От первого лица. Владимир Мацибаров, директор ТЭЦ-11

!I1! Строительство ТЭЦ-11 началось в четвертом квартале
1954 года. Заказчиком строительства выступил
химкомбинат г. Усолья-Сибирского, а строительные
работы выполняли подрядные организации
«Востоктяжстрой» и «Востокжилпромстрой». До начала
эксплуатации ТЭЦ-11 считалась строящимся
электроцехом химкомбината, но в 1959 году Иркутская
ТЭЦ-11 выделилась на самостоятельный баланс и была
передана в эксплуатацию ведомству Иркутского
совнархоза Министерства энергетики и электрификации
СССР. Ввод в эксплуатацию первого блока ТЭЦ-11 был
произведен 30 декабря 1959 года.

Словом, у нас есть на кого равняться, чей опыт
перенимать. А это значит — будущее за нами.

Свое распределение на Иркутскую ТЭЦ-11 после
окончания политеха в 1973 году ее нынешний директор
Владимир Мацибаров воспринял, скажем так, без
особого энтузиазма. И это понятно: несколькими
годами раньше здесь произошло ЧП, буквально
всколыхнувшее Усолье-Сибирское и
основных потребителей продукции ТЭЦ — тепла и
электроэнергии, в первую очередь химпром. Сегодня
это факт истории, но тогда 1969-й год стал годом
больших потрясений для станции: в котельном цехе
произошло затопление багерной, перемерзание
пульпопроводов, зашлаковка одного из котлоагрегатов
чуть ли не до 7-метровой отметки.

— Стояли жестокие морозы, — рассказывает Владимир
Викторович, — и это усугубляло ситуацию. Условия,
по словам очевидцев, были просто ужасные: холод,
все в пару — на расстоянии вытянутой руки ничего не
видно. Стремясь хоть как-то поддержать работу
оборудования, чтобы оно более менее работало,
обратились за помощью в ближайшую воинскую часть —
расшлаковывать котлоагрегат.

— Видимо, причина была не только в сильных холодах?
— задаю вопрос Мацибарову.

— Разумеется, не только в них. Станция в то время
работала с превышением нагрузок. Был своеобразный
пик развития промышленных предприятий, развивались
городские инфраструктуры, словом, случилось то, что
случилось. Для ликвидации последствий была создана
инициативная группа, которую возглавили опытнейшие
специалисты Юрий Захватошин и Николай Грабин. Вскоре
начальником цеха стал Иван Обердерфер, взваливший на
свои плечи основную ношу ответственности, а в 1972
году, незадолго до моего прихода, цех возглавил
молодой талантливый инженер Олег Будилов, который
проделал огромную работу по повышению надежности
котлоагрегатов, безопасности систем приготовления
угольной пыли.

К моменту моего появления на станции ситуация
более чем нормализовалась. Был какой-то азарт —
всячески поощрялась инициатива, и, что удивительно,
трудности объединили людей, всколыхнули творческую
активность. А сколько смелых технических решений,
рационализаторских предложений было реализовано!

Разговор заходит о сегодняшнем дне станции,
об особенностях тех изменений, которые продиктованы
реформами. Кстати, свое родное предприятие Владимир
Мацибаров считает совершенно уникальным. Посудите
сами. Если большинство станций, входящих в
«Иркутскэнерго», основаны на однотипном
оборудовании, на идентичных видах, то здесь, по
словам директора, самый что ни на есть «винегрет и
компот». Четыре типа котельных агрегатов, пять типов
турбин, три открытых распредустройства на напряжение
— 35, 110, 220 киловольт.

Проблем и трудностей подобная «уникальность»
прибавляет с лихвой. Каждый агрегат, узел требуют
особого, индивидуального догляда, да и с
поставщиками намного сложнее — вместо одного-двух
их минимум в несколько раз больше. А если учесть,
что модернизация и реконструкция оборудования стали
чуть ли не ключевыми словами технической политики,
нетрудно представить габариты груза, который
приходится тащить. И тащут! Хотя делать это с каждым
годом труднее и труднее: оборудование стареет,
обновить же его полностью, на 100 процентов, не
представляется возможным. Конечно, здесь подошел бы
идеальный вариант: отработало оборудование свой
положенный срок — демонтировать его и установить
новое, самое совершенное. Но это уже из области
фантазий.

