В. Журавлев сообщил, что с 1 января по 1 октября сотрудниками отдела по пресечению
преступлений в лесной отрасли ГУВД региона было возбуждено 637 уголовных
дел (в 2003 году их было 795). В суд передано 157 уголовных дел, в то время как
за прошлый год — 129. Количество нарушений в сфере лесного законодательства
за этот период снизилось почти на 20%, что связано с профилактическим
эффектом от появления лесной милиции, считает подполковник Журавлев.

Он заявил, что суды слишком мягко обходятся с нарушителями лесного
законодательства. Подполковник Журавлев не припомнил ни одного
случая, когда преступник был бы лишен свободы. Стандартный судебный
приговор — 2 года с условным отбыванием наказания. Причем фактически
невозможно осудить организатора вырубки леса. Как правило, в ходе операций и
рейдов задерживают лесорубов, которые всю вину за преступление берут на
себя. Подобный «альтруизм» затем вознаграждается. И милиционерам об этом
доподлинно известно.

В лесной милиции работают 100 человек. Ее финансирование полностью ведется
из областного бюджета. До конца этого года будет получено 23,5 млн. рублей.
Но, как отметил Владимир Журавлев, эти средства идут главным образом
на финансирование заработной платы. А материально-техническая база новой
силовой структуры откровенно слабая. В распоряжении лесных милиционеров —
три факса и «уазик», которые удалось купить на бюджетные деньги. «Когда мы
создавались, многое обещали, но не все выполнено», —
пожаловался журналистам
начальник лесной милиции. К примеру, профессиональное объединение
руководителей предприятий ЛПК — Союз лесопромышленников Иркутской
области смог оказать лишь моральную поддержку, посетовал В.
Журавлев.

Изначально милиционеры серьезно рассчитывали на отлаженное взаимодействие
со службами безопасности крупных предприятий, так же, как и силовики, кровно
заинтересованных в борьбе с нарушителями лесного законодательства. Однако
позже стало ясно, что основная доля преступлений, связанных с нарушением
лесного законодательства, приходится на муниципалитеты, не входящие в сферу
интересов крупных лесоперерабатывающих компаний. Многие из них даже
лесными территориями не считаются, но зато имеют развитую транспортную
инфраструктуру. Так, в частности, рекордсменом по количеству заведенных
уголовных дел — 76 — стал Иркутский район, в Зиме — 40, в Тайшете — 58.

Причем треть нарушений приходится на оборот леса, который заготавливается
по договорам переуступки прав лесопользователя. Фигурантами в этих
отношениях чаще всего выступают мэрии и частные лица, с одной стороны, и
коммерсанты — с другой. Под видом договора переуступки прав первые, по сути,
продают свои лесобилеты. А бизнесмен делает в лесу все, что ему
заблагорассудится, ведь за нарушения лесного законодательства должен
отвечать владелец лесобилета, который ни сном ни духом не ведает, что
происходит на отведенной ему деляне. Отсутствие наказанных оказывается
вполне заурядным финалом таких ситуаций. Хотя, как считает Владимир
Журавлев, пресечь их можно, запретив выдачу лесобилетов тем, кто не может
вести лесозаготовительные работы самостоятельно. К примеру, мэрия для
получения леса на муниципальные нужды должна будет заключить договор
подряда с фирмой, на которую и будет оформлена деляна, рассуждает В.
Журавлев.

За девять месяцев лесной милицией было изъято из оборота 38,9 тыс. куб.м
древесины, которая оценивается по таксовой стоимости в 317 млн. рублей. Но
на деле лес стоит, конечно, гораздо меньше, сказал Владимир Журавлев. Он
отказался раскрывать структуру ценообразования на изъятую древесину,
ссылаясь на то, что продажа леса не входит в компетенцию милиции. Мы
поинтересовались в Иркутском региональном отделении Федерального фонда имущества, каким образом
должен реализоваться конфискованный или, как называют его милиционеры,
«секвестированный в пользу государства» лес. Там ответили, что изначально
планировалось вести торговлю через фонд с аукционов, но сделать это не
позволяет законодательство. «Оно связывает лесную милицию по рукам», —
прокомментировал ситуацию сотрудник фонда. Достаточно быстро удалось выяснить, что
сегодня секвестированный лес продают лесхозы, и в основном населению. А
цена на него определяется, как признались в одном из иркутских лесхозов,
«директором в зависимости от качества древесины».

Глава пресс-службы ГУВД Сергей Марфицын, ссылаясь на начальника
управления генерала Алексея Антонова, отметил, что в масштабах области
сотрудники лесной милиции «растворяются», региону требуется не отдел в
составе ГУВД, а полк лесной милиции, не сто, а триста человек. Это, как
пояснил руководитель пресс-службы, «экстенсивный путь», такая возможность
еще не обсуждалась с региональными властями, финансирующими лесную
милицию. Но есть еще и интенсивный вариант, менее затратный, но более
сложно реализуемый, который предполагает совершенствование лесного и
таможенного законодательства, создание лесной биржи, сообщил Сергей
Марфицын. Получить комментарии в администрации Иркутской области вчера
не удалось.