— Виктор Имантович, за те месяцы, которые прошли с нашей
последней встречи, во внутренней политике страны наметились
серьезные изменения. В их числе проект закона, в соответствии с
которым главы регионов будут избираться
Законодательными собраниями по предложению президента.
В дискуссиях, которые
освещаются практически всеми СМИ, высказываются полярные
точки зрения. Что вы думаете по этому поводу?

— Моя позиция осталась неизменной: я всегда выступал за то, чтобы
губернаторов назначали. Механизм, который сейчас предлагается, вполне
соответствует моим представлениям о том, как это должно делаться.
Другое дело, насколько удачно был выбран момент.
В национальных элитах страны достаточно
много людей, которые ждут, чем закончится война в Чечне, которую
исламские сепаратисты провозгласили борьбой за независимость
Ичкерии. Одно дело, если бы этот шаг был сделан после окончательной
победы над боевиками. Но если сейчас, пока такой победы нет, разжечь
борьбу за власть в национальных республиках, это может привести к
весьма печальным последствиям.

— В прессе высказываются мнения, что этот шаг является началом
кампании, в результате которой Владимир Путин постарается
остаться во главе руководства страны и после окончания
президентского срока…

— Для подобных мнений, конечно же, оснований достаточно. Делается
все, чтобы решить проблему 2008 года. Владимиру Владимировичу
Путину исполнится 56 лет. По-человечески понятно, что упускать
власть в возрасте зрелости и наибольшей для политика активности
Владимиру Владимировичу не хочется. И хотя сейчас Конституция не
преграда таким намерениям — в нее можно было бы внести необходимые
поправки, — это вызвало бы негативную реакцию общественности.
Поэтому придумываются способы, которые позволили бы выйти из
конституционного тупика корректно и сохранить при этом политика
Путина во главе государства. В частности, рассматривается вариант
преобразования России из президентской республики в парламентскую.
Это значит, что президент, по всей видимости, останется, но его функции
будут ограничены так же, как ограничена роль королевы в руководстве
Англии. Парламентской республикой управляет правительство,
которое формируется большинством парламента. При такой схеме встает
задача обеспечить на парламентских выборах победу партии, которая
позволит Владимиру Владимировичу Путину занять пост премьера
правительства.

— По-видимому, чтобы решить эту задачу, и делаются вполне последовательные
шаги: назначение глав региональных администраций, выборы в парламент
по партийным спискам…

— Декларируется, что переход
к партийной системе позволит поставить преграду коррупции. Ничего
подобного! Очевидно, что партийная система выборов расширяет
возможности для коррупции. И деньги здесь уже не те, что в
одномандатных округах. Ведь если избирательная кампания для
одномандатника обходится в миллион, то цена избирательной кампании
для партии — десятки миллионов. Такие деньги есть лишь у власти и
олигархов. В результате становится
проще управлять и избирательным процессом и парламентом. Ведь
одномандатник вынужден считаться с интересами избирателей, а партийно
избранный депутат подчиняется партийной дисциплине.

— Руководство страны объявило о беспрецедентных мерах, которые
принимаются, чтобы обезопасить граждан от терроризма. Депутаты,
как я вижу занялись в первую очередь, собственной безопасностью.
Сейчас, чтобы попасть в Думу, надо преодолеть оцепление из
автоматчиков. Смею заметить, что это немного смешно. Но если
говорить о масштабах страны, то насколько, по-вашему, эти меры
эффективны?

— Ужесточение пропускного режима в Думу — мера необходимая. Но что
касается автоматчиков на Охотном ряду, то, на мой взгляд, здесь больше
политики. Дескать, смотрите, как мы готовимся встретить атаку
террористов. По поводу же тех мер, которые принимаются в масштабах
страны, у меня оптимизма большого нет. Все, что предлагается, — как
мертвому припарки. Вместо того, чтобы найти и уничтожить Масхадова
и Басаева, проводятся пиаровские акции. Чтобы покончить с терроризмом,
надо усилить и обеспечить всем необходимым армию, которая воюет в
Чечне, надо дать ей современную технику.

— Это делается?

