Но я-то хотел поговорить о рыси. Познакомился с этим
чудесным зверем еще в школьные годы, но только по его
следам. Сколько ни крался по самому свежему следу, сколько
ни затаивался то у остатков ее добычи, то в местах возможного
появления — никогда не видел живого зверя. Насколько
же чуток и осторожен он! Рысь всегда обнаруживала преследование
и тихо растворялась в лесных дебрях. Да кто даже из
профессиональных охотников просто так, без собаки, так
уж часто видел рысь? Добыть рысь можно только со специально
натасканными собаками (они загоняют ее на дерево) и
немного самоловами. Серое, пятнистое привидение! Но
оно, как и положено привидениям, изредка показывается
людям, идущим по тайге.

…В места эти я зашел на длительные полевые работы
по изучению экологии крупных животных тайги. Экология
— это наука, изучающая взаимоотношения живого со средою
обитания; все прочие толкования этого слова, ныне заполнившие
все и вся, — от незнания. Им заменили, в частности,
«природопознавание» и «состояние окружающей среды».

Долина Иркута в среднем течении — узкая скалистая
расселина, в которой оба склона почти прямо со льда
круто уходят вверх. Снега здесь всегда мало, потому
на зиму приходят кабарожки и кабаны — дикие свиньи.
В заросших кустарниками узких распадках — следы зайцев.
Изредка по льду Иркута вверх или вниз по течению, по
долине, проходит стая волков, три-четыре зверя. Они
прослушивают-просматривают склоны на предмет обнаружения
какой-нибудь живности. Я сначала решил подниматься наверх
прямо в лоб крутого склона, но вчера была легкая оттепель,
снег на камнях подтаял, и идти стало невозможно, скользко.
Тогда решил срезать мысок, спуститься в распадок и
берегом ручья выйти куда мне надо. Но только спустился
вниз и вышел на лед ручья, он сильно захрустел под ногами.
Моя же задача, как всегда, — идти по тайге бесшумно,
на «совиных крыльях», чтобы что-то увидеть, услышать
из жизни природы.

На горных речках-ручьях зимою часто
так бывает: пройдет небольшая наледь слоем в сантиметр.
Вода вскоре сбежит, а ледок, который сверху успел схватить
ее, остался и повис над материнским льдом. Вот он-то
и хрустит под ногами, как ни изощряйся! Остановился,
стою, досадую: как дальше идти? И вдруг, боковым зрением
заметил на голом куполе наледи выше по распадку какое-то
движение. Поворачиваю голову — и ста метров до него
нет, до видения: на голубом возвышении, на фоне ослепительно
белого заснеженного склона стоит светло-серый
с темными пятнышками зверь. Рысь! «Лицом» ко мне. Вижу
даже знаменитые ее — рысьи — бакенбарды. Как же мне
достать из-за пазухи фотоаппарат, ведь знаю: мгновение
— и нет ее! Так и произошло, рысь исчезла за два-три стремительных
прыжка.

Удивительно, как умело — мгновенно — исчезают
из поля зрения даже крупные дикие животные! Они, точно
зная, где находится опасность, для укрытия на стремительном
ходу используют любую неровность микрорельефа: гряду
камней, упавшие, стоящие деревья, заросль кустарника,
большой муравейник и другое. Да и окраска их шерсти
почти всегда соответствует фону местообитания. Откуда
рысь взялась? Пошел «прочитать» ее следы. Зверь накануне
или рано утром сегодня поймал зайца и всего его съел.
Отойдя метров двести, рысь, как они всегда в своих местообитаниях
это делают, взобралась на возвышение — острый каменистый
гребень, — далеко вокруг все видно, и залегла на дневку.
Увидела или услышала она меня, когда я только начал
подыматься на склон. И шел я почти прямо на нее. Этого
рысь, конечно, вынести не могла, она встала с лежки,
постояла, на слух последила, куда я пойду дальше, а затем
начала спускаться в долинку ручья. Тут и я, резко изменив
свой путь, направился туда же. Вот мы и встретились.
Конечно, это был кот-самец, самки сейчас ходят с двумя-тремя
котятами. Они с мамкой три года ходят, жить учатся:
ловить добычу, вовремя уходить от высокоснежных мест
— кошки не выносят больших снегов.

В очень похожих условиях видел я рысь еще один раз,
последний на моих многотысячекилометровых путях по тайге
зимою, осенью, весною, летом. В Читинской области протекает
река Менза, она очень многим похожа на наш Иркут, только
нет на ней такого высокогорья, откуда зарождается наша
река. Иду по долине одного из притоков Мензы — Дакитую.
Тоже зима и тоже малоснежье, много следов кабарги —
самой желанной добычи рыси. И рысь тут же, конечно, водится.

