Ненастным осенним утром наш коллега пришел на работу
с насморком. К обеду у него разболелась голова и, как ему
показалось, поднялась температура. «Наверное, грипп», —
подумал коллега и отправился к редактору. Он решил
сообщить, что берет больничный. Редактором в те годы
работала Елена Ивановна Яковлева, женщина строгая, но
справедливая, к тому же участник войны. Впрочем, о ее
военном прошлом мы знали мало. Редакционные будни для
таких воспоминаний мало предоставляли поводов.

Вскоре наш больной вернулся из кабинета редактора и
вместо того, чтобы отправиться домой, задумчиво уселся за
рабочий стол.

— Что, не отпускает?

— Не в этом дело,- ответил коллега и рассказал о своем
визите к редактору.

Войдя в кабинет, он громко высморкался, вытер
набежавшие на глаза слезы и грустным голосом пожаловался
на нездоровье.

Елена Ивановна читала поступивший из типографии
свежий оттиск первой полосы. Она внимательно посмотрела на
вошедшего поверх очков и сказала:

— Если плохо себя чувствуете, тогда конечно. Но
потерпите немного, я вам расскажу одну историю, может быть,
покажется интересной.

Когда началась война, Елена Ивановна в числе других
добровольцев поступила в разведывательную школу. Курс
обучения прошли в ускоренном темпе, и через полгода
двадцатилетнюю девушку вместе с группой разведчиков
решено было забросить глубоко в тыл противника для связи с
партизанами. Когда они прыгнули с парашютом, у Яковлевой
сорвало с головы шапку. Приземлившись, разведчики
собрались у костра и стали решать, что делать. Мороз — сорок
градусов. До места встречи с партизанами — не меньше трех
дней ходу. Ясно, что молодая разведчица замерзнет. Первым ей
предложил свою шапку радист, но Елена Ивановна отказалась,
потому что радистом рисковать было нельзя — останешься без
связи. Тогда снял свой головной убор командир группы. Но и
этот вариант не годился, жизнь командира была дороже.

Выход нашли такой. Растопили на огне в котелке снег,
теплой водой облили Елене Ивановне волосы и дождались,
пока они замерзнут, превратившись в ледяную шапку.

— А волосы у меня были густые и кудрявые, — улыбнулась
Яковлева, — не то, что сейчас.

Вот в таком головном уборе она и пробиралась к
партизанам. Времени, кстати, ушло на два дня больше,
разведчики немного заблудились. Мороз еще усилился, но ни
насморка, ни простуды не было.

— Осталась здоровехонька, только седина с тех пор
появилась,- закончила Яковлева. — Впрочем, это я так, к слову
рассказала. Вы уж извините, что увлеклась.
Выздоравливайте…

— Разрешите идти? — как-то само собой вырвалось у нашего
просителя, и он покинул кабинет редактора походкой,
напоминающей строевой шаг.

— Ну и что теперь будешь делать? — спросили мы.

— Сейчас уйти с работы — себя не уважать, — твердо заявил
наш коллега. — Остаюсь в редакции. Кстати, вам всем тоже не
мешает сделать выводы. А то чуть чего, сразу на больничный.
Хилое вы племя…

Никто на него не обиделся.