В школьные мои годы летом, если не был занят сельхозработами
в колхозе, на лесосплаве или по дому, я бежал с удочкой
на реку. В Курбе тогда можно было поймать, хотя и немного,
щуку, чебака, налима, харюза, ленка и даже тайменя.
Иногда такой путь мой пролегал мимо маленького, 15 на
20 метров, озерка, в котором просматривалось довольно
далекое дно, закрытое темным илом. В углу водоема чуть-чуть
заболочено. Озерко было некоей декорацией пути к синему
бездонному речному омуту, куда я ходил в надежде поймать
харюза. Я никогда не забрасывал здесь удочку — кого там
ловить? Но однажды, ярким полднем, проходя мимо озерка,
ощутил желание разложить огонек и испечь картошку. Просторно
тут: широкая долина реки, горы лесистые невысокие,
вдали угадываются дома моего села Унэгэтэя. Сел на кочку
у огонька, размотал и просто так забросил удочку в самую
середину озерка. Поплавочек покачался и замер, я на него
больше и не смотрю. Прошло какое-то время, случайно
взглянул на поплавок, а его нету! Он оказался в травяном
углу у самого берега. С изумлением схватил удочку, тяну,
не ощущая никакого сопротивления. И выдернул на берег.
.. крошечного, со спичечную коробочку, золотого карасика!
Карасик тоже как будто изумился сей неожиданности:
он таращил глазенки и, лежа на ладони, вежливо похлопывал
хвостиком. Очнувшись, я быстренько освободил его от
крючка и отпустил домой. Чем такие изумительные создания
тут питаются? После я узнал, что караси предельно скромны
в еде, они едят даже детрит — остатки разложившихся
водных растений.

Так состоялось мое знакомство с удивительной, замечательной
рыбкой — обитателем тихих, стоячих водоемов, бесчисленно
разбросанных по долинам рек. Необычайно костлявая, болотом
пахнущая рыба эта гастрономически не потянет даже на
сорожку-чебака, но в сметане, как уверяют знатоки, мало
кто из речной рыбы за нею удержится. Ученые-ихтиологи
официально выделяют два вида карася: золотой и серебряный.
Кто еще из речных рыб удостоен столь царственного названия!
А дело в окраске чешуи — кафтана карася: у одного вида
она золотисто-желтая, у другого серебристая; оба вида
могут жить по соседству. Поскольку промысловое значение
карася невелико, внимание ихтиологи ему уделяют соответственно,
потому и знают о нем меньше. (Хотя они выяснили любопытное:
самцов в сообществе всего 9 процентов).

А напрасно. Карась как продукт, может быть, и не столь
интересен, зато по разнообразию жизненных приспособлений
ему, пожалуй, нет равных среди речных рыб. И потом,
очень уж симпатична эта рыбка. После того случая я никогда
просто так не проходил мимо лесных озер и озерков, приглядывался:
не живет ли тут, как назвал я карася для себя, «ихтиандр»
в золотом кафтане. Назвал так потому, что карась в сыром
мху может жить несколько суток — так его раньше возили
на далекий рынок. Кто из рыб выдержит такое без воды?!

Там же, в долине Курбы, напротив
местности под названием Саратова, потаенно, среди обильных
зарослей мощных кустов ивы лежит другое озерко, побольше.
Карасей там обнаружили Петька и Мэрька — мои соседи
по селу. Мы два или три раза ходили туда «с ночевой»,
но на троих поймали всего два карасика. На рыбах вообще,
а на карасях — я заметил — особенно сказывается размер
водоема: в маленьком они маленькие, в большом — большие.
Вспоминается любопытное открытие нашего замечательного иркутского
путешественника Валентина Брянского: в горной речке
Куркуле и в озере гольцовом он обнаружил взрослую форму
харюза величиною с десяток сантиметров.

Следующая встреча с карасями произошла в еще более необычном
месте. Около нашего унэгэтэйского плодово-овощного,
как он тогда назывался, завода лежало небольшое болото
— глубокая илистая грязь, камыш да два-три маленьких
зеркала воды. Никому никогда не приходило в голову забросить
туда удочку. Летом тут комары, да июльские стрекозы на
камышинках качаются. Однажды в этом болоте корова утонула.

