Взяться за перо заставила меня небольшая
информация, опубликованная на первой полосе
«Восточки» 14 сентября под заголовком «Выбирай сам,
льготник!». Я поняла сразу, что это обращение ко мне
и к тысячам таким, как я, — тяжело хворающим людям,
которым в последние недели текущего месяца предстоит,
если и не решить свою судьбу на предстоящий год (это
сказано слишком сильно), то облегчить или, наоборот,
осложнить свое существование — это уж точно! Что же
выбрать федеральному льготнику, испытывающему на себе
все «прелести» монетизации: предпочесть ли положенные
ему 450 рублей, которыми он сможет распорядиться по
собственному усмотрению, или по-прежнему быть
привязанным к рецепту, выписка которого всякий раз
представляет огромную трудность, особенно для таких
инвалидов, как я, лишенных возможности самостоятельно
передвигаться, и к аптеке, которая чаще всего сразу
«отоварить» этот рецепт не может по одной причине:
нужных тебе медикаментов, обозначенных обязательным
реестром, у нее нет. Нет ничего удивительного в том
количестве отказников, которые выбрали личную свободу
действий, насколько вообще для тяжелобольных людей
возможна «свобода», обеспечиваемая 450 рублями.
«Восточка» привела цифру: всего по области
таких людей набралось 47 тысяч. И среди них я,
вдоволь нахлебавшаяся всех «благ», которые даровал
нам 122-й закон. На мой взгляд, он фактически свел
на нет даже тот минимум врачебной помощи, который
необходим больным людям. Врач, выписывая рецепт
льготнику, не имеет права выйти за границы обозначенного
обязательным реестром списка лекарств. Напрасно в
этом списке искать препараты нового поколения,
эффективные и необходимые тебе по профилю твоего
заболевания, — предлагаются наиболее дешевые,
морально устаревшие. Уже не говоря о том, что за время
действия закона список предназначенных льготникам
лекарств так и остался неполным. В нем нет ничего,
что бы поддерживало больной организм. По крайней
мере, получив на руки положенные мне небольшие
деньги, я смогу приобрести на них хотя бы часть
того, что мне необходимо. Теперь задумаемся о
другом: что стоит больному человеку каждый раз
самому добираться до поликлиники за своим льготным
рецептом, ведь ни родственники, ни близкие друзья не
имеют права получить для него эту бумажку. Откуда
такое недоверие к инвалиду и к тем, кто стремиться
как-то облегчить его существование? Откуда такое пренебрежение
к его боли? Рецептурный бланк с введением в жизнь 122-го закона
обрел статус документа чуть ли не государственной
важности, а ведь, по идее, он должен быть просто
грамотно оформленной формой, подтверждающей
компетентность лечащего врача, и ничем больше.

Лично у меня было время задуматься еще над одной
нелепостью, которая остается как бы не замечаемой
ни теми, кто разрабатывал закон о монетизации льгот,
ни теми, кто контролирует его исполнение на местах,
ни самими врачами. Если я в течение, скажем,
полугода не обращаюсь к своему врачу, не прихожу к
нему на прием за новым рецептом, поскольку как-то
приспособилась пользоваться другими средствами, мои
450 рублей, помноженные на 6 месяцев, куда-то
уплывают, минуя мой карман. И я лишена права узнать,
куда именно они уходят. Но почему?

Таких вопросов у меня накопилось много, пока я была
привязана к своей «лекарственной льготе», как
невольник к каторжной тачке. Оказалось, что 47 тысяч
моих товарищей по несчастью чувствуют и решают
сейчас свои проблемы так, как я. Наверное, нас,
решивших лекарственную «натуру» поменять на деньги, куда больше.
Просто те, кто живет в сельской глубинке, не сразу
могут сориентироваться в ситуации, хотя с оформлением
льготных рецептов, с посещениями врачей у них
сложностей намного больше, чем у жителей крупных
городов.

Один любопытный штрих. Вплоть до августа каждый
льготник, решивший отказаться от своего натурального
«блага», мог это сделать очень просто — написать
соответствующее заявление и, если ему самому трудно
занести его в Пенсионный фонд, попросить об этой
услуге соседа или социального работника. Но с августа
чиновники спохватились: это сколько же денег сразу
уплывет из казенного кармана в руки «недальновидных и
неблагодарных» льготников? А что тут считать:
помножьте положенные каждому 450 рублей на 47 тысяч
человек и вы получите вполне солидную сумму — свыше
21 миллиона рублей. Это только за один месяц и только
если быть уверенным, что «отказников» не станет
больше. А кто может поручиться за это? Выход был
найден быстро: с августа так просто уже заявление об
отказе от льгот не подашь. Нужно самому, лично
прибыть в отделение Пенсионного фонда, иначе —
никак. Это как за выпиской льготного рецепта: хоть
нет у тебя сил, физических возможностей, все равно
— приползи сам. Или пригласи на дом нотариуса (представляете,
какой расход для больного человека!), чтобы он заверил твою подпись
под отказным заявлением. Словом, чем больше преград, тем лучше:
может, кто-то не выдержит, махнет рукой и останется в «раю
натуральных благ». Лично меня этот «рай» тяготит. И
я твердо решила покинуть его.