Конец ноября. Город погружается в ранние промозглые
сумерки. Мир вокруг враждебен, пространство колючее, а
нервы напряжены и готовы лопнуть от внезапного порыва
ветра. Редкие прохожие спешат в теплые освещенные
квартиры. Еще несколько быстрых шагов, еще немного, и за
углом железного гаража покажется знакомое зовущее окно
своей квартиры. Там ждет любимый муж, горячий чай,
любимый кинофильм.

Жене Смирновой оставалось пройти до дома, в котором
она жила, метров двести по пустырю, отделяющему гаражи от
жилого квартала. Девушка запыхалась от быстрой ходьбы,
потому не расслышала торопливые шаги за спиной.
Человеческая тень материализовалась откуда-то из плотных
сумерек, которые обитают между стенами гаражей.
Незнакомец цепко схватил девушку за шиворот куртки и
увлек в сторону от дороги. Тело девушки стало каким-то
вялым и беспомощным.

Вскоре тащившая Женю рука ослабла, еще через секунду
девушка сумела развернуться и увидела… Это был сосед ее
матери, ее ровесник Витя Храмов. То, что потенциальный
насильник оказался знакомым, поначалу прибавило Жене
оптимизма. Трудно сказать, какие мысли были у Храмова
насчет Жени Смирновой, но, глядя в испуганные глаза
жертвы, он вел себя нагло. Чувствовал себя хозяином
положения.

— Ну что, тварь, попалась, значит. Снимай побрякушки
из ушей.

Торопливо, надеясь, что на этом кончится ее унижение,
Женя сняла золотые серьги — подарок мужа. Протянула.
Гадко хмыкнув, Храмов засунул украшение в карман и
пристально посмотрел на Женю. Похоть вздыбила слабые
мысли Храмова.

— Витя, я беременная, — голос жертвы предательски
дрожал, и это только раззадоривало дегенерата. — Витя, ты
же уже взял сережки, Витя-а-а…

Молодая женщина не сопротивлялась, опасаясь за своего
ребенка, который только-только зародился и креп где-то в
тайниках ее тела. Слезы, которые она не вытирала, горячо
текли по лицу и проделывали холодные дорожки по
обнаженной груди. Храмов раздел донага молодую женщину
и долго и с извращенным наслаждением пользовался ее
беззащитной плотью.

Олег Смирнов увидел в тот день, вернее — в ту ночь, свою
жену Женю только в начале первого. Испуганная,
растрепанная, с припухшими веками, Женя поначалу на все
вопросы Олега отвечала отчаянным рыданьем. «Будто по
покойнику», — подумалось Олегу. После долгих уговоров,
сквозь всхлипы, Женя едва выдавила из себя:

— Меня… изнасиловал… Храмов…

Самое отвратительное и гадкое в изнасиловании — это
последствия. Последствия для жертвы. Даже при условии, что
все факты налицо, что преступник известен, необходимо
доказать, что насилие действительно имело место. И самое
малое в деле возмездия — это пройти унизительные, но
необходимые процедуры, представ перед медицинскими
экспертами. Но это все-таки вопросы больше чисто
медицинского и физиологического характера. А самое
страшное начинается потом: допросы, очные ставки,
продолжительные беседы со следователями. И в эту
протокольную круговерть вовлекаются, кроме потерпевшей, ее
родственники, друзья, знакомые. Родственники и друзья
обвиняемого. А на допросах нужно рассказывать, объяснять
все обстоятельства дела до мельчайших подробностей.

И, наконец, суд, на котором нужно будет повторить все,
что уже запротоколировано следователями. Повторить в
присутствии многих людей, в том числе и сторонников
насильника, и еще ответить на хитромудрые вопросы
адвоката, который защищает его. Например, могут спросить:
«А почему вы решили,
что мой подзащитный совершает с вами насильственный
половой акт? А почему вы в таком случае не защищались?»

Олег, как мог, успокаивал жену, но зачерствел сердцем.
Ночь прошла в тяжелых раздумьях. Утром Олег сел в свой
микроавтобус и выехал на конечную остановку.
Там он рассказал своим приятелям-маршрутчикам, что
произошло. Вместе они принялись обдумывать ситуацию и
искать пути решения возникшей проблемы. А основной
проблемой Олега в это утро была безнаказанность Вити
Храмова.

Конечно, первый естественный порыв Олега — обратиться в милицию. Его коллеги даже порекомендовали
Смирнову для начала проконсультироваться у одного
знакомого милиционера, как это лучше сделать. День
намечался суетный.

