— А Олечка сегодня играла? — помню, спросил меня
как-то знакомый театрал, узнав, что вечер я провела
в «Комедии».

В детстве она жила в коммуналке на шестом этаже Театра
комедии. Знак судьбы? Спустя несколько лет, в молодости,
вошла в труппу этого гремевшего на весь город театра,
успела сыграть у самого Н.П. Акимова. Интересно, что
спустя несколько лет Антонову с мужем, когда им негде
было жить, приютил театр, поселив в бывшей сапожной
мастерской. «Комедия» была и остается поныне домом Ольги.

Иркутяне и ангарчане видели «живьем» эту замечательную
актрису в спектакле-антрепризе «Голубки» (с ударением
на втором слоге), где она вместе с Ниной Усатовой, Адой
Роговцевой, другими талантливыми артистками исполняла
роль… проститутки. Что же до всей страны, знающей актеров
благодаря кино и ТВ, то Антонова снималась немного.
Правда, «редко, но метко». Ольга Сергеевна призналась:

— Мне крупно в жизни повезло, что я с такими столпами
встречалась! В кино это Кира Муратова, Лев Кулиджанов,
Петр Фоменко, Карен Шахназаров, Александр Прошкин. И
партнеры были очень хорошие.

За роль второго плана в фильме К. Муратовой «Астенический
синдром», считающемся золотым фондом нашего кино, Антонова
получила премию.

Марк Захаров вел одно время на телевидении передачу
о кино и однажды спросил у Киры Муратовой об Антоновой:
«Что же вы нас так с ходу влюбили в замечательную актрису,
а потом мы тщетно прождали ее появления?» Режиссер промолчала.

— Кира тактично не выдала ему тайну, что фильм так
смонтирован, что первую часть она снимала отдельно,
уже после того, как была готова вторая. Эту тайну выдаю я.

После этого Антонову пригласил К. Шахназаров в фильм «Цареубийца»
на роль императрицы Александры Федоровны. За роль медсестры
в последнем фильме Л. Кулиджанова «Незабудки» актриса
была номинирована на «Нику». Последними по времени картинами,
где она снялась, были «Проклятие Дюран» (мадам Дюран)
В. Титова, «Русский бунт» (Екатерина II) А. Прошкина.

— Почему у вас такой короткий роман с кинематографом,
Ольга Сергеевна?

— Считаю, что все еще у меня будет. Не собираюсь заканчивать
«романы»…

Если вас интересуют сериалы, я снялась в «Ментах», вместе
с Кириллом Лавровым, в сотой серии. Называется она «Настройщик».
Пробуюсь сейчас в фильм, но меня еще не утвердили,
говорить об этом не буду: примета нехорошая. Скажешь,
а потом тебя не снимут, и горько, что разболтала раньше
срока…

— В родном Театре комедии у вас всего один спектакль,
да и тот не нов… Нет предложений? Вас «не видят» режиссеры?

— Что-то мне предлагали «со стороны», несколько пьес,
они мне не нравились, и я отказывалась играть. Не доверяя
собственному вкусу, давала читать те пьесы критикам,
и они соглашались со мной. Думаю, что это не стоило
внимания театра и публики.

Нет, Антонова не привередничает, не капризничает. Напротив,
считает, что «надо стоять и работать — как у станка».

— И необязательно в большом театре. Если мне нравится
пьеса и нравится режиссер, я прихожу и работаю. А теперь
еще такая счастливая для актеров ситуация, что разрешается
работать по договору в нескольких театрах. Что я и делаю.
Сейчас, например, играю интересную роль в театре
«Русская антреприза» имени Андрея Миронова. В спектакле
«Сенная лихорадка» по пьесе Ноэля Коуарда заняты актеры
из разных театров.

— Вы играли Анну Керн…

— Да, дивный спектакль «О вы, которые любили…» Пушкинского
театрального центра, его поставил Геннадий Тростянецкий,
один из наших (петербургских) лучших режиссеров. К сожалению,
мы его редко играем.

Я все спектакли, в которых играю, люблю!

* * *

— Я видела три спектакля с вашим участием: «Мужчины
в ее жизни», «Голубки», «Недосягаемая». Заметила: любой
из них можно было бы назвать «Мужчины в ее жизни». Верно?

— Да.

— А в вашей жизни мужчины какую роль играли? У вас
ведь много поклонников…

— Это всегда так кажется: если женщина — актриса,
красивая, то ее все любят, ждут у входа в театр и предлагают
руку и сердце. Ничего подобного. Кстати, когда я становлюсь
зрителем, то тоже стесняюсь подойти к хорошему актеру,
восхитившему меня, сказать ему какие-то добрые слова.
Смущаюсь. Язык сохнет. Хотя по себе знаю, как остро
актер нуждается в этих словах! И всегда… не подхожу!

После спектакля часто такое тоскливое состояние, неудовлетворение,
острое одиночество! Так и должно быть, наверное. Если ты
стараешься оставить на сцене все свои лучшие чувства,
все хорошее, что есть у тебя в душе, то остаешься совсем
одиноким, ничтожным и с этим грузом тащишься домой.
Это глубокая черная дыра, которую никто не может развести
руками. У меня так. А кто-то говорит: «У меня после спектакля
такой подъем!» Я же душевно устаю. Как будто все отдала
и иду одна в пустынном мире, и никто до меня даже не
докричится… А потом это проходит. Наверное, надо легко,
играючи относиться к этой профессии. У меня же не получается.

