На защиту Москвы

У нас традиция: как только Первопрестольная
в опасности, спасать ситуацию едут сибиряки. Так
было зимой 1941-го, когда немцы стояли под ее стенами,
так произошло и осенью 1993-го, когда власть у первого
всенародно избранного президента новой России Ельцина
попытались вырвать из рук вице-президент Руцкой и председатель
Верховного Совета РФ Хасбулатов. Они призвали своих
сторонников к мятежу. Но победила все же законная власть.
Весь мир видел по телевидению, как танки стреляли в
упор по Белому дому, где засели ниспровергатели, как
он горел, как выходили с поднятыми руками сдаваться
спецназу эти два перепуганных человека.

Но это было потом. А рано утром 4 октября 1993 года 50
бойцов Иркутского ОМОНа подняли по тревоге и приказали
срочно лететь в Москву. Ребята, в общем-то, понимали, зачем,
но задача им представлялась в те тревожные
часы не совсем ясной: кого им придется защищать и от кого?

— На месте разберемся, — сказал заместитель
командира отряда Юрий Дынкин (ныне зам. начальника ГУВД
Иркутской области). — Будем охранять простых граждан Москвы, порядок
в городе. Власть делить — не наша задача.

23-летний боец Иркутского ОМОНа, сержант милиции Олег
Черных проработал в отряде всего год. Еще не успел до
конца постичь все тонкости новой профессии. Но его,
рослого и сильного, кандидата в мастера спорта по дзюдо,
включили в группу одним из первых. Парень успел себя
проявить. Умел быстро думать и решительно действовать.

В аэропорту иркутян встретили сотрудники МВД. Один из
них пошутил:

— Раз сибиряки прилетели — Москву отстоим.

Особой тревоги среди горожан на окраине столицы, да
и ближе к центру, иркутяне не почувствовали. Но возле здания
МВД стояли бэтээры и бээмпэшки, было много вооруженных
людей, а в воздухе висела тревога и неопределенность.
Куда, в какую сторону качнется маятник
симпатий москвичей, вышедших на улицы, определить было
сложно.

Месяц патрулировали район около станции метро «Рязанский
проспект», следили за соблюдением введенного в городе
режима чрезвычайного положения. Дежурство несли с 6
вечера до 6 утра, как и положено, в полной экипировке:
стальная титановая 4-килограммовая каска-шлем, 12-килограммовый
бронежилет, автомат, пистолет. Вместе со спецформой
(куртка, тельняшка, брюки, ботинки-берц) носили
на себе 12 часов подряд до 25 килограммов. Так что московскую
командировку трудно было назвать «столичной прогулкой».
Работать пришлось в тяжелой и нервной обстановке.

— Как москвичи относились к вам? — спрашиваю Олега.

— Хорошо. Женщины и старики из близлежащих домов по ночам нас
подкармливали, приносили булочки, пирожки, кофе.

— Правонарушителей задерживали?

— Конечно. Изымали и оружие.

После возвращения в Иркутск Олег Черных женился.

— С моей нынешней супругой мы дружили и
раньше, до командировки в Москву, но вот со свадьбой
как-то все тянули. А тут я вдруг понял: омоновцу
нельзя без семьи. Без тыла. Слишком серьезная у нас
работа… Опасная. Можно ведь и не успеть. Вон
в Чечне трое наших бойцов погибли.

Омоновец в белой папахе

Каждый день утром личный состав отряда строится на плацу
для развода. Командир Дмитрий Бабкин ставит перед подчиненными
оперативные задачи. Задач у омоновцев — выше крыши.
Наверное, мало кто из рядовых граждан знает, что ни
одно серьезное массовое мероприятие, будь то митинг,
футбольный матч, экономический форум,
слет байкеров и т.д., не обходится без милиции особого
назначения. Бойцы
и охраняют, и заранее осматривают объекты на предмет
возможного заминирования. Для этих целей в ОМОНе
есть все необходимое: инженеры-саперы, кинологи с собаками.
Крепкие ребята в черных беретах отвечают также за безопасность
различных международных и российских
делегаций, в том числе правительственных,
прибывающих к нам.

По первому же сигналу
выезжают на разминирование. Правда, вызовы бывают нередко
ложными. Особенно в школы. Сплошь и рядом
сами учащиеся их «минируют», чтобы сорвать уроки. Совместно
с другими силовыми службами омоновцы задерживают и обезвреживают
вооруженных преступников. Участвуют в ликвидации последствий
техногенных и природных катастроф, охраняют там порядок,
спасают людей… И выезжают в командировки в Чечню.
Регулярно.

