С мотивами захвата промышленных, строительных, транспортных структур
все относительно понятно. Там всегда есть конкретный и немалый
материальный интерес: движимость, недвижимость, основные фонды.
Поставил своих менеджеров на ключевые посты, и с ходу, не потратившись
на инвестиции, греби прибыль. С трудовым коллективом хлопот никаких,
потому что он, коллектив, все равно, что… недвижимость. Инженерам и
рабочим после захвата, как пел Высоцкий, «просто некуда деться», потому
что другой работы по специальности в ближайшей округе, как правило, нет.

Иначе обстоит дело с присвоением приватизированных ведомственных
научно-исследовательских и проектных институтов. Бывший проектно-
изыскательский институт «Восточно-Сибирский Энергосетьпроект», к
примеру, входивший в советское время в структуру Министерства энергетики
СССР, в буквальном смысле никто не поглощал и не захватывал. Но когда
речь заходит о сегодняшних мытарствах проектировщиков, в коллективе
почему-то часто звучат слова о поглощении и даже о захвате. Это, наверное,
от избытка эмоций. Потому что на самом деле институт потерял статус
юридического лица и стал частью некоего вновь созданного Сибирского
энергетического научно-технического центра (СибЭНТЦ) вовсе не в
результате недружественного поглощения, а в результате «реформирования
научно-проектного комплекса (НПК) РАО «ЕЭС России». Причем, как
утверждают реформаты из ведомства А. Чубайса, в полном соответствии с
действующим законодательством. У меня тоже нет оснований опровергать
это утверждение. Давно и широко известный в энергетических кругах,
авторитетный, самодостаточный и высокоприбыльный проектный институт,
находившийся в Иркутске, был превращен против воли коллектива в
бесправную частичку «СибЭНТЦ», созданного в Новосибирске, как следует
из документов РАО «ЕЭС России», в результате «реорганизации в форме
присоединения».

Такая реорганизация, как утверждают иркутские проектировщики, не
принесла проектному делу Восточной Сибири ничего, кроме увода налогов с
территории Иркутской области, многократно возросшего объема
бессмысленных согласований с новыми, невесть откуда взявшимися
«начальниками» и, как следствие, потери оперативности в работе.

Историческая справка. В 1962 году по решению Министерства энергетики
СССР в Иркутске, где формировалось в то время энергетическое ядро
Восточной Сибири, был создан Иркутский отдел комплексного
проектирования (ОКП) всесоюзного института «Энергосетьпроект». В
1990 году по решению Госстроя СССР ОКП преобразован в институт по
проектированию энергетических систем и электрических сетей «Восточно-
Сибирский Энергосетьпроект» (ВСЭСП). В 1992 году, согласно указу
президента страны, была проведена приватизация института…

— Энергетика — дело общегосударственное, и мы всегда работали в интересах
всего государства, — рассказывает Виталий Дорофеев, возглавивший
институт в 1996 году. — И менталитет у нас сложился соответствующий: мы
все до мозга костей государственники. Поэтому в 1992 году, исполняя указ
президента, коллектив принял осознанное решение приватизироваться в
государственную компанию РАО «ЕЭС России». Столь же осознанно
коллектив принял именно вторую модель приватизации, в соответствии с
которой контрольный пакет акций института передавался государству в лице
РАО «ЕЭС России», а 49 процентов — коллективу.

Виталий Тихонович гордится тем, что сложившийся более чем за четыре
десятилетия коллектив умеет отлично работать. Благодаря взрывообразному
развитию энергетики Восточной Сибири он накопил колоссальный, может
быть, самый богатый в России практический опыт проектирования
энергетических объектов. Но вот как распоряжаться доставшимися им
акциями своего института новоиспеченные акционеры, мягко говоря, не
очень представляли. А потому они не встревожились даже после того, как
РАО, пользуясь, по словам В. Дорофеева, их юридической безграмотностью
и своим административным ресурсом, принудило коллектив обменять свои
акции на акции РАО «ЕЭС России», которое и стало де-юре единственным и
полновластным владельцем института.

