— Юрий Александрович, с прошлых, доперестроечных
времен дошел до сегодняшнего дня слоган: «Профсоюзы
— школа коммунизма». Старшее поколение и сейчас
относится к нему с уважением, новое же — с
определенной долей иронии. Не будем осуждать
молодых. У них свои взгляды на жизнь. Но по большому
счету профсоюз — это очень серьезно. Хотелось бы
услышать, что вы думаете по этому поводу.

— Профсоюз вообще — это общественная организация,
призванная защищать права и интересы трудящихся.
Сложилось так, что именно наш отраслевой профсоюз
оказался на гребне острой социальной проблемы: и
общеобразовательная, и высшая школа — это ущемленные
в материальном отношении бюджетники. Представлять их
интересы на сложившемся, но постоянно изменяющемся
рынке труда и сложно, и ответственно. Какой бы
критике ни подвергалась ушедшая в прошлое
социально-политическая формация, будем
объективны: при советской власти гарантии трудящихся
были реальны; труженик был уверен, что без согласия
профсоюза его не уволят, а любой конфликт на
производстве обязательно рассмотрит «треугольник», в
состав которого входит член профкома. Сегодня
«правила игры» принципиально иные. Человеку, продающему свой
труд, в одиночку вступать в контакт с работодателем,
за спиной которого и опытный юрист, и экономист, —
бесперспективно. Только на первый взгляд в сделке, в
которой один хочет продать свой «товар» — труд
подороже, а другой желает купить его подешевле, все
элементарно. За этой схемой — сложнейший
материальный, нравственный, даже психоэмоциональный
конфликт. Вот почему люди объединяются в профсоюзы.
Социальный опыт свидетельствует: если личность не
использует свое право на достойное существование,
инициативу тут же перехватывает работодатель. Новое
«игровое поле» диктует и новый взгляд на реалии мира.

— Но согласитесь, те несколько десятилетий, что
разделяют прошлое и настоящее, недостаточны,
чтобы изменить человеческую натуру, побудить ее к
активным действиям в защиту своих экономических
прав. Не зря говорится, что привычка — вторая
натура. Попробуй измени свое мнение о профсоюзе как
добром распределителе житейских благ —
квартир, машин, путевок. Вы сказали об абсолютно
новых «правилах игры». Как в них позиционирует себя
профсоюз?

— Сегодня в человеческом сознании все-таки
происходит перелом. Я бы определил так его вектор:
от колготок — к гражданскому мышлению. Другое дело,
что вершится этот перелом не так энергично, как того
хотелось бы. Правительство, и не только в его
последнем составе, сильно урезает права трудящихся.
Нынешнее законодательство больше озабочено льготами
промышленников и предпринимателей, чем людей труда.
В ответ именно профсоюзы проводят свои акции,
мобилизуя людей на совместные выступления в защиту
своих интересов. Акции эти могли бы быть и более
действенны. Вспомните: перед введением единого
социального налога профсоюзы предупреждали, что это не
будет новым фондом соцстраха, что собранные немалые
средства вполне могут уйти сквозь «технологические
отверстия» (раньше их называли «черными дырами») из
бюджета в никуда. Но мало кто изъявил желание принять
участие в протестных акциях. Почти то же случилось и
с принятием закона о монетизации льгот. Мы
предвидели, какое социальное напряжение он вызовет.
Прислушались к нам немногие. Сужу по нашему профсоюзу
работников народного образования и науки — в выступлениях
против закона, отменяющего натуральные льготы,
приняли участие не больше двух процентов его членов.
Но ведь известно: правительство пристально
отслеживает каждый шаг профсоюза. Урезая права,
наступая на Трудовой кодекс, оно говорит: «Вот вы,
профсоюзные функционеры, кричите, а народ вас не
поддерживает…». Но именно гражданское безмолвие
принимается властью за согласие со всем, что она
делает. Одна немаловажная, как мне кажется,
подробность: именно профсоюзы вынудили правительство
разослать по субъектам федерации проект этого 122-го
Закона, чтобы его можно было обсудить на местах.И
что же? Только 12 российских регионов дали
отрицательный отзыв, все остальные были «за».

— И при этом часто можно слышать: профсоюз не работает,
какой в нем толк…

— Отрицать, что такое мнение бытует, не могу. Но
всегда готов спросить: на каком уровне не работает
профсоюз? Его центральный орган взаимодействует и с
президентом, и с правительством, обком профсоюза — с
областной администрацией и региональным
Законодательным собранием. Особая нагрузка и немалая
ответственность лежит на среднем нашем звене — на
райкомах и горкомах профсоюза; ну и, конечно, на
низовых профсоюзных организациях. Там — наш главный
резерв, там и главная сфера профсоюзной массовой
работы. Ведь, чтобы сегодня соответствовать своему
назначению, кадровый профсоюзный работник должен до
тонкостей разбираться в законодательных документах,
должен быть сведущ в межбюджетных отношениях,
выступая менеджером в организации системы оплаты
труда. Профсоюзный работник обязан быть
представителем своего трудового коллектива перед
администрацией.