Осенью, как на Курбе начнутся ледяные забереги, у нас
была особенная рыбалка — мы делали глушила. Глушило
— это на длинной березовой палке увесистая чурка. Ею
на мелководье бьешь по льду толщиною 3-4 сантиметра,
и рыба, укрывающаяся там от идущей шуги, переворачивается
кверху брюхом. Тогда долби дыру и доставай рукою, лед
прозрачный. Добыча — сорожка, налимчик — мелочь, словом.
Однажды, возвращаясь с глушилом от речки, шли мы с ребятами
этим болотом, и кто-то в замерзшем зеркальце заметил
мелькнувшую тень рыбы. Начали колотить по льду, пробивать
дыры и шарить руками в иле. Каково же было наше изумление,
когда каждый вытащил по пять-шесть карасей! Ведь они
зимовали там, жили годами. Это известно: караси в промерзающем
водоеме на зиму, как лягушки, зарываются в ил. Не устаю
восхищаться, как исхитряется живое, чтобы жить!

Караси подарили мне однажды целое открытие. Работая
в Баргузинском заповеднике, на Байкале, я много раз
проходил берегами больших таежных озер, их называли
Керминскими. Но однажды старая память позвала выйти
на сплавину в северном углу озера. И как только мы с
Юрой Татариновым вышли на качающуюся под ногами болотину,
из-под нее выскочило и ушло в глубину несколько крупных,
толстых рыбин. На сплавине ночью побывал лось и оставил
свои следы-дырки, я сунул туда руку, и в нее тотчас же
кто-то стал слабо тыкаться. Я зажал ладонь и вынул руку:
на ладони еле ощутимо пошлепывали хвостиками крошечные,
с копеечку, серебристо-желтенькие карасики! Сорок с
лишним лет со дня основания никто в заповеднике и не
подозревал, что в его ихтиофауне есть и карась.

В Качугском районе есть обитаемое карасями озеро Очеуль.
Это давно известно, и карасей там ловят постоянно. Но
вот там же, у деревни Бутакова, есть совсем маленьких
два-три озеришка. И они обитаемы этой удивительно неприхотливой
рыбкой. Соответственно размерам озеришек и карасики
там маленькие.

А вот на Нижней Тунгуске, в ее долине, есть озеро, карасищи
которого — местная знаменитость. Они называются аянскими.
Там множество озер, и все с карасями, но этот! Жирный
карась — кто поверит? Но, между тем, аянского карася там
люди предпочитают самому харюзу! В брюхе каждого — у какого
больше, у какого меньше — находится некая густая, серого
цвета субстанция вроде жира, и она очень вкусная. Оправдание
всему карасиному роду за безвкусие, костлявость, броневую
чешую. Жареный такой карась — м-м-м!

Однажды я поймал карася в проточном водоеме, и то это
была проточка между двумя озерами в долине Уды, притоке
Селенги. Это значит, карась может жить не только в стоячей
воде — еще одна черта его экологии, его приспособлений
к иным условиям. Посмотришь на него, не удивишься, если
его и на Луне обнаружат!

Это что! Караси — тучей! — дважды на моей памяти объявлялись
в самом Байкале. И не в восточной относительно теплой,
мелководной его части. Теплолюбивые, таинственные тени
потаенных лесных озер шли на юг вдоль западного скалистого,
преглубокого, каменистого берега и заплывали во всякие
прибрежные углубления. Так, несомненно, карась заселил
и Покойный залив в Байкало-Ленском заповеднике. В июне
прошлого года ихтиолог заповедника Александр Демин поймал
в нем карася массой полтора кило! Иркутские ихтиологи
ранее отмечали такой вес рекордным для всего водосбора
Байкала: Верхней Ангары, Баргузина, Селенги. Наиболее
заселены карасем озера именно этих рек, там встречается
и карась серебряный. Наверное, оттуда в особо высокий
паводок пленники бессточных озер, увидя новый мир,
храбро устремились в загадочную даль. Шли-то ведь не
единицы-разведчики, а почти все сообщество от мала до
велика. Великое переселение случалось, значит, не только
в человеческой истории, и не всеобщая ли это биологически-социальная
закономерность?

Таков вот наш золотой-серебряный карась, «ихтиандр» в
золотом кафтане.

Байкало-Ленский заповедник