Первый заместитель командира Иркутского ОМОНа, побывавший
в Чеченской республике несчетное количество раз, бравший
штурмом Грозный, весь изрешеченный осколками от снарядов
полковник милиции Владимир Худяшов отзывается об Олеге
Черных с теплотой:

— Наш человек. Надежный. Чечня его проверила на прочность.
Я принимал Олега в свое время в отряд. Учил. Вижу, что
силы и время потратил на него не зря. У нас бывает,
что некоторые после первой же поездки на Северный Кавказ
не выдерживают психологически, уходят. (По закону «О
милиции» сотрудник ОМОНа не имеет права отказываться
от командировки в район боевых действий.) А Олег съездил
туда уже четыре раза. Он боец думающий. Творческий,
я бы даже так сказал. Вы, наверное, считаете, что
для омоновца самое главное — физическая и огневая
подготовка?

— А разве не так?

— Ну, это, конечно, очень важно. Но даже рядовой
омоновец должен прежде всего думать, обладать
аналитическим мышлением. Должен уметь оценивать ситуацию
и быстро принимать верные решения. Потом уж все остальное.

Между прочим, Иркутский отряд милиции особого назначения
был создан на пять лет раньше СОБРа, еще во времена
СССР. Для формирования СОБРа ОМОН отдал сорок
своих бойцов. Он и сейчас продолжает нередко
делегировать их туда, а также в другие спецподразделения
МВД, федеральной службы исполнения наказаний, таможни,
управления по наркоконтролю.

Орден Мужества Олег Черных получил в 1999 г. за разминирование
средней школы (он тогда работал в транспортном ОМОНе)
в чеченском поселке Червленая-Узловая. Их группа
вместе с омоновцами из Читы и Москвы охраняла
железнодорожный мост, сопровождала пассажирские поезда
после того, как оттуда выбили боевиков. В полуразрушенном
поселении после его освобождения осталось всего 30 жителей
из 13 тысяч. Но люди потянулись к своим родным очагам,
и вскоре их стало уже около 5 тысяч. Вернулись и дети,
но учиться им было негде, хотя уже шел октябрь. Боевики,
отходя, заминировали школу.

Тогда четверо взрывотехников-омоновцев из сводного отряда
взялись ее разминировать. Группу возглавил инженер-сапер
Олег Черных. Этой опасной работой они занимались ровно
8 дней без перерыва. Ваххабиты спрятали взрывные
устройства в самых неожиданных местах. В
библиотечных книгах, в игрушках, валяющихся на полу,
в магнитофоне, в стульях. Им было все равно, кого убивать,
— чеченцев или русских, детей или взрослых.

В Иркутске Олег показал мне учебный муляж книжки с секретом.
Корочки настоящие, типографские. Да и сама книга
настоящая. Просто внутри, в толще страниц, ножом вырезано
углубление. В нем и спрятано взрывное устройство. Откроешь
обложку — взрыв. Человека нет. Или есть, но уже инвалид.
Боевики отбирали в школьной библиотеке самые красивые
издания и помещали в них адские машинки.

Однако саперам-омоновцам подобные штучки были давно
и хорошо известны.
Поэтому никто при разминировании не пострадал. Группа
Олега Черных сумела аккуратно и высокопрофессионально
зачистить все школьные этажи, чердак, подвал. Сам он
вынес из этого учебного заведения на руках 28 наиболее
сложных взрывных устройств. Тихо-тихо,
медленно-медленно шел со смертоносными «подарками» от
ваххабитов на улицу, к вырытой поодаль яме, опускал
их туда, а потом взрывал.
За что и был награжден орденом Мужества.

Жители поселка, в свою очередь, преподнесли ему в дар
самый ценный на Кавказе подарок — белую каракулевую
папаху. Такие носят в Чечне только аксакалы, самые
уважаемые люди.

— Папаха теплая, легкая, — говорит Олег. — Я иногда
надеваю ее здесь, в Иркутске, в сильные морозы. Когда
не на службе.

— Как жена реагирует на твои командировки в Чечню?

— Тяжело, — вздыхает он. — Переживает очень. Плачет
и когда провожает, и когда встречает.