— А кажется, что вы и в жизни такая же веселая, озорная,
яркая, забавная, как ваши героини…

(Улыбается). — Это так меня сцена преображает. Мне
публика подыгрывает. И вообще 50 процентов моего успеха,
по-моему, это зал. Когда зрители меня принимают и помогают
мне, у меня неизвестно откуда что берется. Это зал дарит
мне то, о чем вы говорите: яркость и веселость. В жизни
я немножечко другая. Занудная. Иногда обо мне говорят:
ой, какая она скучная, неразговорчивая…

— Наверняка тусовкам предпочитаете домашнюю обстановку,
чтение книги…

— Да. Тусовки ненавижу. Я там испытываю такое острое
чувство одиночества!

— Необычные подарки от зрителей были?

— В основном дарят цветы. Но было… Однажды куклу
подарили. В другой раз — арбуз, зал очень смеялся. А
как-то девочка из Ялты привезла чуть ли не куст сирени.
У нас ведь холодно, а тут в зале — чудесный запах,
и всем стало приятно, будто весна пришла…

— Вы возраст свой не скрываете? Поклонники называют
вас Олечкой…

— Возраст не скрываю. Вообще не придаю этому значения.
Молодею ли, старею… Можно ведь и в молодости быть
очень старым человеком. А бывает и наоборот.

— Однажды вы интересно рассуждали о том, что артисты
— немного ненормальные люди…

— Артистические способности — это отклонение от нормы
среднего человека, это какое-то видоизменение в сторону.
И публика, и критики приемлют это видоизменение в
профессии, но никто не понимает, что это изменение
в личности точно так же имеет последствия и в обыденной
жизни. И вот этого актерам не прощают. А это очень странно.
Если вы приемлете одну сторону, то надо как-то понять
и то, что организм у актера немножечко другой, не такой,
как у обычного человека. Почему на сцене на это приятно
смотреть, а в жизни это всех раздражает?

— То есть в обычной жизни это люди с тяжелыми характерами?

— Да, тяжелые характеры, другая манера поведения. Большая
эмоциональность, большая фантазия, более резкие реакции,
метания… На сцене это все приветствуется, а
в жизни — оговаривается. Народ этого не прощает —
в коммунальном житье, в общежитейском. Муж жене говорит:
«Прекрати сцены дома», — если она неадекватно реагирует
на что-то. Друзья: «Ну ладно тебе…»
Мне обидно, что на сцене не обращают внимание на неадекватность
и даже культивируют то, что в жизни нам, актерам, обходится
дороже.

— А круг общения? С коллегами легче?

— Приблизительно так. Актеры общаются с себе
подобными. Хотя бывают исключения, но они только
подтверждают правила. У меня друзья — врачи, соседи
по разным квартирам, с которыми я очень давно жила рядом,
и мы до сих пор дружим. У меня очень мало друзей —
двое-трое, которым я могу позвонить в любое время
дня и ночи, все рассказать, и мне помогут. Друзей и
не может быть много. Это ведь тяжелый труд — иметь
друга. Это и ответственность.

* * *

Как-то на капустнике об Антоновой спели:

Вы хороши, вы обаятельны,

И осчастливили художника!

(Отец Ольги Антоновой — писатель Сергей Антонов. Муж
— художник Игорь Иванов).

— Рассказывают, что муж вас понимает. Обожает!

— Да. Мне повезло.

— Расскажите читателям о нем…

— Он художник, пишет картины, у него галерея. Занимается
сценографией. Работал в Театре комедии; в Вильнюсе —
главным художником театра оперы и балета; в Кировском
театре с Темиркановым — оформлял его «Бориса Годунова»,
«Евгения Онегина», «Пиковую даму»; до сих пор в его
оформлении идут «Лебединое озеро» и » Жизель». Работает
с Петром Фоменко. В прошлом году они сделали постановку
«Леса» Островского в «Комеди Франсез». Фоменко поставил
спектакль с французскими актерами, Игорь его оформлял.
Я была на премьере. Такой триумф! Я очень рада и горда
за них.

— А ведь вам и с отцом повезло…

— Да, я его очень любила. К сожалению, нам пришлось
попрощаться… Он был хорошим прозаиком, по его сценариям
снято несколько фильмов: «Дело было в Пенькове», «Порожний
рейс», «Разноцветные камушки», «Овраги», «Васька»…
«Ваську» снял режиссер Виктор Титов, с которым позже
работала я, снялась в кино, играла в двух его спектаклях
— «Филумена Мортурано» и «Мужчины в ее жизни».

— Вашим партнером был Петр Вельяминов…

— В Театре комедии мы играли «Мужчин…» А со спектаклем
«Старомодная комедия», по-моему, всю Россию объехали.
Очень хороший партнер. Обаятельный. А в жизни — еще
лучше!

— Зрители приписывали вам роман, считали, что вы муж
и жена…

— Даже говорили: «Вы так похожи, как муж и жена! Оба
беленькие, седые…» Всегда говорят. Потом спросят и…
разочаровываются…

* * *

— Ольга Сергеевна, у вас столько талантов, оказывается!
В спектакле «Мужчины в ее жизни» вы рисуете портреты…

— И вас могу нарисовать, пока мы говорим. С детства
с удовольствием рисовала. Нет, художницей стать не собиралась.
Могу нарисовать портрет, но не кладу на это жизнь.
Художником же становятся, когда не могут не рисовать,
да? А у меня бывают периоды, когда я могу не рисовать.
Значит, я не художница. (Улыбается).

— А в спектакле «Недосягаемая» вы поете…

— Впервые — вживую. Мы попробовали попеть романсы
вместе с ребятами из «Кавалер-дуэта». Они сказали:
«Вы можете спокойно, не боясь, петь в спектакле». Ну
я и стала петь.