Передо мною узкий скалистый мысок. А что это там над
плитою самого верхнего камня? На фоне неба, рядом с
кроною сосны мерещатся мне те самые бакенбарды. И заметил-то
потому только, что на фоне неба, среди ветвей, разного
лесного хлама этого не разглядишь и в бинокль. Останавливаться
нельзя, сразу исчезнет. Медленными движениями, не замедляя
хода, поднимаю бинокль. Точно! На камне возлежит э-во-о-т
такой «васяра!» И напряженно следит за мной. Полез я
туда посмотреть, как он устроился на дневку. Конечно,
рысь сразу же покинула ее. На большой, плоский, с некоторым
посередине углублением камень осень намела лиственничной
хвои и березовых листьев, а зима прикрыла все это невысоким
слоем снега. Постель хоть куда! И что очень для этого
хищника важно — обзор наилучший, волки, те после
трапезы обычно в чащу забираются. Рысь же после приятного
обеда должна любоваться открытыми далями родной тайги.

Как рысь охотится? Вот у кого поучиться бесшумному ходу
по тайге, умению в нужном месте, на нужное время остановиться,
послушать-посмотреть, что впереди. В гористой местности
обязательно надо идти по гребешку-вершине между склонами
и через определенное расстояние немного спускаться с
него вправо-влево. Перед грядою камня остановиться —
послушать, что за нею, а потом высунуться
и просмотреть, не лежит ли где, не стоит ли кабарга-козуля,
не кормится ли заяц, он это делает почти беззвучно.
И тогда осторожно подкрадываться.

Рысь можно похвалить за гуманность: добычу она убивает почти мгновенно,
«как током», сказал однажды охотник-очевидец. Оружие
у рыси, помимо мощных клыков, — когти. Они называются втяжными
— это кинжалы, до поры спрятанные в ножны. В момент
нападения, когда лапа распрямляется, когти выходят наружу
и являются обнаженными ятаганами. Все видели играющих
котят: когда они падают на спину или впрыгивают на «жертву»,
то одновременно обеими задними ногами быстро-быстро
бьют по «добыче». Вот это же, при необходимости, может
делать и рысь, и тогда в брюхо жертвы врезается несколько
«ятаганов». На следу рыси когтей никогда не видно, лапа
почти круглая, мягкая, аккуратная, обладатель ее —
ну просто таежный интеллигент, корректный, всех уважает…

По следам я прочел однажды в долине Тышея, как три козули,
до того спокойно кормившиеся, вдруг огромными прыжками
панически бросились в разные стороны. Но одна из них
тут же упала, шею ей почти мгновенно перекусила рысь,
оказавшаяся у нее на спине. Я подошел сюда где-то минут
через двадцать. Каюсь, почти вся добыча досталась мне.
По следам было видно, что рысь заметила кормящихся
козуль издалека и стала где ползком, где на полусогнутых,
где в рост, где подолгу лежа на месте, но довольно быстро
приближаться. Козули, как и всякая жертва крупного хищника,
время от времени резко вздергивают голову, чтобы осмотреться,
прислушаться. В эти секунды-минуты подкрадывающийся
хищник замирает неподвижнее камня. Вот рысь подобралась
на три-четыре прыжка и, улучив момент, по-видимому,
когда все козули опустили головы, молнией рванулась на
заранее выбранную жертву.

А однажды я «прочитал», как
рысь добыла кабаргу. Сначала она ее не видела, шла по
свежепахнущим следам. Кабарга, наевшись лишайников,
устроилась на лежку. Эти зверьки, в отличие от козуль,
снег для лежки не разгребают, а ложатся прямо на него,
т.е. нет никаких покопок, лишнего шороха в лесу. Но
рысь шла по следу, хотя шорох ей слушать вовсе нелишне.
Кабарга, перескочив толстую валежину, легла в паре
метров за нею на высокий муравейник. Это обстоятельство
значительно облегчило охоту рыси: она ползком подобралась
к валежине, чуть-чуть выглянула (представил себе, как
она при этом плотно прижала уши, чтобы не торчали над
валежиной) и прямо перед собою увидела жертву. Потребовался
только один прыжок, кабарга не успела даже на ноги
вскочить…

Тихо, незаметно живет в лесу рысь, только зимою по следам
и узнаешь, что она тут водится, да в марте очень редко
кто услышит в сумрачном лесу отрывистое грубое мяуканье
— свадьбы у них в это время.

…Яркой лунною ночью тихо иду в долине Ельничного из
системы верховий Лены. И еще издали вижу, что на толстой,
на метр приподнятой валежине серебрятся чьи-то следы.
Похожу: крупная одинокая рысь, самец, конечно, спустился
с некрутого, пологого склона, немного прошел вдоль валежины,
отметился — и вдруг сильным прыжком взлетел на ее вершину.
Затем зверь пошел по стволу. От его шагов вниз сыпались
крупные крошки снега, они синими искрами вспыхивали под
ярким светом луны. Вот бы его, это пятнистое привидение,
тогда увидеть!

Гурманы мясо рыси полагают лакомством: оно белое, вкусное.
Один владыка Маньчжурии когда-то даже издал указ, обязующий
добывшего в лесах рысь мясо везти во дворец. Владыки
любят кушать мясо пятнистого привидения…