Да и публика на улице была подходящая — частенько к
деду нырял окрестный простецкий люд за дешевым
алкоголем. Зла никому Иван Митрофанович не делал, мог
и в долг ссудить бутылочкой спирта, потому деда, если
и не любили, то и напастей ему никто не желал. Всегда
спокойный и несколько погруженный в какие-то только
ему ведомые мысли, Иван Землянов, зиму проводил по
большей части у себя дома. Топил печь, смотрел
телевизор, пил чай и делал все прочее, что и положено
делать человеку в его возрасте…

Утром, около 10 часов, 20 ноября 2003 года Марина
Ванина, соседка Ивана Митрофановича через забор,
обнаружила, что из дома Землянова не идет из трубы
дым. «А ведь всегда в это время он кочегарит, видать,
заболел старик, — подумала женщина, — надо бы
сходить узнать, чего там с ним происходит». К тому же
и шторы на окнах в доме старика были задернуты.

Калитка в ограду оказалась не заперта. Отражение
Марины легко скользнуло по зеркалам зашторенных окон.
На крыльце рассыпались осколки оконного стекла, они
противно заскрипели под ногами женщины, когда та
подходила к двери. Дверь на веранду отворилась.

— Опять какие-то гады к деду залазили, — ругнулась
Марина.

Такое случалось и прежде — подвыпившая шпана
выставляла форточки на веранде у Землянова,
обворовывала стареющего Ивана Митрофановича. Воровать
особо было нечего, так воры крохоборничали — тащили
все, что можно в карман засунуть.

Пройдя через затоптанную веранду, Марина потянула
входную дверь. Она легко поддалась. А вот этого уже
никогда не случалось, чтобы старик забыл запереть
тяжелую утепленную дверь в дом.

* * *

Примерно за полсуток до того момента, как Марина
Ванина прикоснулась к ручке двери в дом Землянова,
четырнадцатилетний Юра Полесов, проживающий в десяти
домах от Ивана Митрофановича, отправился в гости к
своей старшей сестре Лене. Лена была в отличие от
брата девочкой совершеннолетней, сожительствовала с
Сашей Климовым.

В тот ноябрьский вечер Саша Климов возвращался с
работы особенно усталый. А что может быть отрадней
для рабочего человека, чем принять на грудь
пол-литра? Шел, шел Климов домой и повстречал по
дороге своего знакомого, семнадцатилетнего Витю
Туморова. Пока курили, Климов предложил:

— Давай скинемся, бухла возьмем, закуски и пойдем ко
мне!

— А чего, давай! — оживился Туморов.

По дороге к ним присоединился Володя Климов, родной
брат Саши, и троица, заправившись самогоном,
ввалилась в дом, где Сашу ждала с работы сожительница
Лена. Стол накрыли резво. Выпили по одной, закусили,
закурили, еще налили, и вот в этот момент к Лене в
гости пришел брат Юра. Стали соображать на уже на
пятерых.

Весело было Юре и Вите. Сладко плескался в стаканах
пахучий самогон, мягко и причудливо струился табачный
дым. Да и на завтра можно было спокойно болеть с
похмелья — Полесов после восьми классов бросил школу,
а Туморов, закончив одиннадцатый класс, предавался
блаженному тунеядству.

Окончательно стемнело. Самогон кончился, как всегда,
внезапно. Саша Климов отправился проводить гостей до
калитки, ему в отличие от Полесова и Туморова наутро
нужно было отправляться на работу. У калитки
расстались.

— У меня тут десять рублей есть, — обратился уже на
улице Юра к Вите, — давай зайдем в магазин сигарет
купим.

— Не-а, Юрка, ты не прав, в натуре, — заплетающимся
языком возразил Туморов, — нам надо не сигарет
купить, а еще бухла.

Что можно было купить в одиннадцать часов вечера на
десять рублей? Пачку сигарет или сто грамм спирта —
несуразную дозу для двух «здоровых пьяных мужиков».
Потому тратить деньги на спирт вдруг как-то
расхотелось. Подростки купили сигареты, и тут Полесов
предложил:

— Тут на моей улице дедок живет, спиртягой торгует…

— Ну так пойдем его тряханем на выпивку, — закончил
мысль Туморов.

* * *

Дверь в жилище Ивана Митрофановича была заперта.
Тогда Витя Туморов, как Терминатор, разбил на веранде
стекло голой рукой. Но пролезть в небольшое отверстие
ни у одного, ни у второго подростка не получилось.