Чтобы не оказаться в аутсайдерах

Коллективу же, техническим службам, увы, не до
фантазий. Если не хочешь оказаться в аутсайдерах,
беспрестанно прорехи латать, надо досконально знать
оперативную обстановку, общую картину состояния
«здоровья» станции, каждого узла и агрегата. Именно
эти соображения положили начало доброй и давней уже
традиции: ежедневно в 11 часов ответственные
специалисты цехов и подразделений собираются в
кабинете главного инженера для «разбора полетов»,
другими словами, обмена мнениями с детальным
анализом оперативной обстановки.

Должен сказать, роль «дирижера» этого непростого
действа главный инженер Олег Поселкин выполняет
весьма жестко и лаконично. Сегодня речь идет о
состоянии котельного оборудования — кто докладывает
по 8-му котлу, по 9-му? Почему вовремя не подвезли
песок, в чем причины задержки ремонта двигателя, что
сделано по вчерашним замечаниям? Идет деловой, порой
нелицеприятный разговор, назначаются сроки,
ответственные, никого не надо тянуть за язык, никто
не пытается уйти от ответа и, что самое существенное,
здесь нет попыток свалить причины упущений на
кого-то другого.

Уже одно это говорит о высоком профессионализме
технических служб. Невольно вспомнились слова В.
Мацибарова: «Нам удалось-таки сколотить команду
единомышленников». Надо ли удивляться тому, что здесь
не привыкли считаться со временем, надо — на ночь
останутся работать, не по принуждению, разумеется:
интересы дела здесь превыше всего. Это не просто
расхожая фраза, это идеология, отправная точка
происходящих на станции позитивных сдвигов. Такой
факт: когда я спросил в одном из цехов, а как вы
боретесь с нарушителями дисциплины? — на меня
посмотрели с удивлением, дескать, о чем это он.
Трудиться на станции, быть членом коллектива — сегодня
на ТЭЦ считается престижным, и, что совершенно
естественно, люди дорожат и своей работой, и
репутацией предприятия. Впрочем, резонно заметили
мне, и на старуху бывает проруха — не надо думать,
что все у нас идеально да чинно-благородно, работник
работнику рознь, кое-кто и слабину может допустить,
опоздать, сроки ремонта затянуть по нерасторопности.
Такое не проходит незамеченным. Пара-тройка
замечаний — и до свидания. На твое место, мил
человек, найдутся охотники и поприлежнее.

Оперативка прошла, как обычно, в хорошем рабочем
темпе — разглагольствовать некогда. Полчаса
пролетели, как миг, пора и блокнот с диктофоном
доставать. Олег Николаевич взглянул на часы: минут
тридцать на разговор хватит? Это и от вас зависит,
отвечаю. Если кота за хвост не будем тянуть —
вполне! Мой собеседник улыбнулся: такой тон беседы
ему по душе. С чего начнем, спрашивает.

— С вас и начнем, — говорю, — как говорится, каким
ветром и вообще о житье-бытье…

Слушаю Олега Николаевича и отмечаю про себя —
только что в его голосе слышался и металл, и
диктаторские нотки (должность обязывает), а сейчас
он как бы к себе самому вернулся — говорит легко,
непринужденно, мне остается только слушать да время
от времени вопросы наводящие подбрасывать. Биография
его схожа со множеством других: окончил
политехнический институт, прибыл сюда в 1986 году
опять же по распределению, начал набираться
ума-разума с должности дежурного слесаря в
котлотурбинном цехе, его бросили на обслуживание
градирен — участок весьма специфический и нелегкий,
затем турбинное отделение, где его вузовская
подготовка оказалась далеко не лишней. Сложные
агрегаты буквально завораживали своей мощью, ему,
старшему машинисту Поселкину, открылась потрясающе
интересная вещь: каждая турбина имеет свой норов,
характер, он даже «по голосу» мог определить —
какую «партию» ведет каждый из агрегатов.

