Долгое время, с 15 февраля 1956 года и до 26 июля 1988
года, имя Николая Герасимовича Кузнецова находилось как
бы за пределами гласности. Упоминать его в официальной
обстановке считалось неуместным, а книги, написанные
рукой человека, возглавлявшего наркомат ВМФ в самые
тяжелые для страны военные годы, выходили в свет с большими
сложностями и со значительными купюрами. Но интерес
к личности Николая Кузнецова, особенно во флотской среде,
всегда был, есть и будет.

Флотоводческая деятельность Н.Г. Кузнецова началась
с назначения его народным комиссаром ВМФ 28 апреля 1939
года. За его плечами была ранняя флотская юность. В 1919
году пятнадцатилетний подросток, прибавив себе два года,
добровольцем пришел на флот. Северо-Двинская военная
флотилия подготовила его и направила в военно-морское
училище. В 1926 году успешно, с отличием, закончив
училище, он отказался от службы в штабе Балтийского
флота. Имея право выбора, он связывает свою судьбу с
корабельной службой Черноморского флота в качестве вахтенного
начальника крейсера «Червона Украина». Именно здесь
летом 1929 года происходит первая встреча 25-летнего
Николая Кузнецова с посетившими «Червону Украину» И.
В. Сталиным и С.Г. Орджоникидзе. С 1929 по 1932 год
— время его учебы в Военно-Морской академии. И снова
диплом с отличием дает ему право выбора флота. Конечно
же, Черноморский. Он назначается старшим помощником
командира совершенно нового, проходящего испытания крейсера
«Красный Кавказ».

Не станем перечислять все походы, флотские учения
и назначения. Вот что он пишет: «Жизнь сложилась так,
что круг моей ответственности и моих забот стал возрастать
как раз в самые неспокойные, предвоенные годы. Я участвовал
в гражданской войне в Испании — был там советским военно-морским
атташе и главным морским советником. В пору хасанских
боев командовал Тихоокеанским флотом. В 1939 году получил
назначение на работу в Москву, и на меня легло руководство
наркоматом ВМФ. А как известно, обстановка была такова,
что уже тогда требовалось считаться с опасностью прямого
военного нападения фашистской Германии на нашу страну».

О высоком чувстве ответственности молодого наркома спустя
многие годы напишет главком ВМФ адмирал Владимир Чернавин:
«Чувствуя огромную ответственность за настоящее и будущее
флота нашей страны, молодой нарком не считал возможным
идти на компромиссы в принципиальных вопросах и при
Сталине, и после него». Историческую заслугу Н.Г. Кузнецова
Чернавин видит в разработке трехстепенной системы оперативной
готовности сил ВМФ, которую нарком ввел в действие в
1939 году. Эта система позволяла в короткий срок, за
несколько часов, подготовить все части и соединения
ВМФ, органы управления к отражению внезапного удара
врага и развертыванию сил в море для боевых действий
по планам первых операций. Командованию флотов предоставлялось
право самостоятельно объявить степень оперативной готовности,
что и сыграло в последние предвоенные дни решающую роль.

Флоты и флотилии 18-19 июня 1941 года были приведены
в готовность N 2, а на исходе 21 июня, в 23 часа 37
минут, Кузнецов отдал приказ перейти на готовность N
1. К 4 часам 25 минутам 22 июня флоты доложили об исполнении
приказа. Налеты фашистской авиации на военно-морские
базы в первый день войны оказались безрезультатными. И
в дальнейшем это сыграло важную роль в защите Ленинграда,
Кавказа, Заполярья. В 1944 году Кузнецову присваивается
воинское звание адмирала флота, а в 1945-м по завершении
войны с Японией он удостоен звания Героя Советского
Союза…

Год 1956. Случилось то, что случилось. «От службы во
флоте я отстранен, но отстранить меня от службы флоту
невозможно», — писал в ту пору Николай Герасимович.
Свободно владея немецким, французским, испанским и английским
языками, он занимается переводом книг военно-морской
тематики. Написал замечательные воспоминания, много
статей. Его взгляды на самые разные проблемы теории
и практики военно-морского флота во многом актуальны
и сегодня, позволяют морякам глубже познать сущность
флотской службы, найти правильные нравственные ориентиры.

Приведу еще несколько слов адмирала Чернавина о нравственных
ориентирах Николая Герасимовича: «Главным нравственным
ориентиром в его служебной деятельности был гуманизм
во взаимоотношениях с подчиненными, а не громогласный
окрик, понукание и «железная рука», подавляющая волю
и инициативу. Это, пожалуй, и определило отношение к
нему офицеров флота как к эталону командира, гармонично
сочетавшему на практике власть и волю единоначальника
с воинской и общечеловеческой этикой».