— У Землянова квартира в нашем доме через стенку, —
рассказывает Артем Крутилин, — а мы живем с отцом, и
вечером 19 ноября к нам постучали. Отец у меня
глуховат, спать рано ушел. Я открыл. Там Полесов Юрка
с нашей улицы стоит с еще одним парнем, знаю только,
что этого парня зовут Витя. Юрка еще ничего, а Витя
пьяный в дым. Ну, и Юрка просит у меня топор, что,
мол, мать закрылась, а он вроде как достучаться не
может, вот и нужен ему, Юрке, топор, чтобы домой
попасть. Ну, надо, так надо. Сказал ему, что топор в
ограде лежит рядом с дровами. Юрка взял топор, и они
ушли..

Топор на следующее утро найдут в огороде Ивана
Митрофановича. А пока пьяный дуэт весьма успешно
орудовал топором в соседней с крутилинской квартире.
Сначала вскрыли с помощью топора запор на дверях
веранды, потом таким же варварским способом проникли
в дом. На кухне стояла тьма, Иван Митрофанович
Землянов мирно почивал в комнате. Юра Полесов зажег
свет. Два подростка принялись шуровать на кухне в
поисках спирта. Спирт не находился, зато обнаружил
себя хозяин квартиры. Иван Митрофанович, не зажигая
лампочки, направлялся в сторону кухни.

— Юрка, там какая-то тень в зале шевелится, — ткнул
Туморов пальцем в сумерки за шторы, огораживающие
кухню от большой комнаты.

И вот уже четыре цепких руки волокут дряхлое тело
Ивана Митрофановича через весь зал и бросают его в
кресло, стоящее в углу.

— Ты сторожи дедка, Витек, а я пойду дальше спирт
искать, — Полесов отправился в следующую комнату
продолжать прерванный пробуждением старика обыск.

Там алчущий мальчик открыл подполье и зажег в нем
свет. Спирта подросток в подполье не обнаружил, хотя
и вылез оттуда, бренча стеклянными банками. В банках
были варенье и мед. Сладкую добычу Витя сложил в
полиэтиленовый пакет.

Иван Митрофанович сидел в кресле и наблюдал за
грабителями. Выбрав, как он считал, подходящий
момент, Землянов сорвался с кресла и попытался
убежать от подростков.

— Стоять, старая вешалка! — заорал на старика
Полесов.

К нему присоединился Туморов. Старик лежал на полу,
по его лицу стекала кровь. Он то ли стонал от боли,
то ли хрипел от возмущения. Иван Митрофанович нашел
силы, чтобы подняться и сесть в кресло.

— Ну ты, гнида, прижми зад и сиди смирно! — приказал
старику Туморов, и тут взгляд Витька скользнул по
столу и сфокусировался на двух одноразовых шприцах.

Через минуту подростки в четыре руки кололи ладони и
плечи старика одноразовыми иглами одноразовых
шприцев. Старику было больно, и он всякий раз, когда
игла в очередной раз пронзала его плоть, смешно
кривлялся.

Бросив это увлекательное занятие, подростки
продолжили поиски выпивки на кухне. В какой-то момент
Иван Митрофанович застонал и попытался позвать на
помощь. Это опять привлекло внимание грабителей. Они
вооружились поленьями, подобранными тут же, у печки.
Тяжелыми лиственничными поленьями били по голове,
ребрам, рукам. Иван Митрофанович снова лежал на полу
в зале и прерывисто хрипел. Добили старика уже
топором, тем же самым, которым вскрыли двери в его
доме. Витя и Юра вдруг поняли, что дед умер. Теперь
им никто не мешал производить обыск, и уже через пару
минут Юра нашел под лавкой на кухне банку со спиртом.

Потом специалисты подсчитают добычу подростков-крохоборов: банка малинового
варенья, 520 г, стоимость 65 рублей; банка смородинового варенья, 450 г,
стоимость 45 рублей; две банки меда по 250 г каждая, стоимость 60 рублей за
банку. Итого общая цена жизни Ивана Митрофановича Землянова потянула на 230
рублей. Плюс 900 г неразведенного спирта…

* * *

Когда пришло время отвечать, начались интересные
вещи. Наглотавшись блатной романтики,
подростки-подельники договорились, какие показания
станут давать на суде. Первого допросили Туморова.
Витя «честно» рассказывал, что когда подростки
проникли в квартиру Ивана Митрофановича, деду
сказали, чтобы тот сидел и что они уйдут, когда
найдут то, что им нужно. Сам Витя сидел рядом с дедом
и словами: «Не шуми, не шуми», — успокаивал старика.