Самый главный показатель
результативности такого представительства на низовом
уровне — заключение коллективных договоров. В
Приангарье почти 1900 первичных организаций нашего
профсоюза. А коллективных договоров, в которых
определены взаимные обязанности договаривающихся
сторон и их взаимная ответственность друг перед
другом, заключено 1521. Но ведь это никакая не
канцелярщина, это самая что ни есть настоящая,
только не бросающаяся в глаза, лишенная внешних
эффектов деятельность по защите прав трудового
человека. Да, по числу заключенных коллективных
договоров наш обком профсоюза — на первом месте. Но
вы же понимаете: дело не только в их количестве;
важно, насколько скрупулезно отслежены все позиции и
предусмотрены все «подводные течения», способные отбросить
назад позицию трудового коллектива.

Предвидеть самые мелкие детали
в соглашении с работодателем, обернуть их на пользу
коллектива — вот по каким показателям можно судить о
пользе колдоговора и работе профкома. Четыре года
назад был принят в стране новый Трудовой кодекс.
Председатели наших первичных организаций в своем
подавляющем большинстве — это те же учителя,
выбранные своими коллегами. Как правило, в тонкостях
трудового законодательства не разбирающиеся. Новый Трудовой
кодекс требовал именно знаний, чтобы при
заключении коллективного договора не попасть
впросак.

Что же мы предприняли? Наши специалисты в обкоме
составили нечто вроде перечня возможных вопросов,
которые вполне могли бы возникнуть при составлении
важного для коллектива документа. Их оказалось что-то
около двухсот пятидесяти. Каждый наш райком, каждый горком
профсоюза получил такой «вопросник» и, адаптировав
его к своим условиям, отправил в профкомы школ. Но и
там, на самом важном, самом массовом уровне, эта
своеобразная разработка, призванная сыграть на
опережение события, не стала догмой, а была
серьезно, творчески осмыслена. Когда настала пора
уже в согласии с новым Трудовым кодексом заключать
коллективные договоры, первичные организации
оказались к этому вполне готовы.

Что же касается
работы среднего профсоюзного звена, то о ней можно
судить по тем связям, которые устанавливаются с
местными администрациями. Заключаемые с ними
соглашения — тоже своего рода компас, сверяясь с которым
можно определить курс деятельности не только районной или
городской профсоюзной организации, но и муниципальных властей.
Справедливости ради скажу: не каждая муниципальная администрация
готова идти на контакт с профсоюзом. Да это и
понятно: зачем ей дополнительные хлопоты, взятые
обязательства? Но разве не выполнение таких обязательств,
если соглашение с профсоюзом все-таки заключается,
характеризует саму местную власть? В Приангарье
нашим районным профсоюзным организациям удалось
заключить 27 соглашений, хотя самих муниципальных
территорий в области 46. Но посмотрите, насколько
отвечают они нуждам людей. Вот Усть-Илимск, где
городская администрация до конца минувшего года
доплачивала своим учителям 20% к их зарплате; вот
Ангарск, где ребятишки бюджетников могли посещать
детские садики бесплатно; вот Бодайбо, где выдают
жилищные субсидии. Мы и впредь будем
стремиться к такой работе с местной властью во имя
интереса членов профсоюза, а в конечном счете
всех, кто трудится в бюджетной сфере.

Да, еще недавно в профсоюзе были трудные времена,
когда рушились старые устои и люди не могли
сориентироваться в новых обстоятельствах. Именно
тогда и сложилось представление, что профсоюз ничем помочь
не может. Прошедшее пятилетие показало: положение
стабилизировалось, из профсоюза уже не выходят
целыми коллективами, потому что пришло понимание:
профсоюз — не пустая формальность, он живой
организм, готовый к борьбе за достойную жизнь.

Наверное, одним из итогов минувших лет следует
считать рост авторитета всей нашей профсоюзной организации.
И этому способствовали не только боевитость и
конкретность заключаемых коллективных договоров —
чего стоит только статья, согласно которой
заработная плата начисляется полностью, если
трудовая деятельность прервана по вине работодателя.
На авторит профсоюза работает и успешная правозащитная
деятельность. Выступая в судебных заседаниях представителями,
помощниками членов профсоюза, мы выигрываем дела,
связанные с нарушениями в трудовом, в пенсионном
законодательствах. Лишенная «спецэффектов», но
целенаправленная работа нашего актива укрепляет веру
людей в возможности профсоюза. Было бы в областном,
в районных наших звеньях больше кадровых
дипломированных специалистов — законников и
экономистов, многое давалось бы нам легче.

Недавно довелось встречаться с профсоюзными лидерами Дании.
В стране примерно столько же членов профсоюза,
сколько в нашем областном. Там 90 тысяч, у нас
здесь — 106. Но если в нашем обкоме профсоюза
всего 12 освобожденных работников, то у них в офисе
центрального аппарата более 100 человек, не считая
работающих в территориальных организациях. И это при
том, что вся Дания вполне может разместиться на
просторах Иркутской области. Поразило и то, что
профсоюзные лидеры получают заработную плату от
государства.

