В нашем городе появилась идея сделать фестиваль
Всероссийским и приглашать на него театры,
обратившиеся к современной (для своего времени)
драматургии. В 90-е годы он назывался «Байкальские
встречи у Вампилова», шесть лет назад был
переименован во Всероссийский фестиваль современной
драматургии имени Вампилова.

Идея, столь реальная в 80-е годы, оборвалась в
начале 90-х. Перестройка провозгласила свободу, а
вместе с ней и другой способ мышления. Не
только в жизни, но и на сцене стала происходить
переоценка ценностей, стал меняться образ героя
нашего времени. Все, что раньше было хорошим, стало
старомодным и рутинным. Попробуй разберись, о ком и
о чем писать. Драматурги сначала замолчали, потом
начали писать такое…

Не будем обсуждать направления современной
«раскованной» литературы и драматургии — это не
предмет нашего внимания. Вспомним проблемы, перед
которыми встали организаторы фестиваля. Кого
приглашать, что показывать на сцене под эгидой
Вампилова? Споры шли не шуточные, даже поговаривали
о том, чтобы на время отказаться от проведения
фестиваля, пока не сойдет пена с могучего потока
жизни, а следовательно, и с отражающей эту жизнь
драматургии.

Волнения оказались напрасными, фестиваль 2005 года
прошел спокойно и уверенно, с тем достоинством,
которое присуще театру, уважающему себя. Жарких
споров, часто похожих на скандал, присущих
обсуждению спектаклей в прежние годы, не было, шел
спокойный разговор о времени и человеке, живущем в
этом времени. Произошло это потому, что приглашенные
театры привезли драматургию современных авторов,
которые не забыли о душе и духовности, которые
исповедуют непреходящие ценности жизни и
не озабочены, чтобы быть современными, а
рассказывают в пьесах о сокровенном.

Может показаться, что фестиваль задался целью
вывести на сцену собирательный образ человека —
нашего современника, который, забыв о сомнениях,
строит свою жизнь почти по Евангельским заветам.
Нет, похожести не было, как не может один человек
походить на другого. Каждый составляет микрокосмос,
и каждый думает (если думает) о своей душе. Правда,
богатых и сытых героев в спектаклях не было, ни один
автор пьес фестивального показа не проявил интереса
к проблемам людей, «которые тоже плачут».

Герои почти всех спектаклей плакали редко, на сцене
они исповедовались, думали о будущем или занимались
воспоминаниями, проживали «жизнь человеческого духа»
в потоке реального времени, и каждый из них был нашим
современником. Как ребята, едущие из «горячей» точки
в спектакле «Дембельский поезд» по пьесе Александра
Архипова Кемеровского театра драмы имени
Луначарского, герои Владимира Крупина «Во всю
ивановскую» Омского театра «Галерка» или молодые
люди из «Детства сорок девять» Людмилы Улицкой
Кемеровского театра кукол.

Пожалуй, только спектакль Узбекского национального
академического драматического театра имени Хамзы из
Ташкента в спектакле «О, женщина» говорил со сцены
не о современном, он говорил о вечном. О рождении,
взрослении, любви и смерти — тех кругах жизни,
которые проходит человек на Земле и, прежде всего,
женщина, дарящая жизнь. Спектакль, поставленный в
национальных традициях, утверждает на сцене
поэтический театр. В нем нет определенного сюжета,
нет одной героини, здесь представлен собирательный
образ женщины, которая может быть разной — лукавой,
воинствующей, робкой, наивной, какой угодно, но
одинаково устремленной к любви, как высшему
проявлению чувств, той радости, которая дает новую
жизнь. Спектакль, исполняемый на узбекском языке,
был понятным по сюжету, красивым в своих
выразительных метафорах, вызывал сопереживание
его героиням и заставлял испытывать чувства, которые
проживали они на сцене.

Фестиваль начинался с «Утиной охоты» Омского
академического театра драмы, вызвавшей повышенный
интерес. Во-первых, это был единственный спектакль
по пьесе Вампилова, во-вторых, в главной роли в нем
выступил выпускник нашего училища, заслуженный
артист Михаил Окунев. Иркутяне спешили посмотреть
спектакль еще и потому, что поставлен он был
режиссером Вячеславом Кокориным. Словом, в нем были
все составляющие, которые выделяли его из
репертуарной афиши фестиваля.

Наверное, не столь важно, как и в каких тонах
поставлен спектакль в целом, важно понять,
насколько актер приблизится к разгадке образа
Виктора Зилова, который, как известно, в сценической
практике театра со дня написания пьесы до конца не
был решен. Не будем вспоминать ни Олега Ефремова, ни
Владимира Андреева, которые в свое время играли
Зилова, вспомним два разных
спектакля, показанных в Иркутске на фестивале все
теми же омичами, — театром юного зрителя и «Галеркой»

Зилов в театре юного зрителя, сыгранный тоже
выпускником нашего училища Олегом Оленбергом, был
подлецом законченным. Он не стоял перед выбором
«стрелять или не стрелять», он просто бил всех
женщин, которые подворачивались под руку, пил
по-черному и предавал всех, кого хотелось предать.
Зилов в театре «Галерка», сыгранный его
художественным руководителем Владимиром Витько, был
человеком зрелым, который давно прошел путь
юношеской рефлексии. Вспоминая свою жизнь, его Зилов
приходил к выводу, что с нею пора сводить счеты.

