Только об одном на встрече с прессой он просил не расспрашивать. О
«деле Мостового».

Россия сильнее Греции

— Согласны ли с мнением, что сам факт участия нашей команды в
европейском первенстве является сейчас максимумом ее возможностей?

— Знаете, я по натуре максималист и думаю, мы могли добиться большего.
Поэтому не могу согласиться с тем, что мы не способны были сыграть лучше. К
сожалению, приличный футбол нам удавалось показать лишь эпизодически —
например, в концовке первого тайма матча с Испанией. Сумей мы отыграть в
таком ключе все 90 минут всех трех групповых матчей — итог был бы совсем иным.
Но видите — опять сослагательное наклонение, которого история не терпит…

— Если оценивать выступление команды по пятибалльной шкале, сколько
бы вы поставили?

— Ничего не буду ставить.

— Нечего поставить?

— Почему? Оценка-то как раз есть… Но скажите, какую оценку можно дать
команде, если она не вышла из группы? Конечно, «неуд». Но в то же время есть
надежда, что дальше будем выступать лучше, — эта команда показала характер.
Дух. Подтверждение — второй тайм с португальцами. Русскому человеку
свойственно самого себя загнать в угол, и только потом начинаешь раскрываться,
стараться…

— Профессионал прекрасно знает цену и себе, и другим профессионалам.
Наша сборная сильнее тех же греков?

— Сильнее. Честно. И мне очень хотелось сыграть, поучаствовать в победе, но,
увы, не удалось. Что касается испанцев и португальцев — да, они сильнее нас, но
только по именам. А что такое имя? Смотрел я матч Франция — Англия, там в
обеих командах было 70 процентов футболистов, выступающих в английской
премьер-лиге. Тех, с кем постоянно встречаюсь на поле. Знаете, привыкаешь и к
звездам, и к уровню. И становится не важно, чемпионат ли это Европы, Кубок ли
УЕФА. Те же люди! И их, конечно же, можно обыгрывать.

— В какой момент мелькнуло в голове: «Все для России кончено на этом
чемпионате Европы»?

— После второго пропущенного мяча от португальцев.

— Если не секрет, что в раздевалке говорилось после того матча?

— Ничего особенного, все то же, что и после Испании. Мы сидели расстроенные,
зашел Георгий Ярцев и сказал приблизительно то же, что я говорил вам.
Что команда проявила характер во втором тайме, не сломалась…

— Показалось, что вы чуть береглись в столкновениях, боялись получить
вторую карточку. Это так?

— Неправильно показалось. После первого матча мы с братом говорили на эту
тему. Евгений сказал: «Если будешь беречься, уходить от столкновений —
пропустишь соперника. Не надо об этом вообще думать».

— В сглаз не верите? На сборную обрушилось столько напастей — и
удаления, и травмы, и отчисление Мостового…

— Не верю. Я романтик, но реалист. Все это лишь стечение обстоятельств. Да и
откуда взяться людям, которые желали бы нам зла? Так душевно болели за нас в
Португалии, да и на второй день пребывания в Москве успел почувствовать
поддержку.

— Значит, не будь этого стечения, все сложилось бы для сборной иначе?

— Скорее всего. По крайней мере не пришлось бы перекраивать оборону.
Играли бы те люди, которые провели отборочный цикл.

В воротах и в нападении еще не играл

— Насколько комфортно чувствовали себя в роли защитника?

— Сложно пришлось. Но я рад, что сыграл на этой позиции, да еще на
чемпионате Европы. Объясню почему. Теперь могу смело судить о работе
защитника — причем со своей собственной точки зрения, а не по теоретическим
предположениям или наблюдениям за другими игроками. Я сам поварился в этой
каше и знаю, как это тяжело. Дима Сенников сказал мне: «Ну теперь-то ты узнал,
что такое жизнь защитника? Можешь хорошо сыграть весь матч, но допустить
даже не ошибку — элементарный просчет, и будет гол». Подписываюсь под каждым
словом. Ответственность на этой позиции громадная.

— Итак, защитником вы играли, опорным полузащитником и
полузащитником тоже, в «Локомотиве», помнится, даже атакующим
полузащитником были…

— Остались лишь две неизведанные позиции — нападение и ворота. На
остальных действительно играл. И это очень важно: теперь понимаю, насколько
значима средняя линия для обороны, насколько важно прессинговать, не давать
сопернику подумать. Ведь если оппонент имеет возможность подумать, он даст
более точный пас, нежели находясь в лимите времени.

— Вам не снится гол Валерона в кошмарных снах?

— Мне футбол вообще не снится. В жизни есть куда более приятные вещи,
чтобы сниться, — например, обнаженная девушка в «Мировом футболе». Кстати,
имею в виду свою жену.