Слушаю Олега Николаевича и даже чуть-чуть завидую:
нашел он себя, свое место в жизни. Как и его
учитель, он выше всего ставит профессионализм и
чувство локтя. И, конечно же, деловую хватку. По его
инициативе разработана интересная программа,
связанная с сокращением издержек. В рамках ее
реализации ежедневно, после селекторного совещания,
в нерабочее время кабинет главного инженера нередко
превращается в гудящий улей: предлагается так
называемый «мозговой штурм». Экономия угля, введение
нестандартных экономичных режимов, многие другие
вопросы становятся темой бурного обсуждения, идет
поиск и определение «белых пятен». Народу в кабинете
собирается подчас столько, что не хватает стульев.
Рядом с рабочим столом главного инженера можно
увидеть специальный стенд, на котором выводится
оперативная информация: здесь показатели расхода
топлива, выход готовой продукции, другие важные
сведения. Не будем вдаваться в технические
подробности, только отметим, что реализация лишь
одного из новшеств, связанных с изменением графика
ремонтов и режима работы агрегатов, позволит
сэкономить около миллиона рублей в месяц.

— Намечены глобальные изменения в ремонтной
программе, — рассказывает О. Поселкин, —
приступили к ремонту турбин Т-50, чего раньше не
предусматривалось. Вскрыв машину, пришли к
заключению, что можно сделать ее значительно более
«дееспособной», с этой целью смонтирован новый
генератор с тиристорным возбуждением и воздушным
охлаждением, единственный, кстати, в области. Мы
сумели убедить дирекцию в необходимости внепланового
текущего ремонта самой турбины. Благодаря «мозговому
штурму» изменили сроки и графики ремонтов на
ведущей, самой экономичной на станции машине ПТ-65.
Работа по объему очень емкая, а сроки кратчайшие —
порядка полутора месяцев, предстоит замена
конденсатора весом более 26 тонн. Работать с первого же
дня решили в три смены, уверен, что в график
уложимся.

Продолжая разговор о ежедневных вечерних штудиях,
подчеркнул, что в поле зрения специалистов
оказываются не только упущения и негатив, хоть и
занимают львиную долю — около 80 процентов —
внимания. Примерно 20 процентов обсуждаемых вопросов
носят позитивный характер — это примеры
эффективного поиска резервов как на родном
предприятии, так на других ТЭЦ. Программа тотальной
оптимизации предполагает в числе прочего повышение
творческой активности руководителей подразделений.
Их задача — спуститься на самые низы, нужно, как
выразился О. Поселкин, определенное встряхивание.
Практика показывает, что именно там, в низовых
подразделениях, сокрыты немалые резервы. Потенциал
просто немереный.

Выгода и еще раз выгода

Проблемы экономии, снижения затрат всегда оставались
в числе наиболее актуальных. Еще одним
подтверждением этому стала встреча с заместителем
главного инженера по эксплуатации Александром
Комаровым. В его кабинете, когда я заглянул туда,
что-то очень горячо обсуждали, за дверью своей
очереди ждали несколько человек. Оказалось, мне
довелось стать свидетелем тендерных торгов — за
квартал их проходит около 30-ти. На сей раз
несколько подрядчиков оспаривали право проведения
работ по антикоррозийной защите фильтров. Поскольку
я подошел к концу, то узнал лишь самое существенное:
торги выиграл подрядчик, предложивший свои услуги и
материалы за 150 тысяч рублей, тогда как один из
претендентов насмерть бился за назначенную им сумму,
вдвое большую по сравнению с предложенной
победителем.

Пока претенденты томились в ожидании результатов, а
каждый из них торговался с комиссией в одиночку,
группа специалистов под руководством Александра
Комарова взвешивала все «за» и «против» относительно
каждого. В конце концов пришли к единому мнению и
поздравили того, кто выиграл торги. Все довольны —
и подрядчик, решивший, что синица в руках все-таки
лучше, чем журавль в небе, удовлетворены и члены
комиссии — как никак, минимум сто тысяч рубликов
удалось сэкономить.

— Это еще что, — заметил Александр Александрович
после того, как участники тендера покинули кабинет. —
Недавно утвержден проект нового водовода. Его
строительство будет вести подрядная организация,
которая в результате тендера снизила стоимость аж на
2 миллиона рублей.

Александр Комаров тоже далеко не новичок на станции,
на будущий год отметит 25-летие работы здесь. В
нынешней своей должности 13-й год, знает, как свои
пять пальцев, вверенное хозяйство. Всякое пришлось
пережить. Было время, теперь уже далекое, когда
станция работала с перегрузом, существующих
мощностей едва-едва хватало, чтобы удовлетворить
аппетиты города, многочисленных предприятий как
промышленных, так и сельских.