— Напротив, идет сокращение Вооруженных сил. Под него попали и
полки ВВС, на вооружении которых наиболее эффективное оружие
против бандитов — боевые вертолеты Ми-24. Они воюют в Чечне. Могу к
этому добавить, что за весь прошлый год туда была направлена лишь одна
такая машина с тепловизором — системой, которая делает вертолет зрячим
ночью или в тумане. Один такой прибор на всю Чечню! Это что, борьба с
терроризмом? Зато деньги тратятся на проведение референдума в Чечне,
на избирательные кампании. После этого нам сообщают, что 80%
населения Чечни за то, чтобы быть в составе России. Но если практически
все население Чечни за мирную жизнь в составе России, то откуда берутся
террористы? С кем воюет армия? Азбука партизанской войны говорит о
том, что она невозможна без поддержки населения. Поэтому я еще раз
говорю: надо сначала физически уничтожить ядро боевиков, а
уже потом решать политические вопросы. Для этого в Чечне нужны
хорошо подготовленные и вооруженные войска… Пусть это будет хотя
бы один полк, оснащенный современнейшей техникой, которая позволяет
действовать целенаправленно, точечными
ударами. А у нас получается по методу Троцкого:
ни войны, ни мира. В Чечне военного положения нет, но война идет, а
армия разоружается.

— Вы выступали с этими предложениями на заседаниях
комитета, Думы?

— Неоднократно. Не я один. Многие депутаты думают так
же и выступают
с конкретными проработанными предложениями. Но все наши усилия
блокируются большинством.
Благодаря действиям этого большинства
Россия вползает в очень опасный период развития. Основным
достижением нынешнего руководства считалась политическая
стабильность. Но последние события показали, что политическая
стабильность — миф. Началась социальная реформа,
в центре которой отмена льгот. Впереди —
реформа образования. Грядет реформа здравоохранения, предполагающая
отмену бесплатного медицинского обслуживания. Самое неприятное, что
все это происходит одномоментно и может вызвать массовый социальный
протест.

— Кстати, о льготах. Что будет со льготами для военных пенсионеров?

— Военные пенсионеры оказались крайними в очереди. Если другим
категориям пенсионеров предусмотрена хоть какая-то компенсация, то у
военных пенсионеров с 1 января отнимаются абсолютно все льготы и
ничего не дается взамен. Предполагается, что эти льготы будут
компенсироваться в регионах. Но для областной казны
такие расходы могут оказаться непосильными.
Пострадают не только военные пенсионеры. Пострадают
жертвы репрессий и ветераны трудового фронта — миллионы людей. И как
они себя поведут, когда реально ощутят ухудшение своего материального
положения и поймут, что их ограбили, я не знаю.

— Хорошо, что хоть действующим военнослужащим обещают
повышение зарплаты.

— Не стоит обольщаться. Денежное содержание, и значительно, будет
повышено только офицерам «арбатского военного округа», иначе говоря,
центральному аппарату Министерства обороны. Офицеры в Иркутске, на
Сахалине не получат ничего.

Но пока, можно считать, ситуация под контролем. Держатся высокие
цены на нефть, и всегда найдется несколько миллионов, чтобы погасить
региональный очаг недовольства. Но это «пока» продлится недолго. Я
работаю в Комитете по природным ресурсам. Нефтяные компании
кричат, что к 2010 году заканчиваются разведанные еще в
Советском Союзе запасы нефти. Добыча упадет. Потому что средства в
разведку нефтяных месторождений не вкладываются. Оно и понятно.
Какой олигарх станет вкладывать миллиарды долларов в разведку,
которая окупится лишь через десятки лет? Что касается
руководства страны, то можно сказать, что оно упускает
уникальный шанс. Ведь за те годы,
пока держались высокие цены на нефть, вырученные средства можно было
вложить в оздоровление отечественной экономики, поставить ее на ноги,
сделать независимой от экспорта нефти. Но этого не происходит.

Перед нами стоит очень серьезная проблема. Ведь одной из главных
причин распада СССР стало, по мнению ряда экспертов, именно падение
цен на нефть на мировом рынке в конце восьмидесятых годов, что и
подкосило экономику страны. И что будет с Россией, если мы через шесть
лет потеряем нефтедоллары?