Сто заветных откровений
О новой книге поэта Ростислава Филиппова "Красная сотня"
Долгожданный сборник стихотворений известного
русского поэта и журналиста Ростислава Филиппова
вышел в свет в издании ОАО «Иркутская областная
типография N 1 им. В.М. Посохина». Книжка сделана в
лучших традициях русского книгоиздательства — с
уважением не только к автору, но и к его читателям.
Издана книга стихов Ростислава Филиппова на средства
комитета по культуре администрации Иркутской области.
Иркутские писатели очень благодарны комитету по
культуре за столь значительную помощь нашему поэту в
тяжелейший для него период.
В 1988 году в Иркутске вышла книга литературно-критических
очерков Надежды Степановны Тендитник «Энергия писательского
сердца». В ней есть статья «Сибирские ямбы», посвященная
творчеству поэта Ростислава Филиппова, где наш замечательный
критик пристрастно и справедливо рассматривает поэзию
Филиппова на фоне сложившейся к тому времени литературной
и общественной жизни в стране и в Сибири. Основы самосознания
писателей поколения тридцать седьмого года рождения
были заложены в 50-е годы, в годы «большого общественного
подъема», пишет Надежда Степановна, молодых объединяла
тогда единая для всех радость обновления, энтузиазм.
Ростислав в те годы учился на факультете журналистики
МГУ, где в атмосфере студенческой жизни родилось стремление
молодежи к независимому, самостоятельному действию,
желание решать государственные задачи, тяга к большим
жизненным дорогам. В 1957 году появляются первые публикации
в сборнике молодых «Радуга». Это были стихи, исполненные
верой в открывшийся мир.
Уехав в Забайкалье, работая журналистом в газете «Забайкальский
рабочий», Филиппов «ощущал себя сыном Москвы, ее учеником
и преданным поклонником» и то же время «жил и работал
с чувством заново открываемой прекрасной сибирской земли».
Этим переполнена его первая книга «Завязь». И в последующих
главным качеством была гражданственность, верность идеалам
студенческих лет.
Конечно, Н.С. Тендитник в статье «Сибирские ямбы» справедливо
критиковала Р. Филиппова за то, что нет-нет да и впадал
он в риторику, кое-где слегка позировал, был максималистом.
Но зато он всегда был «В нашей буче, боевой, кипучей»,
как журналист и поэт он погружался в быт рыбаков, охотников,
офицерских жен, метеорадистов, новобранцев. «Его поэтическое
зрение отражает обширный и пестрый поток впечатлений,
предметы и обстоятельства сами по себе», писала в своей
статье о Филиппове Н.С. Тендитник. И с каждым новым
сборником стихи его все более наполняются священным
гулом смысла.
«Стоять на ветрах истории трудно. Нужно иметь социальные
и нравственные ориентиры. К этому примешивается робость,
бессилие перед фантастической сложностью жизни. Она
требует гражданского подвига, мудрости проникновения
в толщу фактов, в глубины бытия». Это тоже из статьи
Н.С. Тендитник. И эта истина остается на вооружении
писателей России, она подхвачена большинством из них,
потому что в ней нуждается читатель.
У Р. Филиппова вышло немало поэтических книг в
Иркутске и в Москве. Это сборники «Выбор», «Сосновая
провинция», «Сибирские ямбы», «Я к вам с друзьями» и,
наконец, в 1994 году «50 превосходных стихотворений».
Новая книга с несколько странным названием «Красная
сотня» (вызывает определенные ассоциации, не правда
ли? Однако после «новотворений» нынешних авторов под
названием, например, «Эксгумация полуночи» или
«Чучело человека» ничему удивляться не
приходится; тем более что слово «красная»
по-древнерусски значит «красивая») состоит из двух
частей: первая часть — «50 превосходных…», а
вторая называется «50 отвратительных стихотворений».
Подзаголовки, сказать по правде, не отражают истины:
читатель убедится, что книга собрана из лучших
стихотворений, взятых из ранее вышедших книг, плюс
великолепные новые. Поэту не изменила ни присущая ему
гражданственность, ни острое чутье поэтического
слова. К счастью, чувство юмора и самоиронии, идущее
от истинного, живого ума, Ростиславу Филиппову совсем
не чуждо. А.С. Пушкин тоже, помнится, на радостях по
окончании гениального своего творения назвал себя
сами знаете как, а какой-нибудь Фаддей Булгарин
относился к себе зело серьезно. И кто его помнит ныне?
Впрочем, в предисловии к первой части сборника («50
превосходных стихотворений») сам автор говорит: «Я
назвал так… этот раздел потому, что отобрал в него
— чего уж скромничать зря? — действительно очень
хорошие стихи. А превосходны они… потому, что
превосходят почти все, что я написал прежде!».