Любая остановка одного из агрегатов очень болезненно
отзывалась на отношениях с партнерами, пользующимися
продукцией теплоэнергетиков: приходилось идти на
непопулярные меры, вплоть до ограничения потребителям
тепла и пара, примером тому печальной памяти год
1969-й.

В последние 10-15 лет объемы потребления
электроэнергии существенно упали. Спад, деградация
когда-то процветающих предприятий обернулись для
станции, коллектива ломкой привычных стереотипов —
падением напряжения в прямом и переносном смыслах.
Существующих 9 котлов и 8 турбин стало более чем
достаточно для удовлетворения «усохших»
потребительских аппетитов. В какой-то мере, замечает
А. Комаров, это расхолодило персонал, даже
развратило. Представьте себе: зима, холода, а у нас
в работе максимум 6 котлов, при желании могли и на
пяти вытянуть программу, что, впрочем, и случилось
благодаря в основном программе управления
издержками. В ней, в частности, одним из первых
разделов значится «Оптимизация загрузки
оборудования». Сегодня работают на полную мощность
пять котлов и три турбины. Меньше расходуется
топлива, воды — в результате очень даже ощутимая
экономия. Ввели должность экономического диспетчера,
его задача — оптимизация загрузки оборудования.

— Вот, взгляните — А. Комаров подошел к стенду.
«Рейтинг загрузки оборудования». Самый экономичный
— 6-й котел с КПД 92,7%, у его собрата, 7-го котла,
— самый низкий показатель — 89,3%. А три процента
разницы — это от 40 до 60 тонн топлива в сутки.
Целый вагон! Разумеется, пришлось принимать меры.
Остановили агрегат, устранили недостатки, и сегодня
у 7-го самый высокий КПД! Этот процесс беспрерывный.
Смотрим: падает КПД. Останавливаем. На неделю, не
больше. Нынче на 6-м котле пошли сбои — слышали на
планерке? Будем останавливать…

— Вот вы спрашиваете, что на сегодня моей головной
болью является? — Комаров на мгновение задумался.
— Говоря откровенно, пальцев на обеих руках не
хватит, столько придется перечислять. Ну, а если
конкретно — пожалуйста! Какая деталь самая приметная
на станции? Правильно — дымовые трубы. Как,
впрочем, и на всех других ТЭЦ. У нас их две. И одна
из них доставляет нам немало хлопот, точнее, та,
которая повыше, ее высота 180 метров. Наблюдения
показали, что при сильных ветрах верхушка
отклоняется от основания чуть ли не на метр. И что
тревожит — крен увеличивается. А если труба упадет
— трудно представить, что будет. Мгновенно
потеряется минимум 70% мощности станции, ее вообще
нельзя будет эксплуатировать. Я уже не говорю о
последствиях для окружающих трубу сооружений.
Тьфу-тьфу! Мы решили активизировать службу
мониторинга, разработать проект по усилению несущих
конструкций. Нашли довольно авторитетную подрядную
организацию — Новосибирский филиал института
высотных исследований (Москва), предоставили ей
большой объем исходного материала. Проект был
подготовлен довольно быстро, он уже прошел
государственную экспертизу. Теперь можно точно быть
уверенными, что труба не упадет. Тем не менее
придется выполнить ряд высокорасходных мероприятий,
с учетом того, что на трубу будет, говоря образно,
надета «смирительная рубашка», т.е. еще одна
железобетонная обойма, предстоят работы по усилению
фундамента, дополнительные исследования грунтов.
Думаю, года два еще понадобится, чтобы решить
проблему.

— Есть такая поговорка, — продолжает Александр
Александрович, — мол, тетка Мосевна до всех
милосердна, а дома без хлеба сидит. В какой-то мере
это напоминает ситуацию на станции. В силу нынешних
экономических реалий мы продаем продукцию — тепло,
электричество потребителям, ведем строгий учет, а
вот сколько сами потребляем на собственные нужды —
одному богу известно. Потребители, чтобы меньше
платить, утепляются, экономят — в ЖКХ целый набор
электросберегающих причиндалов применяют, а мы
только-только начинаем эту работу. Подключили к
сотрудничеству Иркутский филиал ВНИИэнергопрома.
Чтобы раз и навсегда покончить с бесконтрольностью,
надо «перелопатить» много схем, поставить
элеваторные, распределительные узлы, по-настоящему
наладить учет тепловой энергии в помещениях.