— Хочу задать тебе «неудобный» вопрос: ты можешь не
выполнить приказ вышестоящего начальства, если считаешь,
что он, как бы это помягче выразиться, неправильный.
Может привести к неоправданной гибели людей. Или к потере
престижа государства.

— Могу. Закон «О милиции» (статья 25) сделать такое
позволяет. Но, к счастью, подобных фактов в Иркутском
ОМОНе не было. И, надеюсь, не будет никогда. Наши отцы-командиры
необдуманные приказы не отдавали.

Бой на улицах Аргуна

Иркутск и чеченский Аргун у нас почти что города-побратимы.
Милиционеры Приангарья и Челябинской области уже давно,
поочередно, несут там дежурство. Выполняют свои прямые
обязанности по охране правопорядка.

— Там ведь не все боевики, — говорит Олег Черных.
— Хватает обыкновенных хулиганов, воришек, бандитов,
занимающихся грабежами и разбоем. Как по-мелкому, так
и по-крупному. Но приходится вступать в контакт и с
боевиками. Если обнаруживаем их. Действуем совместно
с ФСБ и армейским спецназом, которые ведут поиск
и ликвидацию басаевских головорезов.

«Вступаем в контакт» — мягко сказано. Летом 2001 г.
на улицах Аргуна между боевиками и милиционерами разгорелся
настоящий бой. Обе стороны задействовали все имеющиеся
в наличии людские силы, все виды оружия. В результате
были убиты три так называемых местных эмира, два члена
незаконных бандформирований взяты живыми. Со стороны
омоновцев никто не погиб. Хотя раненых и контуженых
было много. А поначалу операция по зачистке нежилого
дома начиналась, как говорится, штатно, обыденно.

За долгие годы несения службы в Аргуне иркутские
омоновцы превратили 2-этажное кирпичное здание и прилегающие
к нему постройки бывшей межрайонной «Сельхозтехники»
в хорошо защищенный пункт временной дислокации. Закрыли
окна цементными блоками, повесили на рамы специальные
противогранатные сетки, оборудовали на крыше пункт круглосуточного
наблюдения. Саму территорию базы обнесли с двух потенциально
уязвимых сторон колючей проволокой.

Обустроили и быт: столовая, баня, прачечная, бассейн,
газ, вода, электричество. Администрация Иркутской области
им в этом активно помогла. Финансово.

Службу несут на действующем элеваторе, самом высоком
местном здании. Отсюда Аргун — как на ладони. Городок
небольшой, районного масштаба. Большую его часть занимает
частный сектор. В центре — обычные для России панельные
пятиэтажки. Все пространство
между домами занимают огороды и сады. Много виноградников.
Земля тут благодатная, на ней растет практически все.
Живи, радуйся, собирай богатый урожай… Но
вот беда — спокойствия в этих краях до сих пор нет.

С одной стороны блокпоста видны
горные пики Надтеречного хребта, с другой — покрытый
снегом Эльбрус. Красотища. Идиллия. Тишина.
Но она здесь всегда обманчива. Наблюдая сверху за оперативной
обстановкой, Олег Черных с товарищами оберегал от боевиков
также и элеватор (чтоб не вывели из строя), и сотрудников
подразделения ФСБ, ведущих перехват радиопереговоров
боевиков.

20 августа следственно-оперативная группа временного
отдела внутренних дел Аргуна под прикрытием восьми иркутских
омоновцев отправилась на улицу Дудаева проверить полученную
информацию. Все говорило о том, что в частном недостроенном
жилом доме бандиты оборудовали склад для хранения оружия
и боеприпасов. На место прибыли быстро. В целях предосторожности
бортовой «Урал», обшитый самодельными бронированными
плитами, оставили метрах в ста от дома.
Усадьбу блокировали со всех сторон.
Несколько иркутян бесшумно приблизились к крыльцу,
начали подниматься по ступенькам наверх. Впереди шел
старший прапорщик Василий Ситников. И буквально нос в нос столкнулся
на веранде с тремя вооруженными боевиками.

Встреча была настолько неожиданной, что «чехи» (такое
прозвище к членам чеченских бандформирований
прилипло еще в пору первой военной кампании) просто
опешили. На какие-то доли секунды. Но этого времени хватило,
чтобы бойцы Иркутского ОМОНа их опередили. Двоих бандитов
сбили с ног, повалили на пол веранды, обезоружили. Однако
третьего достать не успели. Тот заскочил в дом и через
дверной проем открыл из автомата огонь. А буквально
через несколько секунд все боевики, находившиеся в доме,
начали стрелять из всех окон.