— Практика показала очевидную невыгодность сделки для наших акционеров,
— утверждает Виталий Дорофеев. — В 1998 году, к примеру, дивиденды на
одну акцию института составили более двух рублей, а на акцию РАО… менее
пяти с половиной копеек.

Но, как говорится, поезд уже ушел. А потому в 2002 году, не слишком
утруждая себя встречами с коллективом института, РАО «ЕЭС России»
приняло решение лишить его, как и 13 других профильных институтов
Сибири, статуса юридического лица и на правах бесправного филиала
включить в состав СибЭНТЦ, созданного в качестве дополнительной
бюрократической надстройки на базе института «Оргэнергострой» в
Новосибирске.

Неловкую, но удивительно точную по смыслу фразу произнесла по этому
поводу в разговоре со мной ветеран института (стаж работы — 33 года),
главный технолог Татьяна Пупина: «Нас передали под(!) СибЭНТЦ».
Отношение новосибирских и московских менеджеров к коллективу
иркутских проектировщиков подтвердило, что бывший институт оказался
именно «под» ЭНТЦ, а не в его составе.

— Накануне реформы и во время ее проведения к нам приезжали какие-то
начальники, — рассказывает Татьяна Александровна. — Но они даже с нами,
ведущими специалистами института, не разговаривали, а с рядовыми
работниками и подавно. Проводились, правда, деловые игры, якобы для
выработки предложений по повышению эффективности проектного бизнеса.
В играх принимали участие и другие профильные институты. Но все было
впустую, потому что конструктивные предложения, выработанные
коллективно, нигде и никем не фиксировались и не учитывались. Все «для
видимости», надуманно и фальшиво. У наших специалистов сложилось
впечатление, что эти не знакомые нам люди хотят прикрыть институты, а
проектный бизнес продать неизвестно кому…

Жаль, что в газете невозможно услышать интонации говорящего, нередко
лучше конкретных слов передающие искренность и душевную боль Татьяны
Александровны о превращении проектного дела в проектный бизнес, что не
совсем одно и то же. Во всяком случае, академический словарь русского
языка толкует слово «бизнес» как «деловое предприятие, ловкая афера и т.п.
как источник личного обогащения, наживы».

— Мы пережили очень трудные времена, — делится своей болью Т. Пупина. —
Оказалось, что в те самые трудные времена после приватизации мы и не
нужны были никому вовсе. Тогда ничего не строилось, поэтому у нас не
было заказов на проектирование. Сидели без зарплаты. И никакой поддержки
от РАО «ЕЭС России». Больше половины коллектива в те годы потеряли. Но
оставшиеся, сто человек примерно, сумели переломить ситуацию. Мы начали
работать и выжили. Появилась прибыль. Стали платить налоги государству,
получать зарплату. Мы встали на ноги. И вот тут-то объявились бросившие
нас хозяева, которым мы бедными-нищими были не нужны, а получающие
хорошую прибыль, очень даже потребовались.

Из справки В. Дорофеева: «Новые владельцы обложили институт «оброком»
на содержание структуры СибЭНТЦ, что привело к снижению
рентабельности с 17% в 2002 году до 11% в 2003-м. Это значительно ниже
нормы».

— С 2004 года СибЭНТЦ вплотную приступил к преобразованиям ОАО
«ВСЭСП», — рассказывает В. Дорофеев. — Кому-то потребовалось наше
помещение, и сотрудников решили разместить в другом месте, но для этого
нужно было сделать пристрой. Чтобы сэкономить более 30 миллионов
рублей на строительство, новый гендиректор издал приказ о снижении
нормативов заработной платы с 70% от стоимости реализованной продукции
до 53%. Зарплата работников сразу уменьшилась почти на треть. В августе
того же года он заявил о новом планируемом снижении заработной платы
более чем на 50 процентов. А нам предложил на выбор: или в два раза
повысить интенсивность труда, или вдвое поднять стоимость изыскательских
работ, чтобы сохранить зарплату в прежнем объеме. Его предложение,
разумеется, не нашло понимания в коллективе, поскольку оно не
укладывается в рамки здравого смысла.