С заботой о людях

Должен заметить, что своим знакомством со станцией,
традициями, интересными людьми я во многом обязан
человеку, авторитет которого, как мне показалось,
непререкаем в коллективе ТЭЦ, — председателю
профсоюзного комитета Владимиром Распоповым. Именно
он, Владимиру Васильевичу, вызвался стать моим
проводником по недрам ТЭЦ, помочь ощутить буйную силушку
грохочущих агрегатов, заглянуть в дышащие
сумасшедшим жаром топки котлов, испытать нечто
похожее на благоговейный трепет перед чудом рождения
электричества. Мы шли, как мне показалось, по
бесконечным лабиринтам, спускались и поднимались по
крутым металлическим лестницам, заглядывали в святая
святых — аппаратные, где у непосвященного голова
пойдет кругом от великого множества датчиков,
лампочек, дисплеев, всевозможных кнопок,
включателей, прочей хитроумной атрибутики.

Так что когда мы вернулись в кабинет В. Распопова,
я, можно сказать, успел в какой-то мере проникнуться
атмосферой, рабочим ритмом цехов, служб,
подразделений, составить представление о масштабах и
сложности обширного хозяйства. Заглянули по пути в
здравпункт, находящийся в одном здании с профкомом.
Это надо видеть! За скромной табличкой — просторное,
уютное, прекрасно оборудованное помещение со
множеством кабинетов, включая стоматологический,
мануальной терапии, терапевтический, процедурный,
комнату отдыха и даже фитобар, где желающим
предложат кислородный коктейль с лечебными травами, —
словом все, что требуется для поддержания здоровья,
снятия усталости. Без всякой натяжки «пункт» —
самая что ни на есть поликлиника в миниатюре.

Первое, на что обращаешь внимание в профкоме, —
большое количество кубков на стеллажах, как пояснил
В. Распопов, в основном, за спортивные успехи, о
почетных грамотах и дипломах я уже не говорю — их
вообще без счета, целая гора. К слову сказать,
Владимир Васильевич сам большой энтузиаст и
организатор спорта, когда мы встретились, доводил
«до ума» положение по проведению турнира по
волейболу среди подразделений «Иркутскэнерго». Два
года подряд он возил своих ребят в Сочи на чемпионат
среди энергетиков России. И оба раза — первое
место! Если учесть, что в чемпионате, проходящем под
эгидой Минтопэнерго, участвовало 24 команды — это и
газовики, и нефтяники, и горняки, — то можно себе
представить цену победы.

Что и говорить, дружат на ТЭЦ-11 со спортом. На
отдельном столике лежит более чем внушительная кипа
почетных грамот, свидетельств. Беру наугад
несколько. Только за 2003 год. Третье место в
турнире «Иркутскэнерго» по мини-футболу, 1 место в
соревнованиях по волейболу среди предприятий и
учреждений г. Усолья-Сибирского, 2 место в
соревнованиях по гиревому спорту и даже в
соревнованиях по перетягиванию каната в летней
спартакиаде среди предприятий и организаций города
оказались сильнейшими. Призовые места в
соревнованиях разного уровня по настольному теннису,
армрестлингу, легкой атлетике, лыжным гонкам,
стрельбе…

Впечатляет. Ба! А это что? Читаю: «Дипломом за 1
место награждается команда ТЭЦ-11, занявшая 1 место
в финальной игре сезона 2002 года клуба «Веселый и
находчивый энергетик. Иркутск 2002 г.». И подпись:
«Генеральный директор ОАО «Иркутскэнерго» В.В.
Колмогоров.

— Вы еще и поете, выходит?

— Выходит так, — с улыбкой соглашается Владимир
Васильевич. — Кстати, и в прошлом, 2003 году
«Соленые сибиряки» — так называется наша команда
КВН — в очередной раз обошли все 15 команд и вновь
вышли на 1 место. Как говорится, знай наших!

