за вами
не угнаться. Да и на сцене ваши герои отнюдь не склонны
к усидчивости…

— Сама профессия актера, амплуа, в котором я работаю,
заставляют, вернее, помогают держать форму. К тому же
и характер у меня, по мнению моих друзей, отнюдь не меланхолический.
Перефразируя известный постулат, скажу, что живу, пока
играю. Театр для меня — это все, его атмосфера, энергетика
прямо-таки заряжают. Сцена — лучшее лекарство для души…

— Большая река начинается с маленького ручейка, так
говорят на Востоке. А где берет начало актерская судьба
Николая Хохолкова?

— Все начиналось с чуда, которое мне довелось увидеть
еще безусым пареньком на сцене Свердловского театра музыкальной
комедии. Я учился тогда в техническом училище, с ребятами
купили билеты на спектакль «Свадьба в Малиновке». Я был
буквально поражен — и зажигательной игрой актеров, и
очаровательной музыкой, и бесподобным юмором, словом,
заболел театром.

Вообще-то я сельский, родился в Павлодарской области,
Северный Казахстан. Семья большая, десять детей, я самый
старший. Все приходилось делать — и сено косить, и картошку
копать, и дрова колоть… Очень люблю этот труд до сих
пор. Бывали дни, когда ждешь не дождешься, когда на
огороде лук-батун или лебеда появятся: это же неслыханное
лакомство — суп с лебедой! В школе — если честно — учился средне. Не в ладах был с математикой — ну хоть
тресни! Но из класса в класс переходил — за уши буквально
тащили. Потому что в самодеятельности пел. Помню, вызовут
в учительскую: Коля, надо первое место на смотре взять.
Возьмем? Не знаю, говорю. Но выходил на сцену и пел,
ни дать ни взять — доморощенный Робертино Лоретти.
На всех смотрах, фестивалях — «поет Коля Хохолков» —
и вновь наша школа первая. Позднее, когда приехал в Свердловск,
начал выступать в ансамбле трудовых резервов. Меня заметил
балетмейстер Полечкин. Взял сначала в танцевальную группу,
потом в хор — запевалой. Попал в оперную студию Уралмашзавода…

— Вам не пророчили певческую карьеру?

— Не без этого. Помню, я пел партию Султана в опере
«Запорожец за Дунаем», руководитель студии Всеволод Дмитриевич
Кларин, который занимался со мной, сказал: «Тебе, Коля,
надо быть оперным певцом». Для меня он был колоссальным
авторитетом еще и потому, что ему посчастливилось в
Шанхае вместе с великим Шаляпиным выступать. Это же надо,
думал я, такой человек, а как прост, внимателен, доступен…
Но как бы там ни было — мечта так мечтой и осталась.
Посещал, правда, Свердловский оперный театр, слушал спектакли,
пытался — и не раз — попасть хотя бы в хор, но увы,
штаты, как заговоренные, все время оказывались переполненными.
В конце концов — судьба, видимо, — пригласили меня
в Свердловский театр музыкальной комедии. В хоре петь.
Там-то меня и заметил маэстро Орлов. Послушал, посмотрел
и позвал к себе, в Иркутск.

— Так все просто: заметил и пригласил?

— Разумеется, не с бухты-барахты. Меня порекомендовал
ведущий актер театра, мой круглый тезка Николай Иванович
Мягков, кстати, он же в свое время дал рекомендацию в
Иркутский театр музкомедии великому Николаю Каширскому.

— Для все того же Орлова?

— Да, у Александра Николаевича был, что называется,
нюх на таланты. Не случайно Иркутский театр музкомедии
всегда славился звездным актерским составом, режиссерами.

— Вы помните свою первую роль на иркутской сцене?

— Еще бы! Скажу больше: Генку Бессмертного в
опере Листова «Севастопольский вальс» я считаю одной
из лучших и любимых своих ролей. Конечно, волнение было
жуткое, еще бы — попасть на сцену такого знаменитого театра,
получить такую роль — это дорогого стоит. По мнению
моих коллег, я сумел, как говорят, показаться. Бывает
такое в актерской судьбе: сумел ухватить удачу — удержи
ее, не отпускай. Мне в этом смысле повезло. И прежде
всего с учителями, коллегами. Подумайте, разве мог я
пробиться сам по себе, не имея специального театрального
или музыкального образования? Нет, конечно! Когда был и
запевалой, и танцором в Свердловском ансамбле трудовых
резервов, мне помогали все, как могли. Мой наставник,
заслуженный артист России Александр Орлов, к слову, один
из основателей театра музкомедии в Свердловске, был великолепным
педагогом. Попасть к нему в руки, доложу я вам, значило
получить изрядную долю шишек. Доходил до отчаяния, не
раз и не два порывался все бросить, уехать, но, как видите,
не удрал, не стушевался.

