Так вот — жуткая картина. Истеричная, «бабья» брань в адрес чеченцев и «муслей», визгливые
крики «сожжем-перережем», параноидальные рассуждения об «американском заговоре»,
проклятия, почему-то в адрес Грузии, много обвинений российской власти. Чем больше
читаешь, тем тошнее. Почему? Чего ты, собственно, ждешь? И постепенно я понял, чего я
жду и не могу найти — МУЖСКОЙ, ВЗРОСЛОЙ позиции. Мужества — нет.

Наполеон говорил: «Храбрые в минуту опасности краснеют, трусы — бледнеют». Американцы
11 сентября побагровели, испанцы, после терактов в Мадриде, побелели. А мы?
А мы не побелели, не покраснели. Потому что мы по-прежнему ни черта не поняли. Не
поняли, ЧТО ныне лежит на весах и ЧТО совершается ныне. Поэтому ничего на наших
мирных часах и не пробило.

Мы не поняли, что речь не идет ни об «акте отчаяния» несчастных чеченцев, потерявших
родных и близких; ни о вылазке наемных террористов; ни даже о безумии фанатиков-
шахидов. То есть все это, может быть, и имеет место — но у каждого солдата армии, воюющей
с другой страной, свои мотивы, и они никому не интересны. Интересно же другое: идет
война — или не идет война? И если идет, то какова ее цель?

Так вот, война, по моему глубокому убеждению, — идет. Цель войны — разрушение этого
государства, довершение геополитического разлома, начавшегося в 1989—1991 годах. Цель
войны — далее слом, «долом» нашей русской культуры, того самого «великого русского
слова». Метод же войны прост — не покорять огромными армиями, а ударить в слабую точку,
и русский колосс на глиняных ногах рухнет и рассыплется сам. Как уже не раз бывало в
истории России (Смутное время, 1917, 1991). И как очень может быть сейчас — потому что
мы необыкновенно слабы сегодня.

Если дело обстоит так, то для спасения государства, страны и культуры, для того, чтобы
найти симметричный ответ на этот вызов, нужны три вещи.

Объединить народ перед общей опасностью.

Указать врага.

Создать сильное государство, беспощадно вырезав из его тела гниль.

Это очень трудно — но кто сказал, что должно быть легко?

Итак, КТО НАШ ВРАГ? «Силы зла» — это из «Ночного дозора», а у нас, увы, суровая
реальность.

Итак — КТО? В том же Интернете видна страшная сумятица в мозгах: дикая смесь чеченцев,
«международных исламистов», американцев, «пятой колонны» (в которой объединены
торговцы с рынка, чиновники, евреи-либералы-демократы). Весь этот винегрет описывается
одной фразой: «разруха не в сортирах, а в головах». Причем разруха до такой степени, что
«крыша течет».

Американцы? Но, насколько я понимаю, своих экономических и политических целей в
России они вполне успешно достигают экономическими и политическими средствами.
Больше того — распад ядерной державы им, мягко говоря, невыгоден. Если после распада
СССР ракетно-ядерное оружие осталось у России, то к кому оно попало бы после распада
России?

Чеченцы? Но даже если представить, что «все чеченцы» воюют с Россией — а это, очевидно,
СОВЕРШЕННО НЕ ТАК, — они не могли бы ставить себе целью распад, развал, уничтожение
России. Несопоставимы масштабы.

Международный исламский терроризм? Да, это сегодня — единственная сила, которой и по
плечу ставить задачи ТАКОГО МАСШТАБА, и ВПОЛНЕ ОСОЗНАННО их ставить. Потому
что, если ваша цель — «весь мир насилия (христианско-буржуазного) разрушить до основанья,
а затем…», то начинать надо со слабого звена. И есть все основания считать Россию таким
звеном. И бить это звено — бить беспощадно, надеясь, что оно сломается не столько от
внешней силы, сколько от внутренней слабости. И здесь мы переходим от «врагов внешних»
к «врагам внутренним».

«Пятая колонна». Я сторонник либеральной демократии, твердо знающий, что в России с
этой игрушкой надо быть очень осторожным. В 1917-м ее введение закончилось глобальной
катастрофой. В 1991-м закончилось — с моей точки зрения — благополучно, но, увы, еще не
вечер. Вполне возможен второй акт — когда ослабленная (демократией? Да, в том числе — и
демократией!) Россия потонет. Поэтому демократия — хорошо, но просвещенный
авторитарный строй — реально. Сегодня только он по нашему климату, нам по плечу.
Сильный. Авторитарный. Просвещенный. Полицейское государство? Да. Только с
пристойной, жесткой, неподкупной и не слишком хамской полицией. Ограничения свободы
слова? Да. Если они идут на пользу самосохранению, сохранению того самого «великого
русского слова».

Есть у нас все это? Риторический вопрос. Осетинская «Герника», весь этот страшный хаос из
мечущихся родителей, детей, местной милиции, бандитов, суперспецназа, все эти порванные
кольца окружения, весь этот 10-часовой бой доброй тысячи (а наверное, куда больше!)
милиции против не то 26, не то 36 бандитов — вот ясный ответ на этот вопрос.

Кто же тут виноват? Журналисты? Торговцы-азербайджанцы? Защитники прав «чеченских
бандитов»? Но, простите, их никого там не было…

Я не защищаю свой цех. Есть честные, а есть наемные журналисты, которые действительно
вольно или почти бессознательно исповедуют принцип «чем хуже — тем лучше», болеют не
«за» кого-то, а обязательно против власти. Считаю, правда, что и они имеют право на
существование, но, бесспорно, в условиях исключительных они приносят вред. И катастрофу
1917 года во многом подготовили они — либеральные и безответственные журналисты, и
события 1991 года (которые по-прежнему считаю благом для страны) тоже в еще большей
степени подготовили они (мы!). Но сегодня — не 1916, не 1990. Сегодня на ТВ просто нет
никакой «бесовщины либеральной журналистики». Но отсутствие «бесов», увы, что-то слабо
помогает бороться с террором — я имею в виду моральную мобилизацию людей на эту
борьбу. Нет и «вредных», «разлагающих» политических партий, нет и «смущающих умы» их
лидеров. И справедливо, что нет, — эти люди блестяще показали свое волевое и
интеллектуальное убожество. Обанкротились — поделом, «умерла — так умерла». Но и на них
не спишешь очевидные слабости и проколы хотя бы тех самых «правоохранительных
органов».

Гниль — в самом стволе государства. Нет страха. Нет чувства чести и долга. Есть только
голый расчет. Я, разумеется, не говорю про всех — есть много честных чиновников в
штатском и в мундире. Но не они, увы, задают тон. А личный корыстный расчет в
соединении с гарантированной безответственностью — это не «полицейское государство».
Это, скорее уж, «воровское государство». Такое государство всегда будет считаться слабым
звеном. Его и будут бить — бить за слабость, бить, надеясь добить. Причем надо иметь в виду,
что те, кто с нами воюет, по крайней мере неподкупны — поскольку одушевлены своей
большой идеей.

Воля. Воля президента — только она может изменить эту ситуацию. Изменить — опираться на
поддержку народа. В русском народе чувство опасности всегда пробуждало огромные,
необъятные силы (проходила опасность — уходили и силы). Но для этого надо народ
РАЗБУДИТЬ.

«Российская газета», 06.09.2004