Герой Михаила Окунева максимально приближен к
пониманию тоски и муки, которые проживает Зилов в
пьесе. На сцене — самоанализ человека,
понимающего, что делал и что совершал, он сам оценивает
свои поступки и сам выбирает свой путь. Собственно,
даже не важно, каким был Виктор Зилов до момента,
когда в его комнате раздался звонок в дверь и
мальчишка принес траурный венок от друзей. Важно, в
какой эмоциональной последовательности он будет
вспоминать свои поступки и каким выйдет из
мучительного поиска самого себя.

Актер проживает на сцене настоящую драму человека,
который все понимает, понимает и то, что «жизнь, в
общем-то, проиграна». Душевная пустота, которую и
заполнить-то нечем, потому что любовь была игрой,
работа — времяпровождением, друзья — собутылниками.
Поступки он совершал по накатанной, так, как
получится, как захочется «здесь и сейчас», полные
импульса, авантюры, странного протеста против всего
и всех. Зилов Окунева понимает пошлость своей
жизни, даже не жизни, а времени пребывания на этой
земле.

Герой Вампилова — продукт своего времени, он пророс
корнями в 60-е годы, которые сулили видимость
свободы и вольнодумия. В то время он мог выбирать
путь или законченного подлеца, или, одумавшись,
попытаться не разрушать себя окончательно. Зилов
Окунева — герой совсем другого времени. Да, он
играет в пьесе, написанной давно, но выбирает
судьбу, строя ее по законам сегодняшнего времени.
Жестким и безжалостным быть проще, не мучиться
угрызениями совести, не переживать из-за того, что
рука дрожит во время выстрела. Убив свою душу, можно
спокойно ехать на «охоту» дня сегодняшнего…

О загадочности пьесы «Утиная охота», образе Зилова в
дни фестиваля спорили много. Критик Владимир
Бондаренко, причислив героя к поколению
шестидесятников, говорил: «С точки зрения народной
этики, Зилов, конечно, антигерой. Но дело в том, что
в конце ХХ века народная этика была уже не
актуальной, поэтому для меня Зилов является не
положительным и не отрицательным героем, он символ
конца ХХ века. Переводя литературу на общество,
можно говорить о грандиозности этого образа, потому
что он и есть краткий аналог всего
шестидесятничества, которое несло знамя
неоленинизма, но закончило-то оно
горбачевщиной. Это и есть в чистом виде зиловщина».

Ему возразила кандидат искусствоведения Вера
Максимова: «Характер Зилова нельзя объяснять только
общеполитическими явлениями. У шестидесятников
колоссальные заслуги перед обществом, и поначалу они
были чистыми людьми. Да, как все грешные люди,
многие не выдержали стоической жизни, были
прикуплены, стали куклами в руках умелых кукловодов.
Но было много искренних людей, цинизма и пошлости в
них не было. Корни Зилова надо искать в русской
литературе, в чеховском Иванове, в Феде Протасове
Толстого, в самом Вампилове. В одном из писем к
Якушкиной он писал: «Ничего не хочу, ничего мне не
интересно, пустота полная…» Если идти дальше, можно
вспомнить и победительного, бесовского Ставрогина,
что-то есть в нем и от Печерина».

Простор для воображения, предлагаемый уважаемыми
критиками, безграничен, вот только на сцене актеру
надо играть конкретный характер и судьбу конкретного
человека. На фестивале таких работ было много.
Например, «маленькие новеллы о большой
жизни», спектакль по инсценированной повести
Людмилы Улицкой «Детство сорок девять» Кемеровского
театра кукол. В судьбах героев этого повествования
нет больших потрясений, но есть благодарность своему
послевоенному, голодному и стылому детству, в
котором было много радости от простых вещей. В нем
была чистота, чувство товарищества, возможность в
своем воображении уноситься в далекие миры и быть
счастливым от беготни по улицам, от незатейливых
игр, в которых игрушки заменяли найденные в земле
камешки. Спектакль, поставленный режиссером Натальей
Шимкевич, повествует о сложном движении души
человека, о многогранности чувств, переживаемых в
детстве, отрочестве, переходном периоде во взрослую
жизнь.

Вызвал споры спектакль Московского театра наций,
который привез на фестиваль пьесу своего
художественного руководителя Сергея Коробова «Роман
без ремарок», поставленный
художественным руководителем театра имени Охлопкова
Геннадием Шапошниковым. Ожидания увидеть новую
«Мистерию-Буфф», как предварялось в буклете, не
оправдались. Наверное, время для спектакля-плаката
агитационного содержания ушло безвозвратно. Почти за
сто лет мы привыкли к театру, который разговаривает
со своим зрителем по душам, да и к ясному,
проявленному сюжету мы тоже привыкли.