Характер у меня вспыльчивый, взрывной, но, к счастью,
отходчивый. Что и говорить, умел Орлов осадить, убедить,
заставить взять себя в руки. Бывало, к нему на кухню
приходил, как к отцу родному, а он: работай, работай.
Школа замечательная. Коллеги помогали, жена, покойная
ныне, Антонина Сергеевна Комарова. Ей я многим обязан.
Великолепная актриса, она была гордостью Свердловского
театра музыкальной комедии, приехала в Иркутск, мы с
ней 40 лет прожили. Как она следила за моим творческим
ростом, как помогала!

— Как актер вы выросли в окружении звезд…

— Еще бы! Мне было у кого поучиться, благо коллеги
всячески поддерживали, поощряли да и пожурить могли. Это
и народный артист России Николай Загурский, заслуженный
артист России Григорий Муринский. Это и здравствующая
поныне Елена Константиновна Волошина, великолепный педагог,
многолетняя моя партнерша. Ну как не назвать Маргариту
Александровну Кувшинову, Евгения Степановича Васильева,
Виктора Петровича Жибинова. Остановите меня (смеется),
а то я могу без конца перечислять. Не могу не сказать
об особой ауре, которая всегда ощущалась в театре,
благожелательном, внимательном отношении коллег друг
к другу.

— Насколько я понимаю, именно атмосфера взаимоподдержки,
выручки, участия в значительной мере помогает в работе,
особенно на выездах.

— Согласен. Мне запомнились первые мои гастроли — Читинская область, станция Манчжурка. Жара стояла просто
сумасшедшая, под пятьдесят градусов. Ночевать приходилось
на рельсах под вагонами, поскольку в раскаленных за день
купе было невозможно дышать. Но не этим запомнилась поездка,
а слаженной работой всего коллектива, той самой атмосферой,
о которой вы упомянули. А как нас принимали в Чите —
сплошные переаншлаги, аплодисменты, возгласы зрителей
«браво»! И вообще география гастролей театра более чем
впечатляет: от Таллина до Южно-Сахалинска, от северных
границ Иркутской области до жаркого Таджикистана. За
годы работы в театре число сыгранных мною ролей перевалило
за пару сотен.

— Доброй традицией театра всегда считались так называемые
шефские концерты. Думаю, кому-кому, а вам-то есть о чем
вспомнить!

— Конечно! Со своими партнерами, родным коллективом
мы объездили нашу область, весь регион вдоль и поперек,
за плечами тысячи концертов, в том числе очень много
шефских, т.е. совершенно бесплатных. Раньше у нас в красном
уголке даже график такой висел — кто больше отработал
шефских концертов. Тут самое что ни на есть соперничество имело
место. Первые строчки в почетном списке занимали Лидия
Сафронова, ныне здравствующая народная артистка России
Нина Олт, Наташа Таланова, Людмила Любименко, Маргарита
Кувшинова, Виктор Жибинов, Антонина Комарова… Добавлю,
что мы всегда считали за честь участвовать в шефских
концертах перед воинами Советской Армии, моряками, рабочими
и сельскими коллективами.

— Нынешнее лето ознаменовано гастролями во Владивостоке.
Вам и раньше доводилось бывать на Дальнем Востоке?

— Да, это уже седьмое мое посещение этого замечательного
приморского города. О том успехе, с которым мы выступили,
ваша газета уже сообщала. Могу добавить, что зритель
там искушен не в такой мере, как наш, иркутский. Тем
не менее выкладывались полностью. Эта поездка еще раз
подтвердила: потенциал театра очень большой. И что
особенно радует, в коллектив вливаются молодые силы.
Это, кстати, стало особенно заметно с приходом нового
директора, художественного руководителя театра Владимира
Шагина. Работа с молодыми кадрами, забота о их творческом
росте — одна из сильных сторон Владимира Константиновича.
Многое делает в этом направлении и наш главный дирижер
Николай Сильвестров.

— У вас есть любимые спектакли, роли?

— Это может показаться странным, но сказать, что их
много, я не могу. Скорее, напротив, таких спектаклей,
вернее — ролей, у любого актера на его творческом пути
очень даже немного. Я уже говорил о первой своей работе,
роли Генки Бессмертного. С удовольствием я играл заглавную
роль в оперетте Кальмана «Последний чардаш», добавлю
к этому еще три-четыре спектакля и все, пожалуй. Вообще-то я должен
сказать, что зачастую играешь не то, что хочешь, а то,
что дает режиссер, приходится себя настраивать, повторяя
сакраментальное «надо». Бывают роли, что даже
приплатил бы, чтобы только не выходить на сцену, не играть.
Но труд наш коллективный, творческий, бывает и через
«не могу».