Карпенко, знакомого милиционера, Смирнов и его
товарищ Федоров застали дома. Федоров пригласил Карпенко
в автобус, где их ждал Олег. Смирнов рассказал милиционеру
о том, что его жену изнасиловали, и попросил у него, как у
сотрудника правоохранительных органов, совета.

— Да какой тут может быть совет, — ответил Карпенко, —
надо заявление в милицию писать.

Ездили и к Храмову домой. Дверь открыла его мать и
сказала, что уже вот как сутки не видела Виктора и дома его
нет. После этого Карпенко покинул компанию Олега и Жени.

— Слушай, парень, — обратился к Смирнову
милиционер, — не мучайся, сдай его в милицию.

В течение всего дня Олег с товарищами разыскивал
насильника. А Женя дважды пыталась подать заявление в
милицию об изнасиловании.

В первый раз на нее сотрудники отделения накричали и
заявление не приняли. Во второй раз женщина разговаривала с
дежурным офицером. После беседы он предложил ей
подождать следователя из прокуратуры, поскольку дело об
изнасиловании — подследственное именно прокуратуре.
Когда приехал следователь, Жени Смирновой в отделении уже
не было.

К концу дня Олег внутри себя отказался от мысли
подавать заявление. Он, Женя и еще пятеро его
друзей совершали объезд окрестностей в поисках
Храмова.

Где был всю предыдущую ночь и следующий после
изнасилования Жени день Храмов, доподлинно неизвестно. А
только «всплывает» он около семи вечера. Вместе с младшим
братом Сергеем Витя прогуливается по улице. По ходу
прогулки они решили зайти в магазин, в котором торговала
подруга и соседка их матери Первакова. Подождали, когда
магазин закрылся, и втроем отправились домой.

Витя Храмов за собой никакой особой вины за
вчерашнее не ощущал. Награбленное — золотые Женины
серьги — наркоман успешно поменял на несколько доз
героина, «вмазался» и находился всем своим ублюдочным
существом в параллельном наркоманском кайфе. Да и
мелкоуголовный его характер и замашки, приобретенные за
время недавней отсидки, никак не располагали наркомана к
рефлексии и самокопанию. Первую судимость наркоман и
иждивенец Витя Храмов получил за кражу. Вот и теперь
течение ноябрьского вечера плавно несло Витька с одной
волны блаженства на другую. Как вдруг…

— Ну, кто из вас тут Храмов?!

На компанию Храмова смотрел ствол пистолета,
который держал в руках молодой парень. Это был Олег.

Витек обостренным наркоманским чутьем уловил, что
«сейчас его будут бить», а потому помалкивал. Олег повторил
вопрос, но никто из компании не признавал себя Храмовым. И
тут из микроавтбоуса, что стоял чуть поодаль, вышла молодая
женщина.

— Вот он! — Женя ткнула пальцем в Храмова.

Олег перехватил пистолет за ствол и хлестко ударил
насильника рукояткой по переносице. Товарищи Олега
схватили в охапку Храмова и закинули в салон автобуса.

— А теперь, скотина, вставай на колени и проси у нее
прощения, — приказал Олег Храмову, показывая на свою
жену.

У Жени, когда она увидела насильника, вновь началась
истерика. На Храмова посыпались удары. Товарищи Олега — парни женатые, каждый невольно представлял себя на месте
Смирнова — били насильника зло…

На конечной остановке, где собираются все
маршрутчики, остановились. В этот момент еще можно было
б изменить историю, сделать другой выбор. Но маховик
ненависти к насильнику раскручивался, увлекаемый силой
собственной инерции. Первакова и брат Храмова
примчались на такси на конечную остановку. И Первакова
отправилась поговорить с парнями, которые увезли Витю.

— Он изнасиловал мою жену, — сказал Олег Перваковой.

— Пусть с этим милиция разбирается!

— Не надо милиции, я сам его убью!

Первакова с братом Храмова на том же такси
отправились к матери Вити с подробным отчетом о
происходящих событиях. А в это время маршрутка с
насильником выехала за город и проследовала в сторону
строящихся домов.

— Раздевайся, тварь, — скомандовал Смирнов Храмову, —
догола раздевайся!

Приказ Олег подкрепил ударом пустой пивной бутылкой
по голове насильника.

— А теперь жри свои поганые трусы!

