А беседуем мы с Феликсом Артемьевичем о нынешнем крайне
непростом состоянии российской науки, в частности фундаментальной,
проблемах, свалившихся на головы ученых, причем проблемы
эти в последнее время обострились, стали весьма болезненными
для большинства научных подразделений РАН. Науку в России
решено привести в соответствие с суровыми законами рыночной
экономики. Чиновники фактически вынесли ученым приговор:
«Государственный сектор науки не оптимален по структуре
и неэффективен». Предложено резко сократить «неэффективные»
научные коллективы и заставить оставшихся под страхом
отлучения от бюджетных денег работать на осязаемый результат.

Как откровенно пояснил министр Андрей Фурсенко, содержать
громоздкую структуру РАН, дескать, «нам» не под силу.
«Надо оставить столько науки, на сколько хватит средств».
И еще более откровенно: «Хорошая наука должна сама
себя кормить». Надо ли говорить, замечает Феликс Артемьевич,
насколько это серьезное и опасное заблуждение. Во всем
мире доказано, что фундаментальную науку может содержать
только государство, потому что открываемые ею законы
вряд ли окупятся в обозримом будущем.

К слову говоря,
сумма средств, выделяемых из государственной казны на
науку в нашей стране, приблизительно равна половине годового
бюджета американского Массачусетского технологического
института. Нет, лучше об этом не вспоминать, а взять
и спуститься на нашу грешную многострадальную землю.

— Существует такое заблуждение, — продолжает Феликс
Летников, — что деньги на нужды науки дает министр.
Вспомните: «Нам не под силу». Нет, деньги на развитие
фундаментальной науки дает народ. Министр только распределяет
— и не без пользы для себя.

Как выглядит ситуация на сегодняшний день? В Советском
Союзе фундаментальная наука котировалась очень высоко
и финансовые вливания в нее соответствовали ее запросам.
Почему? Противостояние двух систем требовало, как говорится,
держать порох сухим — и именно оно определяло развитие
фундаментальных исследований, без которых невозможно
создание ракет, атомного оружия и т.д.
Коммунисты, стоящие у власти, боялись, что американцы
могут взять верх, а что из этого получится, не надо
объяснять. Поэтому ничего другого не оставалось, как
развивать науку, поддерживать ее как гарант своего существования.
Когда произошел распад Советского Союза, все изменилось.
Чиновники, пришедшие к власти, новая номенклатура —
где они держат свои сбережения? В западных банках, разумеется.
Их дети — в абсолютном большинстве — учатся за границей.
Россия же стала полем охоты, полем добывания денег.
Поэтому фундаментальная наука, служащая гарантом государственной
мощи, стала абсолютно не нужна.

Что же произошло? Изменилась очень важная вещь — табель
о рангах. Раньше каждый чиновник, приходя на госслужбу,
знал, что у него, скажем, 14-е место в табели о рангах.
И если он будет соблюдать правила игры и «брать по
чину», то сможет дослужиться до коллежского или тайного
советника. Чиновничий мир строго следил, чтобы никто
не брал больше положенного, — все контролировалось и
регламентировалось. Об этом у Салтыкова-Щедрина здорово
написано в «Губернских очерках». Сам Михаил Евграфович
был, как известно, вице-губернатором в Вологодской области
и знал эту систему вдоль и поперек. В его очерках старый
чиновник наставляет молодого племянника: «Без взятки
ничего не делай, рук не марай!» Большевики один к одному
скопировали эту иерархическую систему. Инструктор райкома
партии, заступая в должность, твердо знал, что ему положена
бесплатная путевка в престижный дом отдыха. Зав. отделом
знал, какая мебель украсит его кабинет.

— Сам я, — говорит Феликс Артемьевич, — человек беспартийный,но
по долгу службы бывал в ЦК. Так вот, у начальника
отдела науки ковер на полу ручной работы, мебель финская,
шторы умопомрачительные. У его зама ковер «всего лишь»
гобеленовый, мебель попроще, хоть и дорогая, словом, все по чину.
Это было стержнем всей системы. Каждый знал, что если
он будет играть по правилам, карьерный рост обеспечен,
лет этак через 10-20 он чего-то достигнет.