Проблема этой постановки, наверное, заключается в
том, что автор за два часа
хотел рассказать о времени, стране, судьбах народа и
судьбе отдельного человека, с размахом так
называемого «дантова мышления». Но, наверное, таким
способом мышления обладал только сам Данте.
Рассказывать сразу обо всем — дело не благодарное, все
равно найдутся оппоненты, которые захотят услышать
конкретный разговор и о народе, и о судьбе поэта,
который, приспособившись ко времени, разменивает
свой талант на рекламные вирши. Правда, в финале он
собирается писать роман не для денег, а для души. Но
каким он может получиться, если душа давно
разменяна? Одним словом, спектакль вызвал много
вопросов, ответы на которые в ремарках трудно найти.

«Деревенская проза» на фестивале была представлена
спектаклем «Во всю ивановскую», поставленным в
Омском театре «Галерка» Владимиром Витько по
рассказам Владимира Крупина. Смотреть его было
весело, потому что плясали в нем, действительно, «во
всю ивановскую», даже когда герои шли на каторгу.
Бывает ли так? «Каторга не лучшее место для плясок,
но в некоторых местах так было, — говорил Валентин
Распутин. — Вообще, спектакль настраивает на доброе
настроение, ощущение того, что народ не погиб, что
работает, урывками, может быть, и не дают ему
работать, но он живет. От начала и до конца был
народ и остается народом. И поэзия жизни осталась,
несмотря ни на что…» Трудно спорить с Валентином
Григорьевичем, да и стоит ли?

Интересными были спектакли, которые Сергей Смирнов в
статье «Какая дорога ведет к храму» назвал
«периферией» фестиваля. Это не совсем так, все
участники были равны, и, как кажется, никто не
чувствовал себя обделенным вниманием и заботой его
устроителей. Начиная формировать афишу фестиваля,
члены его оргкомитета понимали, что смотреть
спектакли на двух-трех площадках трудно, думалось
пригласить на фестиваль семь — восемь коллективов,
не более. Но как откажешь тем, кто искренне
стремился приехать в Иркутск, кто мечтал и добивался
того, чтобы показать свои работы в нашем городе? Так
и возникло количество спектаклей, которые не вошли
на две сцены академического театра, переместившись в
театр имени Вампилова. В остальном склонна
согласиться с Сергеем Смирновым и перейти к
последнему дню фестиваля, показу спектакля по пьесе
Сергея Остроумова «Встречи с адмиралом Колчаком»
академического драматического театра имени Охлопкова.

Оценивать его пока рано, он в работе, репетиции
продолжаются. Сделана интересная и очень серьезная
заявка на то, чтобы по-новому посмотреть на личность
Колчака и время, в котором он жил. Сразу хочется
заметить: сравнения или аналога со спектаклем
«Звезда адмирала», поставленным ранее Вячеславом
Кокориным, в новой работе театра нет. Сергей
Остроумов написал другую пьесу, в которой почти
отсутствует политика, на первый план вынесена
злосчастная и несправедливая судьба адмирала. Кроме
реальных героев — самого Колчака, его жены,
возлюбленной Темиревой, некоторых персонажей из
окружения, в новой пьесе выписан образ, который
можно трактовать как Рок, Судьбу, Смерть. Именно
этот фонтом воскрешает из небытия Колчака,
заставляет его вновь пройти путем роковых ошибок,
которые не совершить он не мог.

Хотелось бы поговорить о спектакле, развитии его
действия, актерских работах, но театр не поймет этой
преждевременной оценки. И все же хочется отметить
серьезную заявку актера Николая Константинова на
роль Колчака. Актер держал «удар» достойно. Со
временем, успокоившись, обретя уверенность в себе,
он создал значительный и по-настоящему трагический
образ человека, рожденного стать мореплавателем и
ученым, а роковое время сделало его правителем
государства, которого не было.

Фестивальная осень приблизила к театру всех тех, кто
не смог попасть на его спектакли. К студентам
технического, педагогического, классического
университетов пришли специалисты, о встречах с
которыми можно только мечтать. Это кандидат
искусствоведения, ведущий специалист института
истории искусств Вера Максимова, директор
музея-усадьбы Чехова «Мелехово» Юрий Бычков,
редактор газеты «День литературы», критик Владимир
Бондаренко.

Эти специалисты, а также редактор журнала
«Театральная жизнь» Римма Кречетова, доктор
филологических наук Антонина Кокшенева сделали
интересными и дискуссионные «круглые столы», на
которых обсуждали вопросы литературы, искусства,
театра. На этих дискуссиях не было благостного
согласия, каждый высказывал свою точку зрения,
настаивал на своей правоте. Спорили с Валентином
Распутиным, директором академического театра
Анатолием Стрельцовым, поэтами Сергеем Эповым и
Андреем Богдановым, высказывали свою точку зрения
преподаватели иркутских вузов, режиссеры
любительских театров, все, кого волнуют проблемы
развития современного театра, кто не равнодушен к
процессам его развития и поступательного движения
вперед.

Были на фестивали и встречи «у самовара» с
капустниками, веселой актерской кутерьмой. Но это
совсем другая история, и к «парадной», как сказал
Сергей Смирнов, стороне фестиваля она отношения не имеет.