Сон, в среднем поглощающий треть нашего
земного существования, — чуткий и объективный экран,
на который проецируются самые сокровенные, бывает, и
весьма тяжелые тайны нашего организма, о которых мы
сами до поры до времени и не подозреваем.
Привычно жалуясь на «проклятую бессонницу», вряд ли отдаем
отчет в том, что, если ею нынче, в истоке двадцать первого
века, страдает 30% человечества, значит, не столь она и
безобидна. Не случайно сомнология как часть практической
медицины сейчас остро востребована жизнью. В отличие от наивных
«сонников» она, опираясь на клинические и
экспериментальные исследования, объективно и точно
«расшифровывает» наши сны, доискиваясь причин их
патологии.

В России пока сомнологических центров единицы.
Среди них — Иркутский, открывшийся минувшей осенью
в Центре инновационной медицины академического
Института репродуктивного здоровья и педиатрии.
Только в отличие от других наш совсем не
«ориентирован» на больницу. Не в палату, а в уютную
спальню, где все настраивает на отдых и покой, приходит
пациент. Лишние эмоции ему сейчас не нужны — он должен
чувствовать себя в привычной обстановке; только так
точнейшие приборы, к которым десятками датчиков
подсоединят его тело, смогут раскрыть врачу тайны сна.

— С чем люди обычно обращаются к вам? —
спрашиваю врача-сомнолога Ирину Михайловну Мадаеву,
кандидата медицинских наук, закончившую аспирантуру в
Московском государственном НИИ пульмонологии и
дважды лицензированную по сомнологии в американской
высшей Школе сна.

— С синдромом обструктивного сна, попросту говоря —
страдающие храпом, с остановками дыхания во сне. У
нас был пациент, который из восьми часов сна более
часа в общей сложности вообще не дышал! Такой храп —
не признак «богатырского» здоровья, а
серьезная патология. И мы лечим ее по принятым в
мировой практике стандартам. Обращаются и по поводу
хронической бессонницы, и мы начинаем искать ее
источник. Он может оказаться самым неожиданным:
изменение сердечного ритма в определенный час ночи,
нехватка дыхания, плен дневных тревог…

Иркутский сомнологический центр обладает всеми
возможностями, чтобы, как выразилась Ирина
Михайловна Мадаева, «видеть человека в целом».
Исследование сна в течение той ночи, что пациент
проводит в его стенах, ведется буквально по всем
физиологическим параметрам: электрокардиограмма,
электроэнцефалограмма, слежение за движениями мышц и
глазных яблок; беспрерывный мониторинг носового и
грудного дыхания, насыщения крови кислородом. Ни
один «эпизод» сна не остается вне «видения»
точнейших приборов. Кстати, нигде в России, кроме
как в Иркутском сомнологическом центре, не
проводится мониторинг эпизодов ночной эрекции у
мужчин. Из всего этого и складывается
«золотой стандарт», необходимый для определения
качественных и количественных характеристик сна.
Иными словами, для того, чтобы получить самую полную
и правдивую его «фотографию» и тем самым тайное
сделать явным, снабдив пациента всеми необходимыми
рекомендациями. Ко всему сказанному добавьте
широкий спектр исследований гормонального профиля;
постоянную связь с неврологом, кардиологом,
пульмонологом, терапевтом, андрологом, гинекологом, которым пациент в случае
необходимости «передается» по эстафете, — и вы
получите представление о диапазоне помощи, которую
здесь, на улице Тимирязева, 16, оказывает своим пациентам
единственный на всю Сибирь сомнологический центр.
Как к последнему прибежищу, к нему обращаются
сегодня люди, известные в мире искусства, бизнеса,
менеджмента, для которых нелады со сном
оборачиваются настоящей трагедией. И врачи центра
возвращают одновременно с нормальным сном то, без
чего их жизнь лишается смысла: энергию, ясную мысль,
полет творчества.