— К этому ряду относятся и так называемые срочные вводы?

— Да, такое случается, и довольно часто. Актер может
заболеть, уйти на больничный, а спектакль-то не отменишь.
Вот и приходится срочно вводиться в ткань сценического
действия. Однажды, к примеру, мне буквально за сутки
пришлось выучить роль комдива Котовского. И вообще «скорая
помощь», так мы называем такие ситуации, требует огромных
и физических, и душевных затрат. Но это и хорошая школа
для актера, проверяются его отношение к работе, профессии,
бойцовские качества, в конце концов. Ныне во Владивостоке,
к примеру, в полной мере довелось испытать превратности
актерской судьбы, в которой есть не только аплодисменты,
«браво» и восторги зрителей. Представьте себе 100-процентную
влажность и жару. Выходишь на сцену, включаются все софиты,
прожектора, а ты еще и в театральном костюме. Пот градом.
Балерины — на что уж молодые да стройные — и те мокрые.
Но держишься, улыбаешься, а сам думаешь: вот бы в
холодок, под дуновение ветерка. В той же Манчжурке, помню,
лужа большая была, небольшой водоем. Так мы, вспомнить-то
грех, от жары в этой луже спасались. Вместе с коровами!

Когда возвращаюсь с гастролей, открываю все окна, двери,
благо квартира на 9-м этаже. С Ангары прохлада как высшее
наслаждение.

— Как вы отдыхаете? Ведь после этаких-то испытаний душа,
видно, просит покоя и равновесия?

— Отдыхать я не умею. Это точно. У меня есть дача близ
Байкала, возле Николы. С веранды Шаман-камень даже виден
— увы, редко удается вырваться. Нравится вот так просто
сидеть на берегу и смотреть на течение реки.

— Музыку тишины обожаете?

— Очень люблю тишину. Убежден, актеру просто необходимо
отдыхать на природе. Лучшего лекарства не придумаешь.
Цветы, воздух, небо, трава. Стихи вспоминаются: «Живет
природа — и она права. Они не притворяются — деревья,
она всегда естественна — трава…» Смотришь и думаешь
о чем-то своем.

— Вас называют мастером розыгрыша…

— Есть такой грех. Помню, когда-то в Караганде, на гастролях,
мы с Жибиновым разыграли одну из актрис. Купили с ним
какие-то коробки, а навстречу она, коллега наша. «Что
это вы купили? — спрашивает. «Английский стиральный
порошок», — отвечаем. А в те времена этот самый
товар в большом дефиците был. «А что это за порошок такой?» — «Немного насыпешь, намочишь белье, и через двадцать
минут все идеально чистое». — «Да что вы, где же купить
такое диво?» Пришлось признаться. И получить, как говорится,
на орехи. Нынче во Владивостоке одна из наших примадонн
как-то за завтраком пожаловалась на то, что ей всю ночь
названивали какие-то китайцы. Ну, просто безобразие.
Говорю ей: «А может быть, в вас кто-то из них влюбился?
Любви все возрасты покорны».

После репетиции звоню в ее номер, говорю какой-то набор
слов «по-китайски». «Вы не туда попали». Звоню снова. «Вы не туда попали».
Еще раз набираю ее номер. «Да как вы понять не можете, не туда попали!» — «Нет, — говорю, — туда, туда!» Она как закричит: «Ах, это
ты!» И давай смеяться. Буквально до слез. Юмор в нашей
работа совершенно необходим. Он помогает и нам, актерам,
и зрителям. Считаю, что это один из секретов популярности
нашего театра. Люди получают заряд добрых эмоций, положительной
энергетики, идущей со сцены. Нет, что ни говори, а юмор,
смех, исцеляют подчас лучше всякого снадобья.

— Ваше самое большое желание, Николай Иванович?

— Проработать в этом театре еще многие годы.
Доставлять минуты радости моим поклонникам, зрителям.
Чтобы театр наш процветал, чтобы в нем всегда царила
творческая атмосфера, а добрые традиции, которыми так
богат коллектив, прорастали новыми добрыми всходами.

— Благодарю вас, что нашли время для беседы. Пользуясь
случаем, хочу поздравить вас, Николай Иванович, с получением
высокого звания почетного гражданина Иркутской области,
пожелать здоровья и новых творческих удач. Уверен, что
к этим поздравлениям охотно присоединятся все читатели
нашей газеты, все почитатели вашего таланта.