Дальше продолжалась война
25 января 1972 года
Надежда Георгиевна!
Очень, очень долго вспоминал, и наконец дошло! Был
у меня миниатюрный фотомонтаж, где среди фронтовых и
послевоенных снимков был и твой, но я отослал его в
Куйбышев. Следопыты-школьники там очень много материалов
по нашему полку собрали для своего музея.
Что еще самое удивительное! Много раз приходилось выступать
да и в разговорах упоминать Надю Сафонову, которая летала
со мной в качестве стрелка. И вот надо же — забыть
Надю, удивившую и порадовавшую таким чудесным письмом
под Новый год. Спасибо тебе. Все вспомнил, все помню.
…Тогда, видимо, надоело тебе ставить приемники, и ты попросилась
в полет. Своего стрелка Мороза я отослал и попросил
поспать часок. А тебя приобмундировали, и механик Соломатин
устроил тебя в задней кабине. Ну и полетели. Самолет
мне тогда дали другой, не тот, на котором я летал. Вышли
мы в район Выборгского залива. Начинаем штурмовку кораблей.
Как обычно, все кричат про самолеты противника.
Спикировали, как все. А вот при выводе самолет стал ложиться
на крыло. Это значило, что мы с тобой должны были перевернуться
на спину и упасть в залив. Но очень хотелось жить! Я
даже сейчас не могу точно припомнить, что я сделал,
чтобы самолет не перевернуло на спину. Одним из действий
было, конечно, погасить скорость. Получилась большая
перегрузка.
Наша группа, конечно, ушла очень далеко. Вот тогда я
спросил у тебя: «Как дела, Надя?» Ты ответила, что
все хорошо. А потом я еще сказал: «А стрелять ты умеешь!»
Прилетели мы с тобой одни. Я пошел доложить начальству
и заявил, что на этом самолете не полечу больше. В тот
же день его облетали и списали, он был аварийным. Побывал
я в мастерской, оказалось: перекос ланжеронов центроплана.
Отсюда — разность подъемных сил крыльев и наша с тобой
одиссея над кораблями.
Вот и все. Дальше продолжалась война…
Теперь о себе. Котлы — Пярну — Эльбинг — Мариенбург
— Кольберг, откуда в марте 1953 года переехал в Либау,
где переучивался на Миг-17. На следующий год уехал в
академию в Ленинград. В 1957-м попал в Керчь. А в 1960-м
Хрущев попросил к чертовой матери. Так в 37 лет я стал
пенсионером.
А как же сложилась твоя судьба? Чьи адреса знаешь? У
меня знакомых дальше Урала нет, и большинство однополчан
дали о себе знать после нашей встречи в Москве, когда
мы собрались в гостинице «Россия» на 25-летний юбилей
Победы.
Извини, может быть, нетактично с моей стороны обращаться
на «ты»? Спасибо за добрые воспоминания и поздравление!
Борис.
Надежда Георгиевна Руденко (Сафонова), многолетний секретарь
Иркутского совета ветеранов ВМФ, любезно передала письмо
Бориса Бричко для публикации и прокомментировала его.
— Борис Бричко был летчиком 3-й эскадрильи 7-го гвардейского
штурмового авиационного полка на Балтийском флоте. Механиком
у него был Михаил Соломатин. Однажды я рассказала Мише,
что стрелок Мороз постоянно подначивает меня, мол, струшу
лететь на задание. Тогда, это было в 1943 году, среди
личного состава эскадрильи были разговоры о смелости
и трусости. И я попросила Соломатин поговорить с его
летчиком. Так Борис Бричко согласился взять меня на
задание вместо Мороза.
В общем, нам, конечно, повезло. Прилетели на свой аэродром.
Я быстро вылезла из кабины и, как обычно, обежала самолеты,
спросила о неисправностях радиоаппаратуры. О полетах
— молчок.
А вечером в летной столовой Борис Бричко не вытерпел
и сказал, что с ним летала на задание Надя. Назавтра
мне все улыбались, а комэск сказал: «Надя, почему ты
не призналась, что летала на задание? — и, как я поняла,
повернул в шутку: — Мы бы тебе летный паек выдали!»