— Колосков сказал: «Играй Онопко с Игнашевичем да Смертин на своей
позиции, результат был бы иным». Согласны с ним?

— Позиция для меня и в самом деле была непривычная. Более того, в
«Портсмуте», который играл с тремя опорными полузащитниками, у меня иногда
была возможность бить по воротам — жаль, в Англии не воспользовался ею ни
разу. Но раз возникла форс-мажорная ситуация, пришлось играть в обороне. И я
думаю, хотя вы можете мне возразить, что та линия, за которую все больше всего
опасались, сыграла достаточно надежно.

О судействе — ни слова

— Последний матч сборная выиграла с двумя нападающими. И оба по мячу
забили. Может, стоило рискнуть и в первых матчах тоже играть с двумя
нападающими?

— Это вопрос к Георгию Александровичу.

— Кстати, о победе над Грецией. Мы в очередной раз выступили в своем
духе: когда все потеряно — играем здорово. У вас есть объяснение этому
феномену?

— Думаю, дело в психологии. Помните начало матча с Испанией, которое мы
провалили? А потом направили игру в нужное русло и имели преимущество в
конце первого тайма. Причем не сказать, что испанцы подсели физически, ведь
это был стартовый матч, но в атаке они чувствовали себя уже не так уверенно. И
стало понятно: да, испанцы — хорошие футболисты, но с ними можно играть. Их
можно обыгрывать. Их можно «накрывать». И им вполне можно было забивать,
чего мы, к сожалению, не смогли. А в заключительном матче раскрепостились и
показали ту игру, на которую действительно способны.

— Матч против Греции вы смотрели с трибуны. Правда ли, что наблюдать
за игрой своей команды психологически тяжелее, чем самому играть?

— Не соглашусь с этим. Играть тяжелее. Мы с Овчинниковым смотрели матч
сверху. Сергей говорил: «Тут, оказывается, все видно. Этому отдай или тому…»
Когда ты находишься в этой плоскости, действительно все просто и понятно. А
когда ты там, на поле, нужно принимать решение за доли секунды. И я считаю,
нельзя ругать игрока за то, что в каком-то эпизоде он поступил так, а не иначе.
Ведь у него на тот момент было свое видение ситуации, и он сделал так, как
посчитал нужным. Это вопрос игрового мышления, а оно, как мне кажется, не
тренируется. В большей степени это должно быть, скажем так, в крови. Не думаю,
что способность видеть поле, чувство паса Титов приобрел на тренировках. Оно
было дано ему природой, он только шлифовал его. Другое дело, что футболисту
можно и нужно давать советы в плане тактическом.

— И еще о матче с греками. Как, по-вашему, игроки отдавали себе отчет, что
в какой-то степени от них зависит исход противостояния в группе? Ведь
забей мы третий мяч, Греция поехала бы домой, а в плей-офф вышли бы
испанцы.

— На поле, мне кажется, об этом не думали. Но до игры все, конечно же,
понимали, что от нашего результата зависит многое.

— А были предпочтения, кого пустить дальше — испанцев или греков?

— Были. Но они не греков касались — хотелось, чтобы Испания выиграла у
Португалии и прошла дальше.

— Почему?

— Может быть, потому, что португальцы — хозяева, которым благоволят судьи и
помогает обстановка.

Каждый сам себе психолог

— Мяч, которым играют на чемпионате Европы, действительно сложный?

— Очень сложный! Спросите Овчинникова, он расскажет лучше меня. Мяч
страшно непредсказуемый, без швов, будто заклеенный. Создатели этого мяча,
наверное, пошутили. Кому мяч нравится, так это нападающим. Каждая тренировка
— сущее надругательство над вратарями.

— В чем заключались ваши функции как капитана вне поля?

— Одна из них — общение с вами, журналистами, другая работа.
Например, связь с родными была в сборной односторонняя. Мы звонить можем,
нам — никто. Я обратился к руководству, нам помогли, выдали телефонные
карточки.

— Не касаясь подробностей «дела Мостового», вам, как капитану,
пришлось комментировать перед телекамерами его отчисление. Неловко
было?

— Действительно, неловко. Тогда пошло много разговоров, что в команде
непорядок. И сейчас могу повторить: насколько была спокойной рабочая
атмосфера при Мостовом, такой же осталась после его ухода.

— Психолога в команде не было?

— Нет. А вы считаете, он нужен? Думаю, каждый игрок сам себе психолог. Сам
не настроишься — никто тебя не настроит. Психолог со стороны может так тебя
«накачать», что просто-напросто перегоришь. А чтобы разобраться в каждом
человеке из команды, нужно работать с ними постоянно.