Из коллективного письма В.В. Путину: «В результате вмешательства
СибЭНТЦ в составление договора с ТРОЕКРАТНЫМ (выделено мной —
Г.Д.)завышением цены проектно-изыскательских работ, взятой нами по
сборнику цен Госстроя РФ, мы потеряли интересную работу в Казахстане».

В октябре того же 2004 года, по словам В. Дорофеева, окончательно
проявилось наплевательское отношение новых хозяев к коллективу
иркутских проектировщиков энергетических объектов.

— Институт лишили статуса юридического лица, — рассказывает Виталий
Тихонович. — А людей начали переводить в штат Иркутского филиала
СибЭНТЦ. Штатное расписание переделывалось несколько раз. При этом без
конца путались фамилии, терялись должности. И, главное, ни в одной из
редакций штатного расписания не указывался размер заработной платы.
Опытным специалистам предлагалось «втемную» перейти на работу к новым
хозяевам.

И вот тут, решив, что проектировщикам уже никуда не деться, хозяева
допустили свой самый большой просчет. Дело в том, что для присвоения
промышленного предприятия важно захватить основные фонды: здания,
сооружения, коммуникации, станки и оборудование. Без них трудовой
коллектив не способен выжить и становится абсолютно послушным. Но
проектный институт — совсем другое дело. Здесь для получения прибыли
важны не станки, а… мозги работников, которые никакими юридическими
ухищрениями к себе в карман не положишь.

— Проектный бизнес, — это не столы и стулья, не компьютеры и даже не
архив, а то, что заложено в головах людей, — размышляет Т. Пупина. — Есть
сработавшийся коллектив — будет и прибыльный проектный бизнес.
Поэтому, даже оставшись с одними тетрадками, мы сможем работать и
зарабатывать. Заказчики знают нас персонально по именам и фамилиям. Им
важно не название фирмы, а профессионализм исполнителей. Но сейчас на
нашей работоспособности сказывается бесконечная нервотрепка,
организуемая СибЭНТЦ. Люди неспокойны, и, конечно же, из-за этого мы
терпим ущерб.

— Необдуманные приказы, неграмотные действия новосибирских
менеджеров, возомнивших себя крутыми бизнесменами, их высокомерие и
неуважительное отношение к профессионалам привели к тому, что в октябре
2004 года все оставшиеся и уважающиеся себя специалисты ВСЭСП
уволились из теперь уже бесправного «филиала», — констатирует В.
Дорофеев. — Они не захотели быть пешками в чужой игре. Все вместе
уволились, и все вместе перешли на работу в ЗАО «Электросетьпроект».

Из коллективного письма (2003 г.) в пять адресов, включая В.П.
Воронина, заместителя председателя правления РАО «ЕЭС России»:
«Мы против обращения с нами как с крепостными работниками, без учета
мнения и без согласия которых принимаются решения, существенно
влияющие на нашу работу и жизнь».

Естественно, что некоторые заказчики, не желающие рисковать своим
бизнесом ради благополучия чьих-то деток, пошли не за именем фирмы и
юридическим правопреемником уничтоженного института, а за конкретными
именами конкретных исполнителей, которые в течение сорока с лишним лет
разрабатывали энергетические проекты в Восточной Сибири и ни разу
никого не подвели.

