Накануне форума удалось встретиться с главным
врачом, главным специалистом экспертом-психиатром
главного управления здравоохранения Иркутской
области, кандидатом медицинских наук
Анатолием Дмитриевичем ЛИНЧУКОМ и доктором медицинских
наук, профессором Александром Сергеевичем БОБРОВЫМ. Оба
заслуженные врачи России, они отдали психиатрии более
тридцати лет жизни. Один из моих собеседников — практик,
второй — ученый, возглавляющий кафедру психиатрии Института
усовершенствования врачей, развернутую на базе областной
психиатрической больницы. Их совместная деятельность
символизирует неразрывность лечебного дела и мысли — союз,
вне которого современная медицина просто немыслима.

— Семь десятков лет — немалый срок, так что можно сказать,
для иркутских психиатров конференция явилась
своеобразным отчетом о пройденном пути. Но ведь не менее
важны и сегодняшние ваши наработки. Наверное, есть
среди них и такие, которые представляют интерес для
коллег из других сибирских областей?

А. Линчук: Да, кое-чему можно поучиться и у нас,
иркутян. К примеру, мы очень широко используем
терапевтические методы при лечении пограничных
состояний; уже девять лет как на базе областной
психиатрической больницы существует и оказывает
помощь пациентам со всего Приангарья
эпилептологический центр: эпилепсия — страдание
на грани неврологии и психиатрии, мы считаем
некоторых больных своими пациентами и успешно их
лечим. Наконец, мы усовершенствовали систему
принудительного лечения, и этот наш опыт тоже оказался
востребован.

— Вы говорите о принудительном лечении так, словно
не принят в России закон, запрещающий госпитализацию
в лечебные учреждения вашего профиля без согласия на то
самих пациентов или их родственников…

А. Линчук: Но это совсем разные вещи. Действительно,
в стране действует Закон об оказании психиатрической
помощи, предусматривающий добровольную
госпитализацию. Но принудительное лечение относится
совсем к иной категории больных. Это люди,
совершившие тяжелые правонарушения; часто случается
так, что по состоянию своей психики они нуждаются в
мерах медицинского характера — и тогда в строгом
соответствии с решением суда они становятся нашими
пациентами. В этой суровой схеме есть свои сложности
и детали, учитывать которые призывает наш врачебный
долг. Для общества человек, чье преступление
доказано в суде, заслуживает наказания изоляцией, но для врачей
он не только преступник, но и пациент, которому
необходима наша профессиональная помощь. Этические и
юридические нормы не должны противоречить друг другу
— в этом есть сложности, которые мы у себя смогли
преодолеть. Вот об этом я и говорю. Если же
отвлечься от этой суровой, но частной проблемы, если
взглянуть на нашу медицинскую специальность как на
неотъемлемую часть лечебного дела, то вот вам мое
глубокое убеждение: психиатрия — одна из самых гуманных
сторон практической медицины. Помните, как это у Пушкина:
«Не дай мне бог сойти с ума…»? Наши пациенты часто
находятся в состоянии, не понятном окружающим, а
потому чуждом им. Даже близким людям. Только
врач-психиатр способен понять степень, глубину и
характер недуга. А поняв, постараться помочь
больному. Образно говоря, взяв за руку, вывести из
паутины его страхов, комплексов, заблуждений. Я
более двадцати лет руковожу областной
психиатрической больницей, знаю по своей практике,
какими тяжкими могут быть ситуации, приводящие людей
в этот вот кабинет. Бывает, пациент, состоящий у нас
на диспансерном учете, приходит сам, предчувствуя
приближение обострения. Другая картина — когда
больной нашего профиля терроризирует домашних, и они
сами обращаются к нам. Есть и такая ипостась
несчастья: человек не адекватен, болен и ничем не
может сам себя обеспечить. В зависимости от
обстоятельств мы поступаем по-разному. Если есть добровольное
согласие на госпитализацию, мы просим пациента
самого расписаться в своей истории болезни. Если по
болезненным мотивам он отказывается от нашей
стационарной помощи, мы обращаемся к суду. Между
прочим, каждую пятницу именно здесь, в моем рабочем
кабинете, проходит самое настоящее судебное
заседание с обязательным присутствием адвоката, родственников
пациента. Если суд принимает во внимание доводы
врача и показания близких, он выносит решение о
необходимости нашей врачебной помощи по жизненным
показаниям больного. Я как-то подсчитал: в течение года
принимается никак не меньше сотни таких судебных решений.

— Анатолий Дмитриевич, как человека,
возглавляющего областную психиатрическую службу,
что более всего беспокоит вас сегодня?

— А.Линчук: Психиатрические болезни относятся к
социальным, психиатрия как часть практической
медицины обеспечивается государственным бюджетом. И
средств, как обычно, не хватает. Мы получаем
процентов 80 от необходимых для наших нужд. В
Приангарье два психоневрологических диспансера, пять
психиатрических больниц, шесть отделений при центральных районных
больницах. Материальная база многих из них крайне
слаба. Конечно, можно было бы сейчас уйти от вашего
вопроса: все-таки юбилей у нас, хочется больше
говорить о том, что удалось сделать, как окрепла за
промелькнувшие десятилетия наша служба. Но куда уйти
от реалий жизни! А они таковы: Иркутский
психоневрологический диспансер — в приспособленном
помещении; больница в Александровске — в бывшем царском
централе; строительство корпусов больниц в Сосновом
Бору и в Зорино-Быково заморожено. За последние два
года мы разработали несколько программ по
профилактике и лечению психических недугов, но они
тоже почти не финансировались. И самая тяжелая боль
— это лекарства и питание наших пациентов.
Койка в стационаре нашего профиля стоит около 280
рублей, этих средств явно недостает, чтобы
обеспечивать наших пациентов так, как нам бы,
медикам, хотелось.