— Вот вам и «независимость» профсоюза. А вы, Юрий
Александрович, и ваши коллеги, если не секрет, от кого
получаете?

— А мы ни от кого. Наша зарплата зависит от суммы
собранных взносов. Разумеется, и спонсоров у
профсоюза нет никаких. Взнос же члена профсоюза —
это один процент от его заработка. Но я убежден в
том, что и в столь стесненных обстоятельствах
имеющимися средствами можно распорядиться более расчетливо,
разумно. Экономя на необязательном, увеличить число
штатных специалистов. Пример — горком профсоюза
Ангарска, в штате которого есть и юрист, и
экономист, и специалист по оргработе. В конце
концов, чем богаче интеллектуальный потенциал
профсоюзных комитетов на любом уровне, тем больше
возможностей осуществлять наши прямые обязанности.
Легкими их никак не назвать.

Если позволите
такое сравнение, я скажу, что наш
отраслевой профсоюз — словно лошадь в упряжке,
тянущая воз социальных проблем всего общества. Два года
назад именно наши специалисты отследили попытку
властей отнять 25-процентную надбавку в зарплате
учителей сельских школ. Государство пыталось изъять
из Трудового кодекса гарантии минимального уровня
оплаты труда. Наш профсоюз не дал это сделать.
Было поползновение убрать из всех законодательных документов
сами понятия индикаторов бедности: определение минимального
размера оплаты труда, прожиточного минимума. То
есть полностью выхолостить законодательную базу.
Вместе с Госдумой удалось пресечь и это «начинание».

Столь широко рекламируемое правительством
повышение с января наступившего года увеличение
зарплаты в бюджетной сфере не было бы возможным без
нажима профсоюза. В связи в законом о монетизации
льгот в Приангарье при активном участии профсоюза
принят объемный пакет социальных документов. Не
возьмусь сейчас давать им только положительную
оценку, но главное — такой пакет принят
региональным Законодательным собранием. Проводя его
в жизнь, можно будет на практике увидеть имеющиеся
огрехи и устранить их.

Но самое важное для нашего
профсоюза — борьба за достойный уровень жизни
учительства. В сравнении со многими другими странами,
зарплата российского школьного учителя, преподавателя вуза
унизительно низка. В нашей области в среднем она не
превышает 4 600 рублей. Это примерно 40% от
заработной платы, получаемой в промышленности. Вот
где кроется причина многих школьных бед. Выпускник
педвуза не идет в школу — в любом ларьке он
заработает куда больше. И ни в одной школе вы не
встретите учителя, который бы вел уроки 18 часов в
неделю, что и есть норма. Нагрузка в два, два с половиной раза
больше — о каком качестве преподавания можно вести
речь? Нередко при распределении «часов» в коллективах
возникают конфликты, разрешать которые тоже
приходится профкомам. Из всех отраслевых профсоюзов,
наш — единственный, который, отстаивая права
учительства на достойный заработок, борется за
сохранение всей отечественной системы образования.
Профсоюз выступает и будет выступать не против
реформ в образовании, а против непродуманных
действий, ведущих к разрушению. Не только труд
учителей должен быть достойно оплачен — сама школа
остро нуждается в финансовой поддержке государства.
Обращение за материальной подмогой к родителям —
вынужденная и тоже достаточно унизительная мера.

— Юрий Александрович, а как быть с носящейся в
воздухе идеей сделать обучение в старших
школьных классах платным? Не свидетельствует ли она
о попытке правительства переложить на плечи
родителей не только ремонт или охрану школьных
зданий, но и повышение зарплаты учителям? Это ли не
простой и «оригинальный» выход из проблемы?

— Пока это все слухи. Реализацию их в жизнь лично я
считаю недопустимым. Но не могу не заметить: только
в нашей отрасли, только в сфере образования
запрещено заниматься частной практикой. Врачи давно
имеют такую возможность — платные консультации,
коммерческие аптеки, даже частные лечебные учреждения никого
уже не шокируют. И только учитель при крайне
скудном заработке лишен возможности непосредственно от родителей учеников получать деньги
за дополнительные услуги, скажем, за
консультации сверх своей и без того высокой
загруженности. Не потому ли процветает
подпольное репетиторство, другие негативные явления
в школе, что государство само к ним подталкивает?

В отношении учительства Закон об образовании крайне
выхолощен, в нем ничего не сказано о материальной
поддержке нашей школы или вуза. Остались одни
требования к преподавателю, а о том, на что он имеет
право, не сказано ни слова. Вот с чем мириться
нельзя! Наша главная цель — отстоять право учителя
на достойную жизнь. Шаг к тому — принятие Закона о
социальном статусе учителя в Иркутской области.
Обком профсоюза сделает все, чтобы он увенчался
успехом.