Специально никто не считал, но, вне всяких сомнений, с Видоновым знакомы (хотя он сам, может быть, всех и не вспомнит) тысячи, скорее даже —
несколько десятков тысяч человек, у которых он хотя бы раз брал интервью за свои 58 лет работы в
журналистике. А вот события, громкие и не очень, свидетелем которых был журналист Николай Видонов, он, по
его же утверждению, помнит все. Хотя их только во время работы на Иркутском телевидении и радио тоже были
тысячи.

Николай Иванович считает, что ему, как репортёру, очень повезло со временем и пространством, в котором
он живёт. На его долю пришлось огромное количество «первых колышков» и «пусков» в Иркутской области,
значимых для всей страны. Напомню только главные вехи: железнодорожные ветки Тайшет — Абакан, Тайшет —
Хребтовая, Хребтовая — Усть-Илимск, завершение строительства Братской ГЭС. А Братский алюминиевый завод,
Братский лесопромышленный комплекс, пять всесоюзных ударных комсомольских строек Усть-Илима,
Зиминский химический завод и город Саянск, несколько крупных и крупнейших ТЭЦ в разных городах области,
Байкало-Амурская магистраль — это всё и многое другое Николай Видонов освещал с первого колышка.

— Не было, пожалуй, сколько-то важных для области и страны строек, больших событий, на которых я не
побывал бы, — говорит он. — И на каждое надо было успеть. Ну, нельзя было не успеть! От радио люди ждут
сообщений о том, что произошло только что и что происходит в этот момент. Слова «вчера» и «недавно» могут
позволить себе аналитики, обозреватели, очеркисты, но только не репортёры.

Завершив официальные торжественные речи по поводу пуска очередного агрегата гидроэлектростанции, цеха
или завода (в Иркутской области они почти всегда были крупными или крупнейшими в СССР), люди обычно
отправлялись на банкет. А Николай Иванович, отсняв нужный киноматериал, записавший на магнитофон
несколько интервью для Иркутского областного и Всесоюзного радио, в это время искал тихий уголок, чтобы
набросать в блокноте авторский текст репортажа и начитать его на плёнку. Потом бежал на ближайший
междугородний переговорный пункт, чтобы перегнать по проводам в Иркутск и в Москву «живой звук» события,
ехал в аэропорт, чтобы отправить с пилотами отснятый киноматериал и дикторский текст сообщения. Бывало,
что Николай Видонов успевал вернуться до завершения праздника, и участники пуска, включив по его
предложению радио, слышали передаваемый уже из Москвы или из Иркутска репортаж с только что
завершившегося события, слышали собственные голоса, интервью, которые они дали корреспонденту полчаса
назад. В такие моменты восторгу не было предела.

Почти полвека работы на телевидении и радио — срок немалый. Разные должности занимал Николай
Иванович. Был редактором. Старшим редактором. Главным редактором. Но всегда оставался репортёром.

— Я как играющий тренер, — говорит Видонов. — Всегда с микрофоном, с кино-, а потом с видеокамерой.
Потому что люблю работать сам. Привлекает новизна, смена событий. Встречи с новыми людьми. Это как живая
вода: меняется — и всегда свежая. Вся моя жизнь в событиях. Если всё вспомнить, получится один репортаж
длиной в несколько десятилетий. Теперь огромное количество разрозненных и, как казалось, не связанных между
собой событий воспринимается как единое, как цельное…

Между тем журналистская деятельность Николая Ивановича началась задолго до его прихода в комитет по
телевидению и радиовещанию Иркутского облисполкома, как он назывался раньше, или в Иркутскую
государственную телевизионную и радиовещательную компанию, как называется теперь.

Писать заметки в родную тайшетскую районную газету он начал ещё школьником. И совсем не потому, что
мечтал о журналистике. Он о ней вообще не задумывался и будущую жизнь с профессией журналиста не
связывал. Имея каллиграфический почерк, Коля любил сам процесс письма на бумаге. Он искренне гордился,
когда его школьные работы вывешивались на стендах для всеобщего обозрения. Но досадовал, что писать
приходилось на… газетах, поверх типографского текста, который скрывал всю красоту его почерка.

Прежде чем исписать очередную газету, Николай невольно перечитывал её на десяток рядов. Стал замечать,
что опубликованные заметки воспринимаются по-разному. Одни читаются легко, с интересом и надолго
остаются в памяти, другие никаких чувств, кроме скуки, не вызывают. Само собой получилось, что начал он и
сам «сочинять заметочки» для районки. А когда Толя, друг и сосед, устроившись на работу в типографию,
однажды принёс ему чистую бумагу, Коля и вовсе почувствовал себя счастливым.