Деревянная палка в руках Олега сломалась о голову
Храмова. Тогда он взял монтировку, которая несколько раз
испытывала на прочность череп наркомана. Заставил его
одеться.

После этого Олег и еще двое его товарищей вытащили
Храмова из автобуса. Витя понял, что ему грозит за его
преступление «высшая мера» и помилование вряд ли светит.
Он вырвался и побежал в сторону леса. Наркомана легко
догнали. Избиение продолжалось на свежем воздухе. Через
какое-то время Храмов перестал дергаться и орать. Тихо,
мирно и совсем спокойно он лежал на ноябрьском снегу.

— Сдох ублюдок, — Олег достал ведро, шланг и открыл
бензобак.

Но бензин попадал в рот, не хотел течь в ведро. Олег
кашлял, матюгался, но ничего не мог сделать, ведро по-
прежнему оставалось пустым.

— Черт, смотрите, живучая тварь, — закричал Олег,
указывая своим друзьям на подавшего признаки жизни
Храмова. Насильника схватили за шкирку и закинули на
заднее сиденье автобуса.

— Ладно, раз он в огне у нас не горит, повезли его
купаться, — сказал Олег.

До Ангары оставалась пара километров. Остановились на
невысоком обрыве. Вытащили Храмова из автобуса и ногами
спихнули с обрыва. Тело наркомана полетело вниз, но до воды
не докатилось. Тогда Олег и Сергей Мешков спустились с
обрыва и «допинали» Храмова в Ангару. Оказавшись в воде,
Храмов присел на корточки, вода ему была
по грудь. Умирать насильнику не хотелось.

— Вытащите меня, вытащите, я вам деньги отдам,
сколько скажете, явку с повинной напишу, — умолял
наркоман.

С большим успехом он мог бы умолять холодную
черную воду Ангары или равнодушное небо. В ответ неслась
ругань и камни.

— Хочешь жить — плыви, — крикнул с берега Олег.

Прошло минут двадцать. Храмов сделал
последнюю отчаянную попытку выбраться. По справке
гидрометеоцентра, предоставленной в суд, в тот день
температура воды в Ангаре равнялась + 1,8 градуса
по Цельсию. А
воздух промерз до -15. Храмов поскользнулся и плашмя упал
в воду. Течение подхватило и понесло его.
Еще метров пятьдесят Олег
с товарищами провожали тело Храмова в последний путь. И
только убедившись, что оно погрузилось в воду, они
развернулись в сторону автобуса. Мешков выбросил в воду
монтировку, и они покинули берег Ангары.

Разложившееся тело Храмова выловили только
следующим летом в конце июля. Течение прибило его к
правому берегу реки. Это было уже на территории Боханского
района. Опознал утопленника по одежде брат.

Олег Смирнов, Сергей Мешков и еще один активный
участник расправы над Храмовым, Виталий Хохряков,
оказались в СИЗО спустя неделю после описываемых
событий.

Почему наркомана и насильника Олег и двое его друзей
все-таки решили убить? Ведь со смертью заканчиваются и
страдания. Наверное, надо было оставить насильника в
живых. Чтобы жил он долго, но плохо. Кстати, и сроки они
тоже поменьше получили бы, останься в живых Храмов. А
так 105-я, часть 2-я — пожалуй, самая тяжелая статья в
Уголовном кодексе, санкция — вплоть до пожизненного
заключения. Суд счел, что трех парней толкнуло на убийство
желание скрыть первое преступление — нанесение тяжких
телесных повреждений. Были и смягчающие обстоятельства,
которые учел суд. У Олега родился сын, у Сергея
Мешкова тоже есть малолетний ребенок. Кроме того, все трое
подписали явку с повинной, у всех троих это первая
судимость. Также суд признал смягчающим тот факт, что
поведение потерпевшего Храмова носило противоправный
характер, что и послужило поводом для его убийства.

Сергей Мешков и Виталий Хохряков получили по
девять лет. Олег Смирнов — 10. Матери Храмова, как
потерпевшей, была присуждена компенсация за материальный
вред в размере 25 673 рублей и 90 тысяч — в качестве
компенсации морального вреда. Эти деньги надлежит
взыскать в пользу матери Храмова с осужденных. А вот кто
компенсирует материальный и моральный вред Евгении
Смирновой?

Я слышал много раз, что на зоне насильников сами
осужденные не любят. Вернее, любят, но весьма
специфическим способом… Может, Храмову повезло, что он
на зону так и не попал?