— Вы жили в одном номере с Лоськовым. Не спрашивали у него, какого
черта он тот злополучный пас назад Овчинникову сделал в матче с
португальцами?

— Мы тот эпизод не обсуждали.

— Расстроился Лоськов сильно?

— Все были расстроенные и уставшие. Сложный матч — особенно второй тайм. И
в первую очередь для средней линии. Когда играешь вдесятером, на полузащиту
выпадает двойная нагрузка. Иногда это пустая работа, но делать ее надо. Линия
обороны всегда может отойти к воротам, дождаться, когда полузащита поможет в
разрушении, а хавбекам надо бегать туда-сюда.

— Есть мнение, что сборная России проиграла прежде всего тактически. В
частности, Сколари лучше знал нас, чем мы — его. Тренер португальцев знал,
что выйдет Кержаков, поэтому убрал Фернанду Коуту и поставил быстрого
защитника. Вы чувствовали, что идет тактическая работа, что вас готовят к
определенной команде, к определенным схемам?

— Конечно, чувствовали. Мы изучали соперников, просматривали их матчи.
Впрочем, в лишних собраниях необходимости не было — игроки сборной
Португалии на виду, половина команды за «Порту» выступает. Испанцев, их
сильные и слабые стороны, мы тоже знаем. Это все подкреплялось
теоретическими занятиями, которые проводил главный тренер.

— Есть ли что-то, к чему сборная России оказалась не готова на
чемпионате Европы?

— В принципе, мы ко всему были готовы. Знали, какие соперники и какие условия
нас ждут.

— Как считаете, когда сборная выиграет что-то серьезное?

— А вы мне можете назвать год, когда сборная выигрывала? На самом деле,
участие в чемпионате Европы — уже неплохо. Многие рассуждают так, будто мы
выиграли предыдущий чемпионат, а на этом потерпели такое фиаско…

— Колосков на днях довольно четко определился со сроками: до 2008 года
нам ничего не светит.

— Первый раз слышу. Как отношусь к этому высказыванию? С той командой,
которая у нас сложилась, можно добиваться результатов получше сегодняшних.
Прекрасная молодежь, тот же Бугаев отлично вписался в команду.
Хладнокровный, ответственный. Даже не скажешь, что его приглашение — аванс.
Ярцев идет правильной дорогой. У нас не все так плохо, как многие предполагают.
Не хороните это поколение. А на подходе, кстати, классная молодежь.

— А поколение Смертина — уже ветераны?

— Это журналисты меня почему-то в ветераны записали. В самом деле,
я пятый год в сборной, но по возрасту старше меня и Овчинников, и Аленичев, и
Мостовой.

Смешной судья и классный футбол

— Есть такое ощущение, что английский футбол — это вещь в себе, что там
играют по своим правилам. Верно?

— Совершенно верно. Причем это касается не только футбола. Они вообще
живут своей жизнью. Островитяне, что вы хотите… А если серьезно, английский
футбол — это прежде всего борьба, и, если ты в какие-то моменты играешь
достаточно опасно, но в мяч, судьи матч не останавливают. Мне нравится
английское судейство. Думаю, и футбол их кажется таким быстрым в
определенной степени благодаря лояльному арбитражу. Потому что нет свистков,
нет пауз. Игра становится динамичнее. Когда ты идешь в единоборство лицо в
лицо и перед тобой падает человек в борьбе, ты не задумываешься о том, что
сейчас последует свисток. А в других чемпионатах — в частности, испанском —
после небольшого стыка человек подгибает ноги, падает, кричит, корчится от
боли, а через минуту несется так, что его не догнать.

— А ты получаешь карточку…

— Вот именно.

— Смешной судья, который сейчас на Euro судит, в Англии высоко
котируется?

— Райли? Считается лучшим, хотя и скандалист. Перед чемпионатом Европы в
рекламе снялся, уж не помню, чего именно.

— В НХЛ играют по три-четыре матча в неделю. У вас в Англии — по два. Не
кажется ли вам, что в связи с сумасшедшим режимом современных
спортсменов стоит пересмотреть вопрос по допингу?

— Не кажется. В Англии с этим строго. Однажды у меня брали пробы… на
тренировке! Да еще плюс поле двух матчей. Итого мне пришлось за сравнительно
короткий промежуток времени (несколько игр пропустил из-за травмы или по
желтым карточкам) трижды проверяться на допинг. Считаю, что бороться с
запрещенными препаратами необходимо, потому что должна вестись честная
игра. А каким образом и за счет чего ты вынесешь большие нагрузки — зависит
прежде всего от тебя самого.

— Эти открытия вы сделали в Англии?