Не стареют душой…

Думаю, самое время дать слово человеку, о котором
мне столько рассказывали на станции. Созвонившись,
мы встретились с Виктором Ивановичем Яшкиным у него
дома, в микрорайоне Университетский. Крепкого
сложения, сухопарый, мощное рукопожатие — лучшее
доказательство его же собственных слов: безделье —
не отдых! Виктор Иванович охотно согласился сказать
несколько слов о своем, можно сказать, детище,
— вспоминаю выражение Мацибарова: он, Яшкин,
станцию своими руками лепил. На самом деле, на
ТЭЦ-11 он чуть ли не с самого начала. Прибыл сюда в
1962 г. — через каких-нибудь два с небольшим года
после пуска первого агрегата. Считай, сорок(!) лет
отдал любимому делу. В 2001 г. ушел на пенсию, но
сердцем и мыслями до сих пор на станции, время от
времени приезжает, созванивается, в курсе всего, чем
живет коллектив.

— Как отдыхается? — рассмеялся Виктор Иванович. —
Кручусь помаленьку. Так уж мы устроены, что отдыхаем
от одной работы, лишь взявшись за другую. А безделье
— не отдых. Вот, готовность к страдной поре, — он
кивнул на множество ящиков, приготовленных для
рассады…

Трудно не согласиться с Виктором Ивановичем. Великий
труженик, он и от других требовал полной самоотдачи.
До сих пор вспоминается год 66-й, когда шло освоение
второй очереди оборудования в котлотурбинном цехе.
Дело не ладилось из-за крайне ненадежной конструкции
питательных насосов, обеспечивающих 5 и 6 котлы
водой. Бились над ними как могли, днем и ночью.
Увы. Многочисленные попытки довести до ума ни к чему
не приводили.

Тогда решили: будем заменять, сколько можно
мучаться. В Бердянске, куда приехали за насосами, их
чуть ли на смех не подняли: мужики, о чем вы думаете? В
Болгарии такие насосы уже давно выбросили. Хороша,
конечно, страна Болгария, но такова наша доля —
довольствуемся тем, что дают. Как бы там ни было,
насосы заменили. Одновременно решили другую, не
менее сложную задачу. Новые шаровые мельницы —
эти махины для помола угля — из-за конструктивных
неполадок никак не хотели выходить на режим.
Мучались страшно — сутками не выходили из цеха,
нет, все те же удары, страшенная вибрация, прочие
«сюрпризы». Тогда совместно с «Иркутскэнерго»
приняли решение об их замене. Но как, если
фундаменты, на которых мельницы установлены,
находятся в цехе? А ведь его не остановишь. Пришлось
связываться со Взрывпромом, осваивать технику взрыва
на действующем оборудовании. Удалось. Так, шаг за
шагом эти четыре мельницы были заменены. До сих пор
работают!

Совершенствование и наиболее эффективное
использование техники всегда было одной из
основных задач коллектива. Нажатием кнопки машинист
цеха топливной подачи разгружает вагон с углем. В
1983 году здесь была внедрена механизированная
система вагоноопрокидывания. До того времени вагоны
с углем поступали в разгрузочный сарай. Вагоны
требовались особой конструкции — люковые, из
которых уголь удобно ссыпать в бункера. На
разгрузочных работах были заняты 32 человека. Теперь
же вагоноопрокидыватель разгружает вагоны любой
конфигурации. Один машинист справляется за один день
в среднем со 120 вагонами.

Перевооружение производства положительно влияет на
условия труда, его культуру. Появляются новые
профессии, в названии которых рабочие усматривают
еще большее уважение к избранной профессии. Скажем,
в цехе топливоподачи управляли конвейерной линией
мотористы. В начале 80-х в цехе установлена новая
автоматизированная линия с центральным щитом
управления. И моторист автоматизированной подачи —
так стала именоваться эта должность — регулирует
процесс работы конвейерной линии со щита. Новая
линия увеличила мощность до 700 тонн в час, старая,
в 300 тонн, демонтирована после того, как
закончился монтаж еще одной новой линии со вторым
опрокидывателем.

— Таких эпизодов и примеров, если вспомнить, более
чем достаточно, — говорит В. Яшкин. — И что хочу
отметить — трудности, испытания только сплачивают.
Когда с теми же котлами маялись, старались не
допустить слабины в руководстве, во
взаимоотношениях. Создали специальную бригаду
энтузиастов — наподобие скорой помощи, которая в
экстренных случаях спешила на выручку в любое
время суток. Что бы ни случилось, надо всегда искать
выход, действовать.

Трудно не согласиться с ветераном: жить — значит
действовать! Именно этот принцип работает сегодня
на Иркутской ТЭЦ-11. Принцип, помогающий брать новые
и новые рубежи.