А. Бобров: Есть еще одна трудная проблема, не
связанная непосредственно с лечением наших
пациентов, но напрямую влияющая на их здоровье. Я говорю
об их положении в обществе после того, как они выписываются из
больниц. Большинство из них оказывается в искусственном
вакууме, будучи не в состоянии найти применение своим силам,
знаниям, желаниям. Будем откровенны: клеймо отчуждения лежит
на наших пациентах, и эта изолированность
отрицательно сказывается не только на состоянии их
духа, но, я бы сказал, и на душевном состоянии всего
общества. Самый элементарный пример: по закону
каждое крупное предприятие или производственное
объединение любой формы собственности обязано 5%
своих рабочих мест предоставлять инвалидам нашего
профиля. Я буду благодарен, если вы сейчас
назовете хотя бы одно из них, где эта норма
выдерживается. Думает ли гражданское общество о
своем будущем? Если не сегодня, то завтра душевные
заболевания займут лидирующее положение среди
недугов, мучающих человечество, — таков все
усложняющийся и ожесточающийся фон бытия. Людей,
пострадавших от стрессов, от трагедий личного и
общественного характера, становится все больше. Что
же — их всех приговаривать быть изгоями?!

— Александр Сергеевич, ученые считают, что больше
всего нам угрожает депрессия; говорят, что она
накрывает все больше жертв. Но ведь само слово
«депрессия» так прижилось в нашем обычном лексиконе,
звучит так буднично, почти по-домашнему, что как-то
не очень верится в ее агрессивность и исходящую от
нее опасность.

А. Бобров: Но это действительно так. Различаются три ее
вида: депрессии как реакции на стрессовый фактор; депрессии,
сопровождающие и осложняющие ряд соматических заболеваний,
скажем, бронхиальной астмы, или язвенной болезни, или
гипертонии; наконец, депрессии, возникающие в силу
наследственной предрасположенности, так называемые
эндогенные. И все ее разновидности, безусловно,
относятся к серьезным недугам, которые необходимо
профилактировать и, коль возникает необходимость, то
и лечить.

— Существует ли какая-нибудь статистика,
позволяющая отслеживать зависимость эпидемии депрессий
от внешних факторов?

А. Бобров: Есть такие наблюдения. В частности, наши
коллеги с Алтая доказали на основании своих
наблюдений за страдающими психогенными депрессиями
связь вспышек этого заболевания с крутыми
переменами, происходящими в современной России. Ну
вы понимаете, о чем я говорю: дефолт, Чечня, реформы
в образовании, в жилищной сфере… Каждый социальный
сдвиг — удар по психике, по душевному равновесию,
по здоровью. Установлено также, что депрессиям,
вызываемым внешними обстоятельствами, более всего
подвержены люди слабо обеспеченные и, как это ни
странно звучит… успешные бизнесмены. Такие вот
гримасы психогенной депрессии. Наша кафедра занимается
депрессиями эндогенного характера. Диктуемые «прихотями генов»
родственников, они могут остро проявляться как в
юношеском возрасте, так и во вторую половину зрелого
возраста, годам к 35—40. Можете представить
трагизм такой ситуации: человек достиг
определенного положения в обществе, обзавелся
семьей, возможно, поднимается по карьерной лестнице,
и «вдруг» — такая беда. На нашей кафедре выпущена
монография о специфике эндогенной депрессии и методах
ее лечения. Мы взяли на себя смелость
исследовать и разработать методику применения при
лечении эндогенной депрессии нового препарата, недавно
созданного венгерскими фармакологами. На конференции,
конечно, поделимся с коллегами своим опытом.
Но нас, психиатров, волнуют и другие вещи. Растет
число органических заболеваний головного мозга как
осложнений после травм, контузий — и это тоже
своеобразное отражение нашей суровой, надевшей
солдатский камуфляж действительности. И на каждый случай
мы обязаны оперативно реагировать: обучать
периферийных врачей новым методикам выведения таких больных
из их болезненных состояний, делиться своими
наработками с коллегами из других регионов, как это
и произойдет на начинающейся научно-практической
конференции…

… Когда наш разговор фактически подошел к концу, я
получила от своих собеседников неожиданный подарок —
прекрасно изданный юбилейный буклет, в котором поименно
названы все медики, на чьем опыте и знаниях поднималась
психиатрическая служба Приангарья, и все ее сегодняшние
врачи, верно исполняющие свой человеческий и профессиональный
долг. С его страниц смотрят на меня сотни лиц: иных
уж нет, но в памяти отныне останется каждый. В
кратком предисловии Анатолий Дмитриевич Линчук так
и написал: «По нашему представлению, настоящий юбилей
— это не просто круглая дата в жизни отдельного
медработника, коллектива, учреждения, но важное
общественное событие, во время которого подводятся
итоги деятельности и намечаются планы на будущее.
Это большой урок гражданского, нравственного и
профессионального воспитания. Юбилей — это не только
определенный отрезок времени, ушедший в историю,
это сама история, конкретные люди, их дела».