— Нам стало понятно, что руководству СибЭНТЦ, по большому счету, было
абсолютно все равно, что с нами станется, — с горечью объясняет ситуацию с
коллективным увольнением Татьяна Пупина. — Они вообще не хотели с нами
разговаривать. Я очень тяжело принимала решение о переходе в ЗАО
«Электросетьпроект». Да и другим было не легче, но оказаться на улице
никому не хотелось. Мы просто спасали свою жизнь и жизнь своих семей.
Виталия Тихоновича Дорофеева, нашего нынешнего директора, мы знаем
хорошо. Я с ним проработала всю жизнь. Когда пришла в институт молодым
специалистом, 33 года назад, он здесь простым инженером работал. Потом
много лет был главным инженером проекта, потом главным инженером
института и, в конце концов, директором. Все его плюсы и минусы мы
хорошо знаем. А людей, которые наш институт уничтожили, новых
руководителей из СибЭНТЦ, которые пришли якобы для какого-то
улучшения, а на самом деле чтобы налоги в Иркутской области не платить и
нам зарплату понизить, — я их вообще не знаю. Никто из них со мной не
разговаривал. Мне до пенсии осталось три года работать, и это был
единственный выход, чтобы не оказаться на улице. Нас 100 человек осталось
в институте, и мы все приняли это решение, потому что выжить можем
только вместе.

Оставшись с институтскими столами и стульями, но без «проектирующих
мозгов», без профессионалов, СибЭНТЦ начал борьбу за возвращение
специалистов, не пожелавших стать карманными. В Новосибирске была
создана некая комиссия, которая, приехав в Иркутск, принудила В.
Дорофеева (по его выражению — в ультимативной форме) подписать
протокол о возвращении коллектива в СибЭНТЦ. Да только коллектив,
хоть и представляет собой якобы единое целое, на самом деле состоит из
конкретных личностей. И каждый человек, являясь самостоятельным
субъектом права, свободен в выборе своего места работы. Комиссионные
протоколы для них не указ. Держателям контрольного пакета акций это,
наверное, показалось откровением — что у людей есть чувство собственного
достоинства, а поэтому приватизировать чужие мозги гораздо сложнее, чем
государственное имущество. Но если нельзя приказать, можно попытаться
принудить.

— Для начала мне были предъявлены обвинения по факту увольнения
коллектива, — рассказывает Виталий Дорофеев. — Потом нам было заявлено о
расторжении договора на аренду помещений, подписанного два дня назад
Возможно, что таким образом СибЭНТЦ демонстрировал нам свои
возможности силового принуждения. Господин Зинченко, начальник службы
безопасности СибЭНТЦ, открытым текстом, при свидетелях заявил мне
буквально следующее: «Или вы, Виталий Тихонович, возвращаете все назад,
или я даю честное слово офицера, что мы примем все меры, чтобы посадить
вас в тюрьму!». Это заявление зафиксировано даже в протоколе,
подписанном генеральным директором СибЭНТЦ.

— Нам не дают работать. Нас просто уничтожают, — оценивает ситуацию Т.
Пупина. — Их страшно возмутило, что «убежали рабы», которые должны
были бессловесно на них работать за похлебку. Мы же им всю собственность
отдали, которую заработали за десятилетия и сумели сохранить во время
перестройки: помещения, столы, стулья. На наших глазах все это вывозилось,
и последние дни наши документы личные — тетради, папки — лежали на полу,
на подоконниках. У нас вывезли буквально все. Архив мы тоже передали…

Между тем главным рычагом давления на коллектив стал как раз архив.
Виталий Дорофеев подтвердил, что до перехода в ЗАО «Электросетьпроект»
он передал в СибЭНТЦ все активы и материальные ценности, числившиеся
за бывшим ОАО «Восточно-Сибирский Энергосетьпроект». Но, поскольку с
этой стороны придраться было не к чему, СибЭНТЦ начал инициировать
арбитражные разбирательства и возбуждение уголовных дел на основании
«непередачи проектно-сметной документации», разработанной бывшим
институтом. Только, по словам Виталия Тихоновича, такая документация, во-
первых, не является материальной ценностью. А во-вторых и в-главных, в
соответствии с законодательством она является собственностью заказчика. И
потому хранится там, где сочтет нужным собственник. По сложившейся
практике заказчик обычно сдает свою документацию на ответственное
хранение институту-разработчику.