— Бумага была белой и голубой, — с улыбкой вспоминает он детство. — А главное, совершенно чистой! Эта
бумага мне так понравилась, что на ней, извините, я начал даже стихи писать. Прихожу однажды к редактору и
говорю: «Надо бы моё стихотворение в газету поставить. Я красиво придумал. Надо его набрать курсивчиком и
поместить вот в такую рамочку, а с этой стороны отбить витой линеечкой». Редактор прочитал красивую
рукопись и серьёзно так говорит: «Молодец, отлично придумал и рассказал замечательно. Вот если бы ты ещё
стихи хорошие написал…».

По окончании школы его пригласили на работу в тайшетскую районную газету. Но до сих пор он не склонен
относить свою работу в те послевоенные годы к профессиональной журналистике, потому что даже теперь, по
прошествии времени, трудно определить, кем он был тогда в первую очередь: литературным сотрудником
газеты, или наборщиком, или метранпажем, или печатником в районной типографии. Случаи, когда, написав
очередную заметку о трудовых и политических победах земляков-тайшетцев, он тут же набирал её в металле,
верстал газету и оставался в типографии на ночь, чтобы отпечатать тираж, были скорее правилом, чем
исключением. И вся эта работа — в удовольствие, в радость.

— О линотипах для набора текстов тогда ещё и не слышали, всё ручками: перед тобой версталочка, туда
буковку за буковкой — стук-стук — слова склеиваются… А однажды заболел. Лежу дома с температурой. За мной
приходят — с милиционером, с оружием: «Дорогой Коля, вставай, газету некому печатать». Та газета моя первая
«Сталинский путь» называлась.

Потом работал в чунской газете (название, по определению Николая Ивановича, «тоже, извините, светлое» —
«Заря коммунизма»). Отказавшись от «брони», служил в армии на Дальнем Востоке, в дивизионной типографии,
и продолжал писать заметки и в военные, и в гражданские газеты. Демобилизовавшись, вернулся в чунскую
газету. Женился.

— Собирать материал в село вместе с женой на мотоцикле ездил, — вспоминает Николай Иванович. — Я за
рулём, она в коляске. Потом я пишу, Тоня что-нибудь читает. Я остаюсь газету печатать — Тоня рядом спит на
бумаге, ждёт, чтобы домой вернуться вместе.

И даже в это время, будучи фактическим руководителем газеты, Николай Иванович всё ещё не воспринимал
журналистику своей профессией. Работа для него оставалась увлечением, «за которое ещё и деньги платят».

— Потому что всё легко давалось и всё доставляло удовольствие, — объясняет это состояние Николай Иванович.
— А настоящая работа, как представлялось со школьных лет, должна быть тяжёлой и трудной.

И только окончив факультет журналистики в ВПШ — Высшей партийной школе (знаменитый, даже элитный
вуз в советское время), он наконец осознал, что это и есть его профессия, которая теперь уже — на всю жизнь.

— Ананий Долганов, фронтовик и старший товарищ, пригласил меня работать на телевидение в Иркутске. И я
согласился, а сам не то что работу будущую не представлял — я даже телевизора в то время ещё ни разу не видел,
это редкость была большая. Наверное, от волнения перед полной неизвестностью и дату, когда приступил здесь к
работе, так чётко запомнил: 1961 год. Март. 16 число. Принял меня директор студии Георгий Петрович Поносов.
Великолепный человек. Спрашивает: «Село знаешь? Любишь?». Отвечаю, что люблю.

«Фотографировать умеешь? Значит, завтра поедешь в Черемховский район делать репортаж о подготовке к
посевной. Потом, если потребуется, поможем, подскажем». Вот с тех пор все подсказывают и помогают.

Я улыбнулся последней фразе, но Николай Иванович заметил, что про помощь и подсказки он говорит без
иронии.

— Я никогда не стеснялся учиться. И сейчас учусь, если есть у кого и есть чему. Многому научился у журналистов
Иркутского радио, с которым активно сотрудничал, работая на телевидении.