С наступлением так называемого ельцинизма отлаженная
система сломалась. К управлению страной пришли временщики
— губернаторы, президент, каждый приводит «свою» команду.
Чиновники знают, что срок их ограничен четырьмя годами. Надо
успеть урвать свое. И начинается разграбление, воровство
— в этом плане впереди планеты всей выступает Москва.
Как остроумно заметил один мой хороший знакомый, у нас
процветает централизованная коррупция на базе демократического
централизма. У меня в Москве есть друзья — геологи,
крупные ученые, доктора наук, которые являются консультантами
в крупных компаниях. Они-то хорошо знают про некую таксу:
чиновник идет за подписью к сильному мира сего, а ему
говорят: одному надо дать столько, а другому — столько-то…

Сам я являюсь одним из создателей Российского фонда
фундаментальных исследований — так вот, когда мы только
становились на ноги, нам прямо заявили: вам нужно помещение
под офис полторы тысячи квадратных метров, у вас есть
подпись Ельцина, всего делов-то пять тысяч баксов —
и любое помещение в Ленинском районе будет вашим. Мне
это открыто, в глаза говорили…

— Вот я и размышляю о том, — продолжает Ф. Летников, —
что же предопределило эту ситуацию в России. Правление
большевиков, на мой взгляд, привело к колоссальному
падению нравов. Почему? Да потому, что испокон веков
носителями нравственности на Руси были интеллигенты,
дворяне, священники, крепкие крестьяне в деревнях. И
вообще во всем мире всегда считалось, что носителями
нравственности являются аристократия, для которой честь
дороже денег, и крестьяне. Большевистский переворот в
1917 году расставил свои акценты. Когда на съезде Коммунистического
союза молодежи Ленина спросили, что такое нравственность, он
ответил: это, дескать, буржуазное понятие. Нравственно
только то, что идет на пользу пролетарской революции,
для победы нового общественного строя. Все. Гитлер потом
повторил: «Убивайте, убивайте. Я отвечаю за все».

По сути начало складываться безнравственное общество.
Мне самому, в бытность заместителем директора Института
земной коры, приходилось подписывать характеристики, в которых в
первую очередь отмечалась «преданность партии», все
остальное — в дежурном порядке. Как сегодня в воровской
шайке, главное — преданность пахану. Словом, носители
нравственных начал вырубались, вытеснялись. Наступило
время, когда коммунизм рухнул, а само понятие «нравственность»
оказалось нонсенсом. На сегодня мы имеем именно такое
общество: проблематично найти бескорыстного чиновника,
честного милиционера. Прошу заметить, это моя точка
зрения, но жизненный опыт, анализ отношений в обществе
дают мне право на личное, увы, не тривиальное суждение.

Недавно, кстати, мне довелось побывать в Японии. В
Токио мне показали дворец действующего императора. И
тут я сморозил глупость. Такой, говорю, талантливый
народ и такой анахронизм, как император. Невозмутимые
японцы уставились на меня удивленно: как, неужели вам
непонятно, что император — это символ нации, это человек,
который никогда не обманет, не украдет. И тут до меня
дошло, почему в странах Европы сохраняют королей, аристократию.
Им нужны живые символы чести и нравственности, она,
как тонкий озоновый слой, предохраняющий Землю от ультрафиолетовых
лучей. В трудную минуту, когда над государством, обществом
нависнет угроза уничтожения, на помощь призывается
аристократия — потому что честь нации дороже денег.
Вспомните, когда в 1941 году началась война, кого Рузвельт
назначил послом в Советский Союз? Миллионера Гарримана.
Его купить было невозможно, для него честь, служение
Америке стояли выше меркантильных соображений.

