Опять же, так уж повелось, подавляющее
большинство театров ограничивает сценическое воплощение
этой оперы только семейными коллизиями, купируя балетный
дивертисмент, ряд ансамблей, уменьшая в объеме сольные
и дуэтные номера. Логика таких ограничений базируется
на стремлении постановщиков сконцентрировать внимание
зрителей на трагических судьбах героев, придавая их
предначертанности особое сценическое значение.

Режиссер-постановщик «Трубадура» на сцене Бурятского
театра в этом смысле не стал исключением: он осуществил
оперу в традиционном стиле, в некотором смысле статуарно,
без сложных мизансцен, очевидно полагая, что динамизм
оперы должен передаваться голосовыми модуляциями певца,
и если таковые есть — их не должны затушевывать сценические
изыски режиссера. В этом есть логика, и она подкрепляется
не только режиссерской работой Владимира Полторака,
крепкой и на малых мизансценах зрелищной, но и его отличной
исполнительской работой. Владимир Полторак поет партии
графа ди Луна, демонстрируя яркую драматическую одаренность,
мягкий, красивый тембр баритона, который передает
духовную утонченность вельможи, взрывной темперамент,
затмение сознания ревнивца и горестный надрыв трагического
прозрения.

Несомненным украшением спектакля явилось
исполнение партии Леоноры засл. арт. России Еленой Шараевой.
Актриса обладает прекрасной сценической внешностью,
в ней есть, что называется, «порода», и Е. Шараева умеет
подать свою героиню с гордостью и достоинством. В то
же время Леонора Шараевой — личность чувственная, открытая
на искреннее сопереживание и нравственный подвиг. Все
смены сценической личности героини Шараевой — восторг,
любовь, тоска и отчаяние — предельно ярко отражены в полных
и глубоких нотах голоса певицы, которым она владеет
безупречно и который у Е. Шараевой одновременно звучный,
красивый и беспредельный по своему диапазону.

Следует поздравить театр с приобретением еще одной талантливой
вокалистки — Марии Коробенковой. Она весьма артистична
в партии Леоноры, к тому же демонстрирует великолепное
владение красивым, теплым меццо-сопрано, безотказно
воздействующего на души зрительской аудитории.

Нар. артист Бурятии Батор Будаев поет партию Манрико.
Волею судьбы графский отпрыск превращается в трубадура,
влюбляется в Леонору, но рок довлеет над героем оперы
и он погибает. Погибает, став жертвой интриг и коварной
мести. Батор Будаев — опытный артист и вокалист, он
умеет скупыми средствами добиваться желаемого результата,
умеет быть обаятельным и вызывать зрительское сочувствие.
Сценическая и вокальная манера Будаева весьма своеобразна,
его голосовая амплитуда иногда заставляет волноваться,
особенно в верхних регистрах, но красочные модуляции
тенора Будаева уверенно перекрывают волнение зрителя-специалиста,
и образ, решаемый артистом, приобретает сценическую
достоверность.

И, наконец, Азучена — трагический образ цыганки, судьба
которой распорядилась стать мотором мстительной интриги.
Этот образ создают на сцене две актрисы — заслуженные
артистки Бурятии Э. Базарсадаева и О. Хингеева. Обе
исполнительницы разыгрывают драму Азучены как продуманный
сценарий расплаты за гибель матери и истинного сына.
В таком решении, на мой взгляд, остается мало места
для искренности в любви Азучены к Манрико, и он как
бы изначально становится «агнцом на закланье». Такое
решение, наверное, имеет право на существование, ибо
по сути именно месть является главным действующим лицом
оперы, но, думаю, могут быть и усложняющие нюансы. В
вокальном отношении вряд ли можно в чем-то упрекнуть
солисток Бурятской оперы: у обеих крепкое, широкого
диапазона меццо-сопрано, которым они великолепно владеют.

Я сознательно в своих предыдущих материалах о театре
опускал размышления об оркестре и делал это из следующих
соображений. В театре оперы и балета Бурятии, как это
ни печально, самым уязвимым местом является именно оркестр.
Чрезвычайно слабый духовой состав, в звучании оркестра
часто прорывается несанкционированная «полифония», подчас
оркестр заглушает солирующих певцов. Это выдвигает перед
театром настоятельную задачу «реконструкции» оркестра.
Думается, именно слабостью оркестра объясняется отсутствие
увертюры к «Трубадуру» в нынешней его постановке.

И тем не менее постановка бессмертного творения Верди
— это безусловный творческий этап в оперной биографии
Бурятского академического, достойный зрительского ожидания
новых ярких и художественно совершенных спектаклей.