— Потом дед пожаловался, что у него болит сердце, —
рассказывает Туморов, — и попросил достать таблетки
из трюмо. Я достал таблетки. Юра стоял рядом со мной.
В трюмо рядом с таблетками я увидел два шприца, и я
их тоже достал. Когда дед выпил таблетки, я стал
колоть его шприцем. Зачем я его колол шприцем, я не
знаю. Второй шприц бросил на пол, колол ли Юра деда
вторым шприцем, я не знаю. Уколол его раза три в
тело. А когда колол, то увидел под столом банку со
спиртом. Мы взяли банку и пошли к выходу. А дед тогда
закричал: «Грабят!» Я тогда взял полено и ударил его
два раза или больше в правый висок. Дед задергался, я
увидел, что ему было больно, и он замолчал. Тогда мы
с Юрой опять пошли на выход. Но дед снова закричал. Я
взял топор и два раза ударил его по макушке. Ударял
обухом. Тогда брызнула кровь, а дед начал хрипеть.
Кровь попала ему на лицо и одежду. Юра в этот момент
уже почти вышел из комнаты. Я не помню, говорил ли я
Юре, что ударил топором деда. Но топор был в крови,
наверное, Юра догадался, что я бил топором. На
крыльце я размахнулся и бросил топор в огород. Я не
считаю, что я действовал с особой жестокостью или с
целью скрыть другое преступление — грабеж. Руками и
ногами я деда не бил…

Номер с перекладыванием вины у хитромудрых подростков
не прошел.

Дело в том, что Витя Туморов, несмотря на свой
«нежный» возраст, уже имел срок. Восемь лет и три
месяца Витя получил по части 4 статьи 111 «Умышленное
причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по
неосторожности смерть потерпевшего». Туморов был как
раз на подписке о невыезде под следствием по этому
делу, когда они с Полесовым и совершили убийство
Ивана Землянова. Приговор — восемь лет и три месяца
по статье 111 был вынесен Туморову за пять месяцев до
начала суда над подростками по делу об убийстве Ивана
Митрофановича.

Что поделаешь, наш Уголовный кодекс поразительно
мягок по отношению к несовершеннолетним. Он не
позволяет назначить наказание Туморову более 10 лет.
Даже если это одна из самых тяжких статей в УК РФ —
часть 2 статьи 105, максимальная санкция которой —
вплоть до пожизненного заключения. Вот такие
юридические казусы — семнадцатилетний Туморов,
совершив тяжелейшее преступление, взрослое
преступление, по закону несет наказание как
несмышленый малолетка.

Вот и получался у подельников такой хитрый расклад.
Витя Туморов к своему сроку в восемь лет и три месяца
за убийство старика получает незначительную добавку —
один год и девять месяцев. А четырнадцатилетний Юра
Полесов меняет на суде свои показания и говорит, что
он, Юра, только один раз уколол деда шприцем и один
раз ударил его поленом по голове. Юра рассчитывал,
что за удар поленом и укол шприцем он понесет
значительно более мягкое наказание, чем за убийство,
которое суд квалифицирует как убийство группой лиц,
совершенное с особой жестокостью.

Суд разобрался в этих тонкостях. Тем более что на
предварительном следствии, когда подростков
допрашивали и в качестве подозреваемых и в качестве
обвиняемых, они поровну делили вину за убийство Ивана
Землянова.

Туморов получил максимально возможный срок — 10 лет.
Вину Полесова в убийстве и грабеже Ивана Землянова
суд признал в полной мере. По тем же самым статьям,
что и его старшего подельника. Смягчающими вину
Полесова обстоятельствами суд признал его «нежный» —
14 лет — возраст и отсутствие прежде судимостей. Юрий
Полесов был приговорен к восьми годам. В отличие от
Туморова, которому на момент суда уже исполнилось 18
лет, Юра Полесов первое время будет отбывать срок в
воспитательной колонии для несовершеннолетних
преступников.

* * *

И Туморов и Полесов были детьми из так называемых
неблагополучных семей. У Вити Туморова умер отец, Юру
Полесова воспитывала одна мать. Но они не были ни
наркоманами, ни законченными алкоголиками, ни
умственно неполноценными. Как показала
психолого-психиатрическая экспертиза, подростки четко
осознавали в момент преступления, что именно они
творят. Их никто не принуждал к грабежу и убийству, у
них у обоих присутствуют равные по силе лидерские
черты. Так почему жизнь человеческую они оценили
всего в 230 рублей и 900 граммов неразведенного
спирта явно дрянного качества?