Что мы имеем на сегодняшний день? Быструю сменяемость
чиновников, стоящих у власти, для которых четырехлетний
цикл обогащения важнее всего. Украсть, хапнуть — а
там хоть трава не расти. В этом трагедия России. Мы
разрушили одну систему, которая худо-бедно, но работала,
а сейчас… Разве это не нонсенс: все наши богатства
— нефть, газ, руды, рыба, икра и т.д. — находятся
в ведении одного министерства — природных ресурсов.
Во главе его стоит человек, как профессионал бесконечно
далекий от проблем, связанных с освоением этих богатств,
их рациональным использованием. В письме президенту Путину
группа академиков-геологов, с моим участием, конечно,
обозначила большой круг больных вопросов, связанных
с крайне неблагополучным положением в геологоразведке,
— под угрозой стратегическая сырьевая безопасность
России. По крупнейшим геологическим институтам, с которыми
связаны, разведка и обустройство всех месторождений страны,
нанесен смертельный удар. В России завершается бойкая
торговля природными ресурсами, которые скупаются, в
том числе и иностранными компаниями, а люди, которые
открывали месторождения и обустраивают их, нищенствуют…

Ученые подготовили аналитическую записку, специально
предназначенную для государственных чиновников, в которой
подробно определены все этапы работ по освоению природных
ресурсов России. За последние двадцать лет дебит новых
нефтяных скважин уменьшился более чем в пять раз, в
том числе по Западной Сибири более чем в десять раз.
Средний запас новых месторождений снизился
в семь раз. И все это — результат ошибочной политики
в использовании природных ресурсов страны.

— Письмо, направленное президенту России, было опубликовано
в «Литературной газете». И каков результат?

— Ответ так и не последовал, — говорит Ф.А. Летников.
— Обращение ученых РАН затерялось в кабинетах чиновников.
Поистине, бюрократические лабиринты в России не только
бесконечны, но и неистребимы. Впрочем, а есть ли желающие
их уничтожить?

Феликс Артемьевич поведал о судьбе одной из геологических
экспедиций, в которой он побывал. Шесть лет она работала
от Министерства геологии. Теперь его ликвидировали,
а чиновники Министерства природных ресурсов, куда передали
геологоразведку, посчитали, что такие экспедиции не
нужны.

Аналогичная ситуация в Бурятии, где у нас много лет
работала подобная геологическая экспедиция. Люди не уходили,
держались из последних сил. И школы работали, и дети
учились. Как могли помогали местная администрация и
прежнее министерство. Потом начались работы по новой
геологической съемке. Специалисты воспряли духом.
До недавнего времени я двадцать лет преподавал в Иркутском
госуниверситете и свидетель тому, как изменилось настроение
у студентов: они увидели перспективу, какой-то просвет.
А то ведь совсем поникли: придется идти после вуза
в охранники или торговать на рынке. А тут появилась
интересная и важная работа. Геологическая съемка —
дело ответственное: начали формироваться партии, пошло
финансирование. И вдруг разом все пошло под откос.
Созданные нами коллективы остались без работы.

Вы спросите: почему? Отвечаю: те ребята, которые
пришли к руководству Министерством природных ресурсов,
создали так называемую «концепцию», суть которой сводится
к тому, что геологоразведку надо вести только вокруг
уже открытых месторождений. На мой взгляд, это несусветная
глупость. К тому же есть предположение, которое подтвердить
практически невозможно, но в нашей среде оно существует.
Новый министр — близкий родственник вице-премьера и дальний
бывшего премьер-министра. Его поставили для того, чтобы
«навести порядок в этой области» и сэкономить деньги
для бюджета, который, как известно, трещит по всем швам
и за полный провал которого премьер и его ближайшее
окружение могли лишиться своих мест.

За счет экономии на геолого-разведочных работах бюджет
весьма активно пополняется. То, что я говорю, — не чьи-то
домыслы. Сам я, будучи в столице, проверял эту информацию.
И за свои слова отвечаю.

— И тогда вы решились написать то письмо?

— Больно видеть, что все рушится, разваливается, что
геология, на которой держится основа государства, в
глубочайшем кризисе. Помню, ко мне в гостиницу зашел
знакомый, доктор геолого-минералогических наук, и сказал,
что зарплата у него и его сотрудников от 300 до 500
рублей в месяц. У меня даже давление подскочило. Буквально
за одну ночь написал письмо президенту, его подписала
группа членов РАН. Сунулся в одну газету — запросили
1,5 тысячи баксов, во второй вообще отказались печатать.
Спасибо «Литературке», шефу-редактору газеты Владимиру
Губареву.