Милиционерам пришлось залечь и отстреливаться. По рации
подозвали бронированный «Урал», под его прикрытием чуть
отступили. Рассредоточившись, прятались от пуль также
за деревьями, столбами ограды, в кювете. Двух захваченных
боевиков не оставили, ценный «трофей» забрали с собой.

Это потом стало известно, что в доме находились три
так называемых эмира. Большие шишки в военной иерархии
чеченских бандформирований. Это их охраняли рядовые
боевики на веранде. Эмиры все заранее предусмотрели.
Разместили боевиков и в соседних домах — с обеих сторон
улицы. Те сразу же открыли по милиционерам шквальный
огонь, придавили их к земле, не давали даже головы поднять.
Силы были явно не равные. Наши запросили помощь.

А хитрые эмиры в это время спустились в подвал и ушли
по подземному переходу в соседнюю усадьбу. Туннель был
длинный, почти 200 метров. Эмиры сели в «Жигули», завели
мотор, но скрыться не успели. Помешала группа
ФСБ «Альфа», которая их обнаружила и уничтожила.

Всегда в строю

Олег Черных со своими ребятами, а также бойцами из 34-й бригады
внутренних войск МВД и огневой группой временного райотдела
милиции — всего около ста человек — пробивались к
злополучному дому на улице Дудаева, чтобы спасти милиционеров
от верной смерти. Бросили на разблокировку окруженных
всю имеющуюся технику — три «Урала», два автобуса, несколько
«уазиков», десять БТР и БМП.

С трудом пробились. Забрали товарищей. Но боевики тоже бросили
в бой все свои силы. Стреляли из гранатометов,
взрывали на пути следования колонны фугасы. Причем несколько
фугасов успели заложить уже во время боя. Впечатление
было такое, вспоминает герой этого очерка, будто стреляет
каждый дом, каждое окно, каждый куст. «Стало ясно:
«чехи» так просто отойти нам не дадут. Будут устраивать
по пути следования засады. Это подтверждали и радиоперехваты
их разговоров».

Многие «мирные» чеченские жители на поверку оказались
совсем не мирными. Олега Черных особенно удивили женщины.
Темнота наступала быстро, но было видно, как они на
коленях подползали к дороге, держа в руках фугасы с
прикрепленными электропроводами. Не боялись, потому
что хорошо знали: русские в женщин и детей не стреляют.
Положив снаряд, убегали, прятались, а боевики его потом взрывали.

В итоге оказались подорванными, пробитыми, изуродованными
и головной «Урал», и все остальные машины. Стреляли
прицельно — по колесам, двигателям, бензобакам. В
критический момент Олег Черных взял руководство операцией
на себя (до этого ею командовал начальник временного
РОВД), поскольку боевого опыта у него было больше.

Он сумел сделать почти невозможное: вывел людей из-под
огня. Раненых и контуженых было много. Контузило
и Олега. Ему еще повезло: две гранаты разорвались
совсем рядом. Взрывами оглушило, отбросило. Но сознания
он не потерял. Крепко сжимая в руках две радиостанции
— одна была настроена на волну ОМОН, другая на волну
райотдела МВД, — продолжал руководить передвижением
колонны. Только на базе временной дислокации, и то
не сразу, обратился за медицинской помощью.

— В госпиталь! В госпиталь! — суетился врач.

— Ты что!? — обозлился Черных. — Какой госпиталь?
У меня люди здесь, я за них отвечаю головой.

Утром командир
уже снова был в строю. Заметил в разговоре со мной:

— Обычное дело… В Чечне
стреляют, взрывают на каждом шагу и едва ли не каждый
день.

Почти всю технику в том аргунском бою тоже удалось спасти.
Потом ее, где было возможно, восстановили. Даже «уазики», один из
которых дополз до места базирования на передних колесах,
потому что задние вместе с мостом оторвало взрывом гранаты.
Окончательно потеряли лишь головной «Урал».
Второй «Урал» катил «домой» на трех
колесах из шести — остальные боевики прострелили. К тому же
у него были пробиты еще и топливный бак, радиатор.