(Открывается этот раздел знакомой нам фотографией, где
Р. Филиппов вдвоем с любимой гитарой).
В последнее время замечаю: люди стосковались по
стихам. С какой жадностью ловят они поэтическое
слово! Как пытаются выразить себя в непокорных
поэтических строчках! И готовы — увы! — принять за
стихи графоманские потуги какой-нибудь мадам Г-ной.
А тут открываешь на 11 странице книгу мудрого,
знающего цену всему поэта и читаешь четкие, ясные строки:
Такое дело жизнь. В него впрягли
Меня давно. Люблю я это дело.
И ни к кому из всех людей земли
Не знаю зависти — ни черной и ни белой.
Потребуется — буду я солдат.
И до последнего, как говорится, вздоха.
Работаю неплохо, говорят.
Да я и сам уверен, что неплохо.
Какой я друг — не мне о том судить.
Быть может, и не очень-то хороший.
Но тех, кто мне доверился в пути,
Я не бросал. И никогда не брошу.
Читатель сразу видит, что имеет дело не только с
хорошим поэтом, но и с порядочным человеком. Вообще,
стихи о дружбе, посвящения друзьям занимают в книге
немалое место. Их автор до конца честен и с ними, со
своими друзьями, и с самим собой. Это вызывает
уважение!
Вот мои шестнадцать строк:
Я не сделал все, что мог.
Если Бог окажет честь,
Все исполню. Силы есть.
Ради красного словца
Я всегда жалел отца.
В дружбе не выгадывал.
В службе не закладывал.
На том свете господь Бог
Подведет и мне итог.
Если в рай не попаду,
И в аду не пропаду.
Короткие, сильные строки, мужская рифма делают стихи
похожими на клятву. В них духовный портрет
лирического героя, но читатель уверен, что написать
такой портрет может лишь человек, обладающий сам
этими качествами. В стихах трудно, почти невозможно
лгать!
Давно было замечено, и это верно, что в Филиппове —
журналисте, публицисте, политике — живет истинный лирик.
Жизнелюб, он мог бы писать только о любви, о
радостях земных, об искусстве: «Февраля фиолетовый
запах…»; «И снова май! Приплыв, как свежий дым…»;
«Девушка читает в электричке…». Лирика — это то,
что идет от сердца к сердцу и не всегда объяснимо.
Как, например, объяснить стихотворение «Утка летала
в распадке…»? Через образ этой мечущейся,
затравленной птицы поэт обращается к нам, жалеет ее,
а значит и нас, усталых и заблудившихся в жизни:
…………………….
Села. Подальше от взгляда.
Но, видно, душу спекло —
не отдохнула, с надсадой
вновь поднялась на крыло.
………………….
Господи, дай испытанье
в суетных наших делах
помнить про это летанье
на неподъемных крылах.
Почему так хочется плакать, читая эти стихи? Тайна
живого слова…
Стихотворение «Пожар» я знаю, кажется, с детства. Так оно
потрясает. Может быть, я сама хотела его написать, да
не хватило духу?
Доброте моей, что утице,
прятаться не мило…
Из гнезда порхнула тихого,
кровью плакала навзрыд,
по хребтам и по увалам
весть недобрую носила —
ой, тайга горит,
тайга горит,
тайга горит…
……………………..
Вот — брусника. Вот — рябина.
Вот — звериная тропа.
Всем им — горькая судьбина,
Или попросту — труба.
Ну и правильно. Не мы ли
Ради корысти своей
Кедрам морды поразбили
Колотами до соплей?
Так и надо нам. Мы сами
В гуле пьяных матерков
Истоптали сапогами
Души наших родников.
Поэта одолевают стыд и раскаяние за «чудные» деянья
человека. Такие стихи надо каждый день, как рекламу,
твердить по телевидению — может, дойдет хоть до
кого-то?
Где ты, былая романтика комсомольских строек? Нет ее.
Убили. Остался реализм. Голая правда, о которой пел
Высоцкий. Поэт в отчаянии взывает к людям, «ему ж —
нет отклика…» Но поэт — обязан говорить, кричать,
стрелять в воздух!
Поэт, как всегда, с открытым забралом «идет на вы» с
обезумевшим веком, как шел когда-то, в 18-20-е годы
того же XX века, великий русский поэт Максимилиан
Волошин. Тогда — его крик о милосердии к русской
земле и к россиянам не был услышан, Ростислава
Филиппова не услышали в 90-е. Хотя тишина стояла —
страшная! Люди затаились в своих углах и лишь с ужасом
наблюдали порок и разграбление, убийство и насилие,
царящее на улице. Каждый только ждал своей очереди…
Но ведь говорящих правду объявили фашистами!