— Знаете, если бы я приехал в Англию не из Франции, а из России, был бы
сильно поражен. Ведь ты в этой стране предоставлен сам себе. Лакмусовая
бумажка — 90 минут на поле, а то, чем ты занимаешься вне его, что ешь, что
пьешь, никого не интересует. Что касается большого количества матчей,
посмотрите, сколько сыграл Анри в минувшем сезоне. 60 матчей — не считая
сборной. И выглядит прекрасно. Это говорит о том, что французский нападающий
хорошо готовится. А еще о том, что во главу угла поставлено восстановление, а не
тренировочный процесс.

Журналисты и менталитет

— Вы всегда были расположены к журналистам, чего про многих игроков
нашей сборной не скажешь. Откуда, по-вашему, эта закрытость?

— Играя на Западе, осознаешь, насколько важно общаться с журналистами.
Важно для тебя самого. При жуткой едкости западной прессы наши
корреспонденты на этом фоне очень лояльны к футболистам. Вот сейчас говорю
вам это, и вы злее начнете писать. Нет?

— Нет, конечно.

— Вы не представляете, что сейчас творится в испанской прессе. В Англии
спортивных газет нет, о спорте пишут на последних страницах политических
изданий. Но попробуй раз-другой отказать корреспонденту — сразу против тебя
сыграет. Хоть психологически тяжело разговаривать после проигранных матчей,
но это тоже часть работы. Проще всего, проиграв, отвернуться и уйти от
диктофонов. Но несколько слов, пусть даже дежурных, сказать, считаю,
необходимо.

— Вас Запад научил быть обходительным с репортерами?

— Запад во мне это мнение укрепил.

— Почему на Западе спортсмены это понимают, а у нас нет?

— А почему за границей собирают игроков за полтора часа до матча, а у нас — за
двое суток? Почему на Западе разминаются под рок или рэп за десять минут до
игры, а как матч начинается, у всех каменные лица и никаких улыбок? А у нас надо
готовить два часа… Вопрос менталитета. Так привыкли. Но многое у нас меняется.

Отчитаться перед собой

— Недавно вы встречались в Лиссабоне с новым
главным тренером «Челси» Жозе Моуринью. Чья это была инициатива и о
чем вы разговаривали?

— Инициатива исходила от Моуринью, который хотел лично переговорить со
мной. Встреча состоялась. На ней, кстати, присутствовал Роман Абрамович.
Тренер сообщил, что рассчитывает на меня — как, впрочем, и на остальных 25
игроков. Иначе моя кандидатура не рассматривалась бы. Моуринью сказал: все
зависит прежде всего от тебя самого. Спросил вот о чем. Одни футболисты,
говорит, хотят выступать пусть в менее престижном клубе, зато играть там
постоянно и быть на первых ролях, а другие будут стараться закрепиться в
«Челси». Разумеется, сделать это сложно. Готов ли я к этому? Я ответил, что
готов. Раз пригласили — значит, на меня рассчитывают. В конце концов, я
принадлежу лондонскому клубу, вот он и возвращает меня из «Портсмута».

Я много разговаривал с Паулу Барбозой, моим агентом. Он давно знает
Моуринью. Паулу сказал, что этот человек никогда не смотрит на имена и суммы
трансферов, а руководствуется игрой футболиста. И не в потенциале, а на данный
момент. Это подкупает. Потому что есть возможность конкурировать.

Если уж мы начали говорить о высоких материях, скажу: для человека очень
важна самореализация. В жизни каждого наступают моменты — и это не только
футбола касается, — когда ты возвращаешься к тому или иному событию и
говоришь себе: ты же мог поступить так-то, но струсил… Всегда нужно стараться
использовать все возможности для того, чтобы идти вперед. Я всегда действовал
по этому принципу, и сейчас — не исключение. Запомнил слова Бышовца, которые
он сказал всей команде перед матчем с Украиной: «Дорогу осилит идущий». Я
стараюсь следовать этому девизу. Чтобы не было потом мучительно больно…

— Как отреагировало руководство «Портсмута» на новость о том, что вы
будете играть в «Челси»?

— Гарри Рэднапп, наш тренер, уже дважды звонил. Рассказал, что после моего
сообщения ночь не спал. Просил хорошенько подумать. Сказал, что рассчитывает
на меня, что создаст все условия, чтобы мне было комфортно в «Портсмуте».

— А вы?

— Решение принято. Я знаю, на что иду. Отдаю себе отчет: может, получится, а
может, и нет. Но такой шанс человеку выпадает редко, грех им не
воспользоваться. По крайней мере в будущем у меня не будет претензий к самому
себе. А это очень важно — отчитаться перед собой.