— Наши «Уралы», считаю, самые лучшие в мире машины. По выживаемости,
— уверяет Олег Черных. — Таких надежных автомобилей
нет больше ни в одной стране. Эта машина
может ехать на всех спущенных колесах, на одних железных
дисках. Не зря же американцы через ООН добились запрета
на их продажу в Ирак, как продукции двойного назначения.
Мы вообще-то зря хаим все отечественное.
Дескать, плохое, некачественное. Это не всегда верно.
Наши бронежилеты «Кираса-универсал» — тоже одни из
самых лучших в мире. Тяжеловаты, правда, но жизнь спасали
нашим ребятам много раз.

— А я слышал: у боевиков оружие лучше, более современное.

— Современное — это правда. Сам видел их бесшумные винтовки с оптическим
прицелом как российского, так и американского производства
последних моделей, которые до нас тогда еще не
дошли. О радиосвязи я уж и не говорю — новейшие японские
образцы. В общем, денег у чеченских боевиков — как грязи. Покупают,
что хотят. Платят местным жителям огромные суммы за
подрыв милиционеров. В том числе женщинам, подносящим
фугасы, оружие. И попробуй
стрельни по ним — тут же пришьют уголовное дело. Дескать,
мирный житель пострадал. А не стрельнешь — погибнешь
сам. Выбор небогатый. Сколько уже российских солдат
и милиционеров привлечено за это к ответственности. Однако
что-то не слышно, чтобы хоть один
чеченец, участвовавший в кровавом изгнании из республики
300 тысяч русских (постоянных жителей), в их убийствах,
изнасилованиях со смертельным исходом, удержании в рабстве,
был наказан.

Иркутские омоновцы, когда у нас зашел разговор, что
называется, не для печати, сетовали, что тот мир, который сейчас
установился в Чечне, «хуже войны». От милиционеров требуют
выполнять в Аргуне законы мирного времени, но они там
не действуют.

«Я по духу — государственный человек»

Отряду милиции особого назначения Олег Черных
отдал 12 лет. Дослужился до подполковника. Отвечает сегодня,
как заместитель командира, за состояние кадровой и воспитательной
работы. Дело свое любит. Хотя в милицию в молодые годы
и не собирался вовсе. Поступил после школы в индустриальный
техникум, думал пойти на Иркутский завод тяжелого машиностроения,
где работал в цехе металлоконструкций сварщиком на сборке
драг его отец.

Но тут пришло время служить срочную, и он без колебаний
отправился в армейскую казарму. Говорит: «Я по духу
государственный человек. Для меня долг, родина, порядочность
— не просто слова. Таким уж уродился». Служил связистом
в войсках ПВО, а когда вернулся домой в 1991 году, Союз
рухнул, завод лихорадило, золотодобывающие драги
стали никому не нужны. Вот и решил пойти в ОМОН.

Произошло это, правда, совершенно для него неожиданно.
Можно сказать, случайно. Сидели как-то в ЦПКиО с другом
Сашей Царюк, разглядывали проходящих мимо девчонок,
пили пиво. Тут подсели
на скамеечку еще двое ребят, на вид постарше. Слово
за слово — разговорились. Оказалось, омоновцы. Один
из них, Сергей Миронов, командир взвода,
и пригласил их в свой коллектив. Сказал:

— Работа для настоящих мужчин. Спорт любите?

— Я занимаюсь дзюдо, а Саша — каратэ… У него зеленый
пояс, — объяснил Олег.

— Ну и лады.

Так они стали омоновцами. Олег поступил на
заочное отделение Восточно-Сибирского института МВД.
Александр Царюк, кстати, тоже вырос по служебной лестнице.
Сегодня он — замкомандира роты Иркутского ОМОН.

10 лет назад отряд справил новоселье — переехал в другое,
более просторное здание на улице Коммунистической. А
вот бойцам, средний возраст которых 25-27 лет
(то есть самая пора крепить семейную жизнь, рожать детей),
с квартирными новосельями везет меньше. Можно сказать,
совсем не везет. Из 150 человек, работающих в отряде,
свое жилье имеют лишь 40%. В 2003 году дали квартиры
двоим. А в прошлом и нынешнем — никому.

Олег Черных в такой безысходной ситуации заявление на
расширение жилплощади даже не подает. Объясняет, почему:

— У других вообще нет своего угла. А я как-нибудь выкручусь.
Хочу построить частный дом за городом. В городе хорошо
работать, а жить лучше на природе. Бревенчатый или
каменный — как получится.

Почему-то я уверен: дом он обязательно построит. Пока
ведь все, что задумывает, ему удается.