— Здесь тоже все было сделано по закону, — утверждает В. Дорофеев. —
Экземпляры документации, хранившиеся в ОАО «Восточно-Сибирский
Энергосетьпроект» — на момент его ликвидации как юридического лица, по
решению заказчиков (читай — собственников) частично были переданы во
вновь созданный Иркутский филиал ОАО «СибЭНТЦ», а часть — в ЗАО
«Электросетьпроект», куда перешел коллектив разработчиков этой
документации. Воспользовавшись этим, руководство ОАО «СибЭНТЦ»
обвиняет меня в том, что я якобы часть документации укрываю, и
инициирует возбуждение против меня уголовного дела, а против ЗАО
«Электросетьпроект» — арбитражного. При этом, используя юридические
уловки, всячески затягивает арбитражное судопроизводство, чтобы не дать
нам возможности работать в полную силу, чтобы настроить заказчиков
против коллектива и этим принудить хотя бы часть наших профессионалов
перейти в Иркутский филиал СибЭНТЦ.

Между тем еще в октябре 2003 года Сергей Дубровин, ныне депутат
Государственной Думы России, а в то время первый заместитель главы
администрации Иркутской области, в письме Анатолию Чубайсу обращал
внимание председателя РАО «ЕЭС России» на ошибочность выводов,
сделанных в письме о деятельности СибЭНТЦ. Он подчеркивал, что в
письме хоть и утверждалось, будто бы организация СибЭНТЦ придала
новый импульс работе проектных институтов, расположенных на территории
Иркутской области, но на самом деле «…на работу институтов со стороны
Центра не было оказано никакого положительного влияния». Более того,
после образования СибЭНТЦ, по мнению С. Дубровина, в коллективах
институтов (на территории нашей области их три — Г.Д.) «из-за отсутствия
необходимой информации со стороны СибЭНТЦ создалась тревожная
атмосфера ожидания плохих перемен, ущемляющих интересы коллективов,
что и подтвердилось намеченным решением лишить входящие в СибЭНТЦ
институты юридической и финансовой самостоятельности».

В своем письме
(подчеркну особо — упреждающем практические действия руководства
СибЭНТЦ) С. Дубровин разъяснял А. Чубайсу, что благодаря такому
реформированию институтов будут, в частности, проигнорированы цели
самого РАО «ЕЭС России». Что намеченная цель реформирования
«противоречит стратегической концепции Правительства Российской
Федерации». Что «выручка за выполненные работы будет уходить в
СибЭНТЦ и распределяться неизвестно по каким принципам». Он привел
целый список негативных для государства и нашей территории последствий,
в числе которых я бы особо выделил факт того, что «налоги от деятельности
институтов, лишенных юридической самостоятельности, уходят с
территории их расположения» и, главное, что «создается монопольное
предприятие на огромной территории России, исключающее конкуренцию
между проектными организациями». Разжевав, растолковав совершенно
очевидные для любого неглупого человека истины, С. Дубровин завершает
письмо личным обращением: «С учетом изложенного прошу Вас,
уважаемый Анатолий Борисович, не форсировать реформирование
проектных институтов (находящихся на территории Иркутской области),
входящих по структурному подчинению в РАО «ЕЭС России».

Конечно же, хлопоты оказались пустыми. Реформирование, имеющее своей
реальной целью, на мой взгляд, как раз создание глобальной монополии, с
которой никакое государство совладать не сможет, набирает мощь.
Произошла лишь заминка с приватизацией чужих, талантливых мозгов, но
это, скорее всего, ненадолго. Хочется верить в хороший исход, но чудеса
случаются редко. Полагаю, что реформаторам, использующим в качестве
инструментов давления суды и прокуратуры, осталось нажать еще чуть-чуть,
и непокорная сотня сломается. У российских интеллектуалов нет опоры и
защиты, потому что вокруг — всемогущая монополия.