Иркутское радио очень сильным считалось даже в масштабах страны. Там собрались особо крепкие
журналисты, далеко не провинциального уровня. Очень известные, уважаемые, авторитетные и влиятельные:
Шмулевский, Апарцин, Максимов, Перминов… Можно перечислить весь штат, потому что благодаря
сложившейся школе даже молодые корреспонденты, пришедшие на радио со студенческой скамьи, уже через
пару лет превращались в настоящих профессионалов. Молодая Иркутская студия телевидения в
профессиональном плане тоже быстро взрослела. В том числе, думаю, и благодаря хорошей радийной школе.
Работали-то мы все в одном комитете по телевидению и радиовещанию. Не случайно же у нас в 1974 году в
числе первых в СССР была создана главная редакция подготовки передач для Центрального телевидения и
Всесоюзного радио. Николай Иванович стал уже не просто сотрудничать, а официально работать на Москву. В
одной только телевизионной программе «Время», главной информационной программе страны, ежемесячно
проходило в среднем по 25 киносюжетов из Иркутска. Эдгар Брюханенко, в то время фотокорреспондент ТАСС,
смеялся: «Программу «Время» имеют право открывать только два человека — Брежнев или Видонов».

В этом же году в нашей области началась крупнейшая и «самая громкая» стройка ХХ века — прокладка
Байкало-Амурской магистрали, судьбоносной для многих сотен тысяч людей, в том числе и для журналиста
Николая Видонова. Для него, может быть, даже в первую очередь, потому что он узнал и рассказал (насколько
это было возможно) о ней телезрителям и радиослушателям за несколько месяцев до её официального открытия.

— В феврале 1974 года слова «БАМ» ещё никто не слышал. Но по неофициальным каналам до меня дошла
информация, что в Усть-Куте назревает нечто крупное, возможно, какая-то колоссальная стройка. Я поехал
посмотреть. Один. Без кинооператора. Но кинокамера и магнитофон всегда со мной. Нашёл бригаду, которая в
сторону реки Таюры просеку рубила под автодорогу. Начал снимать, хотя ничего масштабного и тем более
эпохального не увидел. А когда добрался до реки Таюры, с удивлением увидел на берегу, в глухой тайге, в
шестидесяти километрах от Усть-Кута, большой рубленый склад, доверху набитый продовольственным и
промтоварным дефицитом. К чему такие запасы, если поблизости ни одного населённого пункта?

Вернувшись из командировки, Николай позвонил своему московскому куратору на ЦТ: так, мол, и так, я
убеждён, что ожидается нечто большое. Сказал, что уже есть готовый репортаж о людях, прокладывающих
сквозь тайгу дорогу. Но Центральное телевидение этим фактом не заинтересовалось: «Если бы на самом деле
что-то намечалось, то мы бы обязательно знали…».

Ну, нет так нет. Репортажи Видонова о первопроходцах, с прогнозом, что дорога на Таюру даст толчок к
освоению новых территорий Сибири, прошли только по Иркутскому телевидению и радио.

А в мае у Николая Видонова ночью (!) — телефонный звонок из Москвы, от того самого куратора: «Ты зимой
мне про Таюру вашу толковал? У тебя хоть какие-то кадры сохранились? Собирай всё! Достань из корзин все
обрезки киноплёнки и немедленно отправляй к нам! Утром вся страна заговорит об этом…».

Ещё через несколько дней первый Всесоюзный ударный комсомольский отряд, прибывший поездом на
станцию Лена, вертолётами перебрасывается на Таюру, к тому самому складу, где были заготовлены для
первостроителей и продукты, и палатки, и многое другое, необходимое для жизни. С этой поры БАМ стал для
Николая Видонова едва ли не родным домом…

В последние годы Николай Иванович с телевидением сотрудничает не часто. Изменилось оно сильно. И, по мнению Видонова, далеко не в лучшую
сторону.

— Журналистика — это, на мой взгляд, хоть и документальная, но всё-таки высокая литература. А сейчас
смотреть порой больно. Косноязычие, безграмотность, обаяния нет. О людях забыли напрочь. В эфире — только
официальные события да криминал. Иркутское радио в этом плане — счастливое исключение.

По убеждению Видонова, радио сохранило больше доброты и искренности.
Поэтому и пишет он больше для него. А слушают голос Николая Видонова
не только в Иркутске и не только в России. Много его материалов об
иркутянах звучит в программах радиостанции <Голос России>, вещающей на
тридцати двух языках для 132 стран. Главный язык, конечно, русский, а
аудитория слушателей — наши соотечественники, разбросанные по всей
планете. Репортаж Николая Видонова, начатый в прошлом веке,
продолжается. И слушает его теперь весь мир.