Р. Филиппов отнесся к этому сначала почти спокойно.
У меня на эту перестройку
И не удивленье, и не злость.
Николай Васильич!
Птицу-тройку
Тормознуть, конечно, удалось.
Хорошо нам пели и не пили,
Да с дороги сбились ямщики.
И уж точно — бестолковы были
И беспечны сами ездоки.
Но события развиваются стремительно. Человеческая
жизнь теряет цену. Цинизм власть предержащих
буквально бьет по лицу. И не только растерянность —
ужас звучит теперь в стихах Р. Филиппова, особенно когда
он примеряет будущее к своим собственным детям. Вот
стихотворение, обращенное к дочери:
…………………………..
Спи, малыш. Я плачу от бессилья.
Ты во сне не вздрагивай. Хотя
Снова будет темная Россия
За окном пугать мое дитя.
Наглая, торгашная, блатная.
Жадная до денег и питья.
О другой России мало знаю.
Вижу только — это вот моя.
И молчу я. И мечтать не смею,
Что иное время настает.
Что с румяной девочкой моею
новая Россия подрастет.
Всегда доискиваться правды — это свойство русской
поэзии. Привилегия поэтов, любимых народом во все
времена. В стихотворении «Читаю Библию, друзья…»
Р. Филиппов размышляет о древних пророках:
Пророчество — так до конца!
О, как их жгла и как томила
Не жажда красного словца,
А жажда объясненья мира.
Писатель, как и священник, тоже пытается объяснить
мир…
Да и куда же деваться поэту, как не вернуться к
православию, к образу Христа. Кто же знает истину,
кто научит, как жить на земле, если не Он?
Господи, взгляда с меня не своди —
Мало добра остается в груди.
Был человеком и я до сих пор,
Но приближается голод и мор.
Грабить и бить кирпичами в висок
Будем друг друга за хлеба кусок.
Низкое время нас ждет впереди —
Господи, взора с меня не своди!
Чтоб не посмел я ни душу, ни имя
Боже, сгубить пред очами Твоими!
«Жажда объясненья мира» томит и жжет самого автора
«Красной сотни». По приметам, по строчкам, по глазам
узнает он, что за племя «младое, незнакомое» пришло
на Русь.
Ладно. Я газеты их читаю.
По наклону ихних глаз и фраз
Очень даже вижу — сбились в стаю,
Строго ненавидящую нас.
Потому так ядовиты строки,
Что у нас остались позади
Не совсем уж бросовые стройки
И не вовсе глупые вожди.
Значит, как тогда, в года былые,
Так теперь стоим мы — стан на стан.
Это — мы. Отечество — Россия.
Вот — они. Отечество — карман.
Как ни обличай себя, свой народ за допущенное в государстве
преступление, а надо признать:
Какой ни есть, мы все-таки народ.
Ну, не народ. Но все-таки не сброд.
Ну, ладно, сброд. Но все-таки живет
средь нас хотя б один такой калека,
который хочет возвести в себе
высокий храм, достойный человека.
Выстраданные поэтом, гордые, всепрощающие строки!..
Есть еще пронзительное, печальное стихотворение:
«Наклонились в зеленом и белом над моею телесной
длиной. И в вопросе немом и несмелом — это что же
случилось со мной?..» Видимо, одно из последних, может быть,
написанных в больнице.
Каждый читатель обретет в «Красной сотне» свои,
навсегда любимые стихи. Для меня лично в книге Р.
Филиппова есть два особенно любимых стихотворения.
Первое — уже упомянутое «Утка металась в распадке..»
и второе — посвященное матери:
По узбекскому небу ярко солнце бежит.
А в узбекской земле моя мама лежит.
У могилы ее два цветка полевые.
Рядом — Шелковый путь протянулся в Россию…
Часто вижу во сне: под луной, молодая,
Ходит мама по шелку, невесомо ступая.
Есть вещи, которые не нужно объяснять. Есть вещи
вечные: любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим
гробам. Несчастлив тот, кому в жизни не досталось
даже этого. Ему лишь черный ветер веет из пустоты, из
тьмы времен…
На этом можно и закончить небольшой обзор поэтической
книги известного русского поэта Ростислава Филиппова
«Красная сотня». Но хочется еще раз воскликнуть: как
все же истосковалась душа любомудра русского по
чистому, классически выверенному, кованому стиху!
… «Новая книга возвращает нас к русской поэтической
классике», — произнес кто-то на вечере, посвященном
представлению этой книги в Доме писателей России. И
это совершенно точно.
Остается пожелать автору сил и здоровья для новых
стихов.
