Оправдала ли наши ожидания недавняя постановка на филармонической
сцене оперы Римского-Корсакова «Моцарт и Сальери»? По
крайней мере, для этого были все основания. Во-первых,
достойнейший музыкальный материал, в основе которого
одноименное произведение Пушкина из «Маленьких трагедий».
Далее, участники: солисты — ведущие артисты Новосибирской
оперы, заслуженные артисты России Юрий Комов и Александр
Лебедев, и, наконец, дирижер Евгений Волынский, недавно
появившийся в местной филармонии и успевший завоевать
симпатии как многочисленных любителей, так и придирчивых
профессионалов.

С самого начала публику ждал приятный сюрприз: по сути,
перед ней разворачивалось настоящее театральное действие
с костюмами, мизансценами, короче говоря, теми атрибутами,
которые и составляют оперный спектакль. Конечно, сцена
филармонии не позволяет спрятать оркестр в «яму», не
предполагает декораций в привычном театральном понимании,
но и этого было достаточно, чтобы донести авторскую
идею во всей полноте и наглядности.

Как известно, опера — жанр весьма условный и вовсе не
такой реалистичный, как, скажем, драматический спектакль.
Вместо привычных диалогов, обычной разговорной речи
— пение. Забывает ли зритель, что человек перед ним
поет? Да, забывает, когда на сцене мастер. Когда он
не только профессионально владеет голосом, но и обладает
драматическим талантом. Воплощение Сальери — не простая
задача, ведь он не трафаретный злодей, а яркая сильная личность,
страдающая, раздираемая завистью, злобой и искренним
восхищением. Таким предстал перед нами Сальери в исполнении
А. Лебедева.

Моцарт поначалу светел и беззаботен, однако по мере
развития драмы мрачные предчувствия овладевают им.
И все же солнечный, не знающий зависти, излучающий радость
и творческую энергию — таков он в интерпретации Ю.
Комова, именно таким нам видится маэстро спустя столетия,
а воплощение трагической стороны его гения сосредоточилось
в оркестровой партии и хоровом звучании. Помимо очевидных
достоинств Комова — мастерского вокала и артистизма,
он великолепно владеет словом, несет его отчетливо и
ясно, не позволяя ускользать смыслу, воплощенному в
драгоценных пушкинских строчках.

В опере есть и молчащие персонажи — нищий скрипач и
Муза в образе маленькой девочки (Маша Карпова), очаровательного
небесной чистоты создания, осеняющего гения и ускользающего
от злодея. Минимум средств, а эффект — ошеломляющий.
Особенно впечатляюща финальная сцена. Фрагмент из «Реквиема»
самого Моцарта, включенный в оперу, есть высшая, кульминационная
точка всей партитуры. Все в этом бессмертном «Lacrimoso»
— скорбь и просветление, горе и утешение, величие и
глубочайшая человечность. Мощно и проникновенно звучал
хор, объединяющий три иркутских коллектива (руководители
Т. Ромащенко, В. Щукина, Г. Геленова). А на сцене —
окаменевший Гений, не уничтоженный смертельным ядом,
а шагнувший в вечность, и припавший к его пьедесталу
убийца, бесконечно ненавидящий и столь же истово любящий
свою жертву.

Успех постановки — во многом результат театрального
опыта Е. Волынского, бывшего дирижера Новосибирского
театра оперы и балета. Воздадим должное и звучанию оркестра,
которое в тот вечер было стройно и сбалансированно. Оркестровая
музыка Глинки в первом отделении — явная удача Волынского
и оркестра, которым удалось воплотить идеи первого русского
классика во всем их многообразии. За глянцевым хрестоматийным
блеском произведений из школьной программы заново проступали
и утонченная поэзия «Вальса-фантазии», и национальный
колорит польского «Краковяка» и русской «Камаринской»
с ее замечательным сочным юмором, и блестящая, сверкающая
яркими красками гениальная увертюра из «Руслана».

Успех прошедшего оперно-симфонического вечера не только
оправдал, но и превзошел наши ожидания, а музыкантам
предстоит покорить еще немало творческих вершин.