По наивности мы ждали какой-либо реакции из самого высокого
кабинета. Увы. Кое-какой резонанс все же был — в кругах
пониже. Вот тогда-то я и понял многое. И про куплю-продажу
министерских портфелей, про торговлю лицензиями на разработку
месторождений и прочая, прочая…

— Любопытно.

— Чиновник, приходящий во власть, знает, что перспектив
у него нет, значит, надо взять сегодня, потому что «завтра»
у него может и не быть. Я их, таких чиновников, навидался
за последние годы, по мере сил с ними воевал…

Не секрет, что геология — это поистине «золотая жила»
для воровства. Раньше Министерство геологии торговало
лицензиями. К примеру, реальная лицензия стоит 50 миллионов
долларов, однако ее продают за пять или десять. Понятно,
куда шла разница. Мне рассказывал представитель крупной
канадской фирмы, что от него потребовали 50 тысяч «зеленых»
за то, чтобы именно этой фирме выдали лицензию на разработку
одного месторождения. К удивлению нашего чиновника, представитель
фирмы отказался это сделать, так как, если станет известно,
что фирма дает взятки, на Западе с ней никто иметь дело
не будет.

На природных ресурсах России наживаются огромные состояния.
И не только на лицензиях, но и на продаже месторождений.
Практически везде их цена занижена в несколько раз,
так как взяточничество достигло невероятных размеров.
И особенно это заметно на местах. Хорошо известно, что
надо платить главе района, прокурору, экологам и всем
остальным, кто должен завизировать разрешение на эксплуатацию
месторождения. Продажа природных ресурсов в стране поставлена
на поток, и создана могучая система воровства и грабежа.
Я уже сомневаюсь, что с ней можно справиться, — слишком
велика армия чиновников, которая обслуживает ее. Когда-то
мой учитель Николай Александрович Флоренсов сказал хорошую
фразу (он слышал ее от академика Обручева): степень
порядочности современного человека определяется той
мерой отвращения, которую он испытывает, совершая очередную
подлость.

— Вернемся к нашей сегодняшней ситуации — вопросу
реформирования науки…

— Можно с уверенностью предположить, что нынешний министр
науки озвучивает хорошо продуманный план приватизации
того, что принадлежит Академии наук. Прежде
всего это земли, где расположены научные центры, скажем,
наш Академгородок, Новосибирский, прекрасные дворцовые
усадьбы под Москвой, где размещены владения Академии
— Дубна, Пущино, Ногинский центр.
Цель «реформаторов» разглядеть нетрудно: отобрать
у Академии наук ее лучшие земли, здания, в том числе
Румянцевский дворец, Нескучный сад с выходом на Москву-реку.
Недурно устроиться в зеленой зоне — тут и коттеджи
шикарные можно поставить, причалы соорудить, яхты, что
хотите. План захвата уже приводится в действие — под
предлогом «неэффективности» уходят с молотка ведущие
научно-исследовательские центры. Полистайте газету «Известия»
— информации на эту тему предостаточно. Кто не слепой,
тот видит: началась негласная атака и на вузы.

… Фундаментальная наука своими корнями уходит в далекое
прошлое. Начиналась она в древнем Египте.
И поскольку люди во все времена относились к ученым
с завистью или предубеждением, наука надела на себя
религиозные латы. Где творилась фундаментальная наука?
В храмах. Здесь ученый был защищен от немилостей сильных
мира сего — фараонов, царей. Его охраняла религия.
Трогать ученого было опасно, именно поэтому наука
создавалась в храмах. В Фивах, в Египте прямо написано,
что главная задача жреца, первого ученого, — объяснять
и предупреждать о чем-либо. Именно так — объяснять
и предупреждать.

Увы, даже самые прозорливые и сильные умы не могли предвидеть,
что может случиться такое: алтари подвергнутся поруганию,
а над храмом науки — продолжим аллегорию — опустятся
сумерки. Остается только надеяться, что здравый смысл
возобладает и фундаментальная наука вновь займет свое
законное